– А…Да, конечно, – вздрогнув от неожиданности, отозвался волшебник.
Мастер усмехнулся и, протерев руки полотенцем, откинул его в угол какой-то кухонной тумбы.
– А я смотрю, ты в облаках полетать любишь.
– Извините.
– Всё в порядке, – улыбнулся Мичайо, открывая дверцу холодильника, вероятно, чтобы достать какие-то лекарства. – Зайди в комнату минут через тридцать, нужно уладить дела с перевязкой.
– Конечно, и ещё раз спасибо за чай.
Эмиль встал, осторожно задвинул за собой стул и, с опаской пройдя мимо хрипящего в углу Штруделя, расположился на диване в гостиной. Волшебник немного прикрыл глаза и принялся обдумывать всё произошедшее. За окном шумел океан, в солёной воде которого плавали отражения мерцающих звёзд.
«Красиво», – Кэтсу тоскливо смотрел в окно. Там одиноко простирался пустой песчаный берег, уходя в чёрный, взволнованный сильными порывами ветра океан. На волнах играли в салки маленькие барашки морской пены, разбиваясь о скалы чуть видного из чердачного окна мыса, на котором грустил без людей одинокий торговый порт. Над спящими кораблями, над маленькими домиками, над пышными зелёными кронами деревьев, величественно возвышался старый белый маяк, бог знает кем и когда построенный, но невероятно красивый. Совершенно привычный, ничуть не изменившийся ещё с самого детства пейзаж никогда не вызывал у волшебника особого интереса, но в эту ночь он почему-то казался ему особенно печальным.
Чей-то стук, дверь открылась с тихим скрипом, отрывая волшебника от живой картины за стеклом.
– Я здесь, – вздохнул Мичайо, взглянув на раздражённое лицо сына. – И я вижу, что нам очень нужно поговорить.
– Я тоже так думаю, – усмехнулся волшебник, отойдя от окна.
Мастер сел на край дивана и, оставив небольшой пакет с аптечкой возле будильника на тумбе, снова уставился на Кэтсу. Сын молча взглянул на него в ответ. Молчали оба.
– Я сниму футболку, – первым разбил тишину волшебник.
– Думаю, это стоило сделать раньше, – ответил сидящий напротив блондин. – Убери её сразу в шкаф.
Футболка полетела на стул, мастер, проводив её уставшим взглядом, терпеливо вздохнул: «Убрал в шкаф, какой умница». Кэтсу растеряно посмотрел на скрывающий шов пластырь слева, внизу живота, уже обдумывая, как бы его поудобнее снять.
– Не трогай ничего, я сам, – отдёрнул сына Мичайо, подсаживаясь чуть ближе.
Волшебник закатил глаза и, поставив руки за спину, недовольно фыркнул. Ещё пару минут тишины и Кэтсу всё же решился на разговор, которого он ждал с момента появления отца в своей комнате, а именно, целых пятнадцать минут.
– Можно вопрос?
– Конечно.
– Что происходит? – раздражённо спросил маг, вновь отворачиваясь к окну.
– О чём именно ты говоришь?
– Обо всём, пап! – уже не выдержал Курагама. – Что случилось, и почему я оказался в больнице, когда я смогу вернуться в строй, и какого чёрта у нас дома делает этот забитый неженка?! Ладно, хорошо, на первые два вопроса можешь не отвечать, я уже понял, что вы с доктором Лин и под дулом пистолета молчать будете, только непонятно почему и зачем, но кто у нас по дому ходит, ты уж пожалуйста расскажи!
Мичайо глубоко вздохнул и, отложив бинты, на секунду замолчал. Кэтсу сердито сверлил его взглядом, накаляя обстановку вокруг ещё больше.
– Во-первых, успокойся, – осторожно начал мастер, взяв в руку длинные, перевязанные пластырем пальцы волшебника. – Давай, я расскажу всё по порядку. Его зовут Эмиль…
– Я в курсе, – перебил его сын. – Что он здесь забыл?
– Не перебивай старших. Эмиль – сын мастера гильдии «Нотный стан». Поступить в местный волшебный пансионат у него не получилось по ряду причин, поэтому я пригласил его учиться к нам.
