– Разведчики часто умирают. Я давно к этому привык.
– Может, и привыкли, но не научились справляться.
Остановившись, Йора обернулся и устало посмотрел мне в глаза.
– Что тебе нужно, Ванда?
– Вернитесь в отряд. Если бы сегодня на вашем месте был Бадис, это ничего бы не изменило. Или было бы даже хуже, потому что вы не попали бы мозгоеду в голову, не остановили бы меня, Ракшу и Нертеру, и тогда этот самый мозгоед убил бы еще кого-нибудь из нас.
– Возможно, Бадис сумел бы лучше объяснить, что приказы следует выполнять.
– Вряд ли на базе найдется человек, который сможет объяснить это лучше вас. Смерть Грифа – трагическая случайность, а не ваша ошибка.
– Я допустил эту случайность. В моих силах было оставить его утром на базе ввиду его состояния, но я ничего не предпринял.
– И как в вас умудряются уживаться два совершенно разных человека? Вот вы ничего не боитесь, а вот буквально через минуту уже во всем сомневаетесь – вас словно периодически подменяют. – Вконец расхрабрившись, я строго покачала головой. – Люди всегда сами делают свой выбор. Гриф не был пьян или болен, он все понимал и попросту позволил себе излишне расслабиться. Разве это вы велели ему сорвать тот проклятый цветок на опушке? Нет, вы приказали ему оставаться на месте. О чем еще здесь можно говорить?
С подобным назидательным тоном к Йоре наверняка не обращались уже очень давно – глаза его удивленно округлились, а ответ в нерешительности застыл на губах, хотя прежде он не колебался ни секунды. Прежде он лишь парировал и отвергал, всегда оставляя за собой последнее слово, и неожиданно воцарившееся молчание послужило мне неопровержимым доказательством, что мне удалось, наконец, донести до него свою мысль. Удовлетворившись этим, я отвесила ему низкий кивок.
– Надеюсь, скоро вы к нам вернетесь, капитан.
И поспешила к открытым воротам, чтобы перебраться на Альфу и впервые за три месяца спуститься обратно под землю.
6 глава
Виреон, с которым мы встретились у казармы уже ближе к ночи, предложил проводить меня в Город. Нам о многом нужно было поговорить. Только сейчас я поняла, что с самого начала наши судьбы и повадки заметно перекликались: мы оба были круглыми сиротами, оба с опаской относились к любым физическим контактам и оба на редкость хорошо разбирались в людях. Разница заключалась лишь в том, что мне очень быстро удалось попасть в новую семью. Маленьким бездомным детям часто находились желающие помочь, чего нельзя было сказать о подростках постарше, уже не производивших впечатление милых и беззащитных. В этом смысле Виреону, угодившему на улицу в возрасте пятнадцати лет, повезло гораздо меньше. Я была так рада наконец очутиться с ним в одинаковых условиях и так этим же удивлена, что почти ни на секунду не переставала расспрашивать:
– Давно ты осознал себя видящим?
– Еще в детстве, когда с отцом жил.
– А как узнал про меня?
– Я видел воспоминания Мак, в которых она сознавалась, что сдала тебя гвардейцам. Судя по всему, это очень сильно ее тревожит.
Я ощутила острый прилив нежности к сводной сестре. Она не праздновала мое исчезновение и не забыла меня, хотя могла бы просто жить так, словно меня никогда и не существовало. Ее все же беспокоила моя участь, и слова Виреона доказывали, что собственное предательство далось ей отнюдь не легко.
– Можешь взглянуть на мое прошлое? Если честно, мне всегда было любопытно, что чувствуют люди, когда я применяю к ним свои способности. Не думала, что выпадет шанс опробовать это на себе.
– Давай, – легко согласился Виреон. – Не боишься, что я увижу что-нибудь лишнее?
– Нет. В моей жизни не было ничего такого, что я хотела бы скрыть.
– Повезло тебе.
Мы замерли посреди тоннеля, ведущего в Город. Я с благоговением протянула ему ладонь, приготовившись к самым необыкновенным ощущениям, однако ничего не произошло, когда Виреон взялся за нее. В глазах не потемнело, в голову не пришли никакие подозрительные мысли – просто один человек взял другого за руку, и только. У него были холодные пальцы, как у меня. Я прилежно выждала пять минут, в течение которых Виреон стоял передо мной, сильно морща лоб и плотно сомкнув веки, а затем отстранилась, когда он удовлетворенно вздохнул.