– Ну и жил бы в общаге, чего он у нас ночью делает?
– Ты не понял, – снова вздохнул блондин. – Я лично взял его в ученики на время.
– Зачем? – возмутился волшебник. – Ничего личного, пап, я уважаю тебя и любое твоё решение, но почему его нельзя было просто зачислить в один из классов?
– По ряду причин, Кэтсу, по ряду причин, я же сказал.
– Да по какому ещё к чёрту ряду!
– Кэтсу, что за истерики? Он ведь писал тебе обо всём в письме.
– Так вот от кого было это тупое письмо, – сокрушился волшебник, проведя ладонью по уставшему лицу. – Хорошо, что я его не открывал тогда.
– А лучше бы открыл и посмотрел.
– Ну да, так бы хоть успел бы повеситься, не выходя из палаты. На пижамных штанах.
– Кэтсу.
– И что? Он у нас будет жить?
– Да.
– И где? В гостиной? Или может на кухне? Или…А, точно! Вы попытаетесь поместиться с ним на одноместной койке в твоём кабинете! Там же будет так удобно!
– Нет, Кэтсу, вы будете жить в одной комнате, – ответил мастер.
Сказал, как отрезал, волшебник даже не знал, как возразить. А с другой стороны, тут и не возразишь. Отец сказал, значит так и будет, торговаться с ним бесполезно.
– Мы на диване не поместимся.
Сейчас это показалось Кэтсу самым весомым аргументом, чтобы не подселять никого в свою комнату. Весомым- потому что единственным.
– Он имеет свойство раскладываться, – спокойно объяснил Мичайо, ломая последнюю надежду волшебника, словно сгоревшую спичку. – Как тебе такое откровение?
– Да брось, зачем это всё, – нервно усмехнулся волшебник. – Зачем вообще было это всё проворачивать? Давай я перееду в гостиную тогда, будем мирно сосуществовать и всё.
– Нет, Кэтсу, вы будете искать общий язык, договариваться и приглядывать друг за другом.
– Да почему!
– Потому что, Кэтсу, – укоризненным тоном произнёс отец. – Я устал смотреть на то, как ты шарахаешься от людей.
– Это я шарахаюсь?! – снова возмутился Курагама. – У меня всё в порядке с общением!
– Хорошо, – пожал плечами мастер. – Конечно, конечно у тебя всё в порядке! Назови мне хотя бы трёх людей из гильдии, с которыми ты хорошо общаешься, и я отстану.
Кэтсу уже было открыл рот, чтобы назвать нужное имя, как вдруг, словно потерял дар речи. А что говорить-то? А говорить-то нечего! Мастер был прав, опять прав, чёрт его побери! Из чего состояла жизнь волшебника? Тренировки, работа, учёба и всё время какие-то дела, дела, дела… Не было времени даже банально выпить чаю с отцом или прогуляться с друзьями, которых, к слову, Курагама не заводил по той же причине – некогда. Каждый час расписан, на каждый день давно уже составлен свой план, и в нём не было места для отдельного пункта «Дружба».
Блондин вопросительно вскинул брови, сложив руки крестом.
– Ну?
– Пап, не лезь в мою жизнь, пожалуйста, я сам решу, нуждаюсь я в общении или нет.
– То есть, шестнадцать лет жить в гильдии с людьми, открытыми для общения и не иметь ни одного друга – это норма?
– Пап, – снова закатил глаза волшебник. – Перестань.
– Кэтсу, я очень переживаю за твоё состояние, – продолжил Мичайо. – Твой круг общения это я, Штрудель и Люмия. Поверь, ни к чему хорошему это не приведёт.
– Люмия! – опомнившись, подскочил юноша. – Как она?
– Она оправляется после ранения крыла, всё хорошо, за ней смотрят лучшие ветеринары.
– Я пойду к ней.
Кэтсу хотел было встать с дивана, но его тут же усадили на место, похлопав рукой по плечу.
– Пойдёшь, когда поправишься, умерь пыл.
– Но я…
– Кэтсу, – снова раздался упрекающий голос отца.
– Ладно. Вернёмся к нашей теме и ещё раз повторим, – устало вздохнул волшебник. – Я одиночка, пап. Мне не нужны друзья.