– Тебе и впрямь нечего скрывать, Ванда.
– Что ты видел?
– В основном только Мак и ваших родителей. Еще видел ярко-красные цветы посреди поля… твоя первая вылазка, да?
– Да. – Недолго потоптавшись на месте, я вновь зашагала вперед по тоннелю. – Нам не очень повезло на ней.
– Тебе больше не придется участвовать в них.
– Спасибо, Виреон. Знаю, ты обнаружил себя именно для того, чтобы меня освободили от этой обязанности, но я… хочу участвовать.
– Что? – Он даже споткнулся от удивления. – Зачем?
– Мне нужно добиться результата, нужно понять, что я видела в прошлом мозгоеда. Разведчик, который был со мной в отряде, отдал жизнь ради этого.
– А я уж было решил, что ты самый нормальный человек во всем Городе, – пошутил он. – Нет, правда. Твои воспоминания идут друг за другом, нигде не задерживаясь и не прерываясь, – ты абсолютно спокойно относишься ко всему, что с тобой происходило. Я еще не встречал таких людей.
– Это можно считать за комплимент?
– Именно его я и собирался тебе отвесить, пока ты не заявила, что собираешься и дальше рисковать своей жизнью за пределами базы. Теперь я передумал. – Мы замолчали, проходя мимо поста гвардейцев, и лишь когда он остался позади, Виреон заговорил вновь: – Выходит, мне так и не удастся рассчитаться с тобой за то, что ты много лет поддерживала меня в жизнеспособном состоянии.
– Еще успеешь.
– Кстати, тебе известно, что Мак поступила в военную академию вместе со мной и Грачом три месяца назад?
– Что? – поразилась я. – Мак? В военную академию? Зачем?!
– Спросишь у нее сама при встрече. – Виреон пожал плечами, а затем вдруг покосился на меня с любопытством. – Знаешь, я видел еще одного человека в твоих воспоминаниях, но не понял, кто это.
– Какого человека?
– Тоже разведчика, судя по форме. У него темно-русые короткие волосы, светлые глаза… то ли серые, то ли голубые – прозрачные какие-то.
– И что с ним? – уже догадавшись, кого он имеет в виду, спросила я.
– Твои воспоминания чаще завязывались на места и предметы, чем на людей. Лица в них мелькали довольно редко, буквально по пальцам пересчитать можно: мама, папа, сестра… и он. Стало интересно, кто это.
– Если бы ты, как я, проходил подготовку под его руководством, тоже потом не смог бы выкинуть его из головы.
– Твой начальник?
– Вроде того. Как же здесь тяжело дышится! – запричитала я, спускаясь все ниже по тоннелю. – Как же здесь холодно и темно… нет, я больше не хочу жить в Городе.
– Зато хочешь бегать по лесу с тварями, пожирающими человеческие мозги?
– Даже не старайся. – Добравшись до последнего гвардейского поста, я с сомнением оглянулась. – Ты знаешь, где теперь живут мои родители? Они должны были переселиться в северный район.
– Знаю. Иди за мной.
Мы преодолели лестницу, которая была для меня настоящим спуском с небес на землю, обошли главное здание Штаба, и каменистая дорога вывела нас в жилой квартал. Виреон кивнул на высоченный дом, разительно отличающийся от нашей старой хибары. Над ним висели целых два фонаря, создавая иллюзию светового дня, хотя на улице солнце уже давно закатилось за горизонт.
– Подождешь?
– Разве ты не останешься на все два дня?
– Я думала над этим, но нет. Хочу ночевать на поверхности.
– Тогда подожду.
Я осторожно открыла дверь. Запах сырости здесь ощущался слабее, чем в далеком южном районе, и все равно он раздражал меня своим назойливым присутствием. Мама вышла в коридор на звук моих шагов. Она по-прежнему выглядела очень худой и слабой – наверное, я ожидала, что с ней произойдут хоть какие-то изменения в связи с переездом и притоком денежных средств, и потому сильно расстроилась, стиснув в объятиях ее хрупкие плечи. Мы не сказали друг другу ничего особенного. Для нее я работала в Штабе, всего лишь через улицу, и не заходила исключительно по причине высокой загрузки. Для меня она была веселой и здоровой женщиной, что тоже не являлось правдой. Отец продолжал корячиться в шахте, хотя клялся, что ни разу больше не брал двойные смены, а Мак задерживалась в том же Штабе. Обе дочери заняли в нем свои теплые места – родители были горды и счастливы, и этот круговорот обмана угнетал меня, бил по нервам и вынуждал часто отводить взгляд. Я с трудом дождалась сестру, чтобы вместе с ней выбраться обратно на улицу.
– Ванда, – она повисла у меня на шее и звонко всхлипнула в ухо, – ты в порядке… ты цела… я знаю, что сегодня у тебя была первая вылазка и что на ней кто-то даже погиб…
– Зачем ты пошла в военную академию?
– Чтобы исправить все, что натворила. Чтобы быть рядом с тобой.
– Ты с ума сошла! – всплеснула руками я. – Какое «рядом», Мак? Какая академия? Ты же до смерти боишься поверхности!
– Ничего, я справлюсь. Привет, Виреон.
– Привет, – откликнулся крутившийся неподалеку Виреон. – Инструктор уже порекомендовал тебя к зачислению в разведку? – Я уставилась на него широкими от изумления глазами, и он несколько виновато объяснил: – У них с Грачом лучшие результаты в нашей группе.
– Штаб официально сократил программу обучения в два раза, – кивнула Мак. – Разведчиков сейчас не хватает, так что нас отправят на поверхность в самое ближайшее время.
– Ты же не хотела этого, – прошептала я.
– Я не знала, чего хотела, да и до сих пор не знаю. Зато ты твердо убеждена, что тебе нужно, и я начну с того, что помогу в достижении цели хотя бы тебе. Это вовсе не жертва, – строго добавила она, заметив, что я готовлюсь вновь пуститься в возражения. – Это мое искреннее желание, так что сделай вид, что до одурения счастлива, и просто поблагодари старшую сестру.
– Спасибо.
Прежде чем отпустить меня на Альфу, Мак дважды напомнила, что пойдет только в мой отряд и на любой иной вариант не согласится. Я пообещала, что обсужу ее кандидатуру с сержантом Бадисом, – он, в отличие от Йоры, не был категорически против новобранцев и вполне мог повестись на хорошие отзывы инструктора из академии. Мама на прощание сказала, что на моей коже очень хорошо смотрится недавно приобретенный бронзовый загар. Смущенная ее наблюдательностью, я оправдалась тем, что работникам Штаба позволяют подниматься на поверхность каждый день. Прозвучало неубедительно, но других версий у мамы все равно не было.
– Ты ведь уже общался с капитаном Иргой? – поинтересовалась я у Виреона на обратном пути.
– Да. Беспокойная тетка – вопросов задает столько, что не продохнуть.
– С ней тебе будет посложнее, чем на вылазках, – утвердительно повела подбородком я. – Мне нужно быть в курсе всех ее наработок, так я скорее разберусь, что искать в воспоминаниях мозгоедов. Выяснишь, что сможешь?
– Почему ты не спросишь у нее сама?
– Мне с ней сложно. Она будто бы постоянно пытается что-то скрыть.
– Ты привыкла читать людей, а с ней это не срабатывает, – понимающе хмыкнул Виреон. – Да, я тоже еще не успел раскусить ее. Насколько я понял из их разговора с майором Крайтом, Ирга считает мозгоедов и видящих последствиями одной чумы, накрывшей мир много лет назад. Просто нам с тобой повезло, а всем остальным, кто превратился в монстров, не повезло. Еще я слышал, что способности наши вроде как по наследству передаются, от матерей.
– Я свою настоящую маму не помню.
– И я не помню, – кивнул Виреон. – И Скат тоже своих родителей не знал.
– Интересно, куда прежнее руководство Штаба ссылало видящих, – поморщилась я. – Думаешь, Крайт ответит честно, если мы попробуем его расспросить?
– Мы узнаем и без его ответа, если представится шанс вступить с ним в контакт хотя бы на пару минут.
– Ты пойдешь со мной в казарму?
– Вообще Ирга настаивала, чтобы я ночевал вместе с ними в корпусе при лаборатории, – с неохотой протянул Виреон. – Но нам же дали два дня, чтобы подумать и окончательно определиться со своими ролями, не так ли?