– А как ты собираешься работать, одиночка? – усмехнулся Мичайо. – Волшебники выезжают на задания командами, а не по одному.
– Не ври, я знаю волшебников-одиночек.
– И думать забыл, – нахмурился мастер. – Я тебя никуда одного не отпущу, это слишком опасно. Тут, если с тобой что-то случиться, то товарищ подставит плечо, а если ты один – помрёшь где-нибудь и тела не найдём даже.
– Не нужна мне команда!
– Кэтсу, я серьёзно. С этого года ты начинаешь работать в команде и учиться нормально контактировать с людьми. Точка.
– Да в порядке у меня всё с этим твоим контактом! – продолжал спорить юноша.
– Сколько имён ты мне назвал?
В ответ молчание. Волшебник обиженно уставился в пол, дожидаясь окончания перевязки. «Прикопался же! Общение, общение…Мне и без него хорошо! Сейчас ещё с этим женоподобным комнату делить придётся… Что за отвратительный день?» – сердито размышлял Кэтсу, не поднимая взгляда. А может отец прав? Может общение – это правда очень важно и не так уж и плохо? Попробовать стоит, так ведь? Тем более сейчас, когда тренировки придётся ограничить до тех пор, пока тело до конца не окрепнет, как раз появится много лишнего времени. Курагама бы предпочёл потратить его на книги, но попробовать что-то новое стоит, тем более, если на этом так настаивает отец.
Мичайо осторожно отклеил пластырь, волшебник слегка сморщился от неприятной боли.
– Не бесследно прошли твои приключения, – вздохнул мастер. – Может хоть сейчас, когда доктора рядом нет, расскажешь, в каком это ты сквере кораллы нашёл?
– Не убьёшь?
– Не убью.
Волшебник глубоко вздохнул, набираясь решимости и, наконец оторвав взгляд от пола, начал рассказ, естественно отличающийся от правдивой версии.
– Я гулял по скверу, я не вру! Ну, сначала… А дальше, там, на побережье, услышал какой-то шум и пошёл посмотреть.
– Как ты мог услышать шум на побережье из сквера? – нахмурился мастер. – Туда выходит лишь заброшенная часть, в которую соваться не следует.
– Если бы ты знал, как у меня обострился слух после болезни.
– Да-да, а в сквере выросли кораллы.
– Ладно, пап, хватит. Я уже понял, что облажался.
– И что в итоге?
– Так вот, на чём это мы остановились. Слышу значит крик, а там разбойники какую-то карету захватили, ну и…
– Только не говори, что полез один против банды, – прервал его строгий голос отца.
Кэтсу замолчал. Снова тишина. Оба сидели, смотря друг другу в глаза под неловкое тиканье часов на стене. Проклятые часы. Вечно тикают-тикают, даже когда их об этом совсем не просят.
– Чего замолчал?
– Ты же сказал не говорить.
Блондин лишь устало вздохнул и, протерев шов кусочком влажной марли, сел прямо, разглядывая слегка отходящие чёрные нити.
– Ну что? Разболелся после драки-то?
– Немного.
– Потому что если сказано было держать покой, значит нужно было слушать Лин и не высовываться. Ой, какие мы важные, сидим, глаза закатываем! – в очередной раз упрекнул волшебника мастер. – Ладно, будь здесь, я в аптечке чего-нибудь тебе нарою.
– А Эмиль?
– Сейчас придёт твой Эмиль.
– Мой? Ты его сюда притащил, и он мой? Хотел бы сделать подарок – купил бы книгу, она была бы куда полезнее, а не привозил бы сюда этого шоколадного.
– Ты за такие шутки у меня косточки грызть будешь, далматинец.
– Перестань сейчас же, – фыркнул волшебник. – Ни капли не смешно.
Мастер рассмеялся и, вручив сыну упаковку с мягким белым пластырем, мягко похлопал его по плечу.
– Завтра я поговорю с Лин – спрошу, что мне с тобой на тренировках делать, чтобы не разломать окончательно. А ты давай, клей куда надо пластырь и стели диван. Надо позвать Эмиля…