Привилегированный угол казармы, где обитала группа Йоры, пустовал. Все сейчас были в Городе: кто-то у своих родственников и друзей, а кто-то у постели жены Грифа, оставшейся вдовой с новорожденным младенцем на руках. Как полноправный член группы, я тоже получила приглашение на это ответственное, но тягостное мероприятие, однако сразу отказалась от него и наверняка проиграла некоторые очки расположения в глазах Нертеры, посчитавшей меня из-за этого чересчур черствой. Не обнаружив на моем лице должных признаков скорби, она рассудила, что мне попросту безразлична случившаяся в лесу трагедия, и расставание наше на этом фоне вышло непривычно сухим.
– Кажется, я спокойно отношусь ко всему, что со мной происходило, потому что не позволяю себе ни о чем задумываться глубоко. – Стояла уже глубокая ночь, но мы с Виреоном по-прежнему не спали. Я взглянула на него, расположившегося на койке Грифа, и тихо добавила: – Ты ведь не знаешь, я торговала своими способностями в Городе. Мне так часто приходилось погружаться в эмоциональные моменты чужого прошлого, что теперь, если ситуация обостряется в моей жизни, я предпочитаю уклониться и сбежать. Даже в домашних ссорах с Мак… мне казалось, я поступаю очень умно, не давая им разгораться, но, может, мне просто не хотелось разбираться с этой проблемой.
– К чему это ты?
– К тому, что я вовсе не самый нормальный человек в Городе, а ровно наоборот.
– Какие глупости, – отмахнулся он. – Если уж ты подозреваешь себя в трусости, то что думать мне? Я по собственной воле никогда не отправился бы на передовую. Я и от гвардейцев планировал сбежать, когда они нагрянули, но услышал твое имя и решил рискнуть. Впрочем, кормежка в академии того стоила, так что спасибо, что попросила за меня.
– Я рада, что ты здесь, Виреон. – Прикрыв глаза, я снова увидела алый дикий мак, торчащий из-за воротника Грифа. – Теперь мне не так одиноко.
Он что-то удовлетворенно и неразборчиво промычал в ответ.
Угол казармы продолжал пустовать до самого окончания согласованного отпуска. Первым появился Бадис, выслушал мою просьбу относительно включения в отряд Мак, коротко брякнул, что подумает, и велел позвать его из дозорной башни, как только мы соберемся полным составом. Едва он исчез на первом этаже, по одному начали подтягиваться и остальные, будто бы до этого поджидавшие в засаде.
– Привет, Ванда, – дружелюбно кивнул мне Ракша, неожиданно явившийся почти лысым, состригшим свои вихрастые волосы под самый корень. – Покидаешь нас, значит? Жаль, только-только ведь сработались.
– Нет, я остаюсь.
– Вот это новость, – прогудел с лестницы одобрительный голос Ваху. – Мы уж думали, придется еще три месяца убить, чтобы очередного видящего к вылазкам подготовить.
– Между прочим, я прошел начальный курс в академии, – недовольно пробурчал Виреон. – Только нормативы сдать не успел: как узнали, кто я такой, сразу выдернули на поверхность.
– А, ты здесь, белобрысый. – Преодолев лестницу, Ваху сразу завалился на свою кровать. – Не буду тебя об имени спрашивать, не обессудь. Все равно ведь не задержишься у нас, да?
– Прекрати немедленно. – За ним вошла Нертера, печальная, растрепанная, зато при полном обмундировании. – Если ты не возьмешь себя в руки, я доложу Бадису, и он исключит тебя из ближайших вылазок.
– Разве ж я не держу себя в руках? – Ваху с издевкой обхватил себя за плечи. – Ты, Нертера, небось тоже в сержанты метишь, раз так и пышешь официозом с самого утра.
– Отстань от нее, – мгновенно встал на ее защиту Ракша. – Она пытается тебе помочь, а ты распустил сопли, как девчонка.
– Схожу за Бадисом. – Я торопливо поднялась и кивнула Виреону на выход, чтобы ему не досталось от раскрасневшегося Ваху снова. – Он просил позвать его, когда вы вернетесь.
– Я этому надутому индюку подчиняться не буду, так и знайте! – громыхнуло мне вслед.
– Прекрасная у вас группа, – с насмешкой произнес Виреон, когда мы выбрались из казармы. – Дружная такая, сплоченная – сразу понятно, почему ты не хочешь из нее уходить.
