Заключался он в следующем: желая обратить, иной, другими словами, мастер, лишает смертного крови, но так, чтобы сильно ослабить, а не убить. Оставив на грани, замещает «недостаток» собственной кровью.
Весь процесс занимает от пары часов до нескольких дней и сопровождается агонией смертного. Если все сделано правильно, то после мучений он станет полноценным иным или, в исключительных случаях, генералом, но вернёмся к подопытным.
Немногим, кому удалось выжить после обращения и введения сыворотки, становились сильнее, быстрее и выносливее обычных иных, не говоря о людях. Им не страшны были яды, болезни. Полученные раны затягивались за несколько часов, тогда как любому другому требовались дни или даже месяцы.
Все это, несомненно, можно было назвать невероятным успехом, но повторюсь, никто не может пойти против природы безнаказанно. В конце концов, необдуманные действия привели к тому, что мы видели в польском лагере. Созданные учёными, монстры вскоре сорвались с цепи.
– Позвольте угадать, – перебив на полуслове, обратилась я к Алексею. – Солдаты, как по приказу, начали убивать без разбора?
– Как вы… – он слегка опешил от того, насколько точным оказалось предположение, но осознав, что, стоя перед генералом, выглядит глупо, быстро взял себя в руки. – Да. Безумие и жажда насилия поглотили их. Они нападали на всех, кого видели. Я едва выжил тогда…
– Вам удалось их остановить?
– Мы пытались, но большинству удалось сбежать, – он отвёл взгляд. – Руководство приказало…
– А генерал? – не желая заострять внимание на мелких деталях, перебила я. – Что произошло с ним?
– Он проложил себе дорогу к выходу буквально из трупов. Солдаты беспрекословно подчинялись ему, – стараясь справится с тяжестью воспоминаний, он на мгновение умолк. – Я был бессилен. Просто смотрел, как убивают моих товарищей…
– Это они на фотографии?
– Да. Мы были одним отрядом, знали друг друга ещё с военной академии. Эти чудовища… фашисты! – не сдержавшись, воскликнул он. – Они забрали их жизни вместе с кровью. Я поклялся, что отомщу!
Рассказ пролил свет на темные уголки расследования и вопросы, мучившие с тех пор, как мы вернулись из Польши. Теперь стало ясно, откуда на телах жертв глубокие отметины и рваные раны, и почему все они обескровлены.
Что до кровавой и жестокой бойни, в которой удалось выжить Алексею.… Эта часть ничуть не удивила. Едва услышав о «чудесном» освобождении, я сразу поняла, почему генерал с такой легкостью заключил союз с врагом. Ему изначально было выгодно, чтобы работа над проектом увенчалась успехом.
Хочу заметить, план сработал идеально! Не осознавая опасности, русские, как послушные овечки, следовали всем его указаниям, создав в итоге практически неуязвимых чудовищ. Ведомые всепоглощающей жаждой насилия и связанные единой кровью, они полностью подчинялись одному хозяину, который, покончив с одним врагом, решил поквитаться с прежними мучителями.
Не осталась в тени и история генералов. Неудивительно, что они были убиты таким зверским образом. Помниться в нашей беседе, Карл упомянул, что Энгельс и его товарищ были не только осведомлены о чудовищных преступлениях восьмого отдела, но и отвечали за бесперебойную доставку «живого» материала.
Освобожденный советским отрядом пленник мог быть подчиненным одного из вышеназванных военных лиц. Возможно, узнав секрет, они самолично сдали его психам Аненербе, а затем безразлично наблюдали, как того мучают и пытают.
– Теперь, когда все знаешь, – Авель поднял обеспокоенный взгляд. – Как поступишь?
Молча сидя в кресле, я перевела взгляд с него на Алексея. По-хорошему обоих следовало немедленно арестовать. Авеля по обвинению в государственной измене, а его «товарища» за чистой воды шпионаж, что карался высшим приговором военного трибунала.
Однако учитывая печальный опыт, полученный в Польше, я не была готова отринуть все услышанное. Мы с Вальтером видели жертв, то, на что способны подчиненные генерала. Напоследок, уже несколько лет в мире бушевала кровопролитная война. В условиях, когда каждый день уносил тысячи жизней, незаметно устроить конец света не так сложно.
Предпочитая не спешить с решением, я медленно встала. Повернувшись, направилась к выходу. Открыв дверь, с тяжелым сердцем шагнула за порог.
Вернувшись в департамент имперской безопасности, и зайдя в кабинет, устало села за стол. Случившееся за день окончательно лишило сил. В голове прокручивались моменты разговора, слова о генерале. На что способен острый ум учёного и к каким в итоге последствиям это привело.
Больше всего беспокоило, что ни одна из сторон не отказалась от преступных намерений и продолжила эксперименты. Это подтверждало увиденное в польском комплексе и буквально несколько часов назад у департамента юстиции.
Те солдаты, только на первый взгляд казавшиеся обычными людьми, вознамерились положить конец спокойной жизни Германии, а возможно, и остального мира.
Непросто было решить и как поступить с «товарищами» по службе. Положить конец преступному союзу не составляло труда. Один рапорт, и собственные подчиненные станут врагами, а что за этим последует слишком хорошо известно.
После многочасового допроса, где придется пройти через пытки и издевательства, ими займётся чрезвычайная комиссия верховного военного трибунала. Итог этой истории предсказуем. Если еще будет жив, Алексея повесят как шпиона, а Авеля приговорят к высшей мере наказания и расстреляют на заднем дворе собственного департамента. Только вот…
В действительности решить эту задачу было куда сложнее. Прожив без малого четыре сотни лет, Авель не был тем, кто покорно вставал перед опасностью на колени. Как старший следователь, он не понаслышке знал о методах, которые их сотрудники используют во время допросов.
Намереваясь избежать участи безропотной игрушки в руках садистов, он сделает все, только бы не попасть в их цепкие лапы. В попытке спастись придется бросить дом, карьеру, людей, которых успел полюбить. Все придется начинать с чистого листа. Новое имя, новая жизнь…
Такого предательства он не простит. После всех лишений и позора, что последует, несомненно, захочет отомстить, и признаться, не уверена, что удача будет на моей стороне.
Однако покрывая предательство и держа в тайне, я становилась соучастником в государственной измене. Узнай об этом контрразведка, в лице Шелленберга, на допросе окажемся мы оба, и кто знает, чем это обернется…
На город опустился поздний вечер. Разгоняя темноту, вдоль тротуаров светили фонари. Неспешно прогуливаясь, я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, но тревога предательски не желала покидать разум.
Было безразлично на гражданских, чьи изувеченные тела нашли польские детективы. Едва ли не каждую ночь, сама убивала подобных им беззащитных смертных. Генералов, которые, если говорить начистоту, получили по заслугам. Даже Авель. Поддавшись на лживые уговоры, он стал предателем родины. Однако мне был дорог мир. В нем были те, кого хотелось уберечь от опасностей и невзгод.
Мария, Феликс, Себастьян… Возможно при первом знакомстве, мимолетной встрече на ночной улице, я не планировала оставаться с ними надолго. Не ожидала, что, приведя домой напуганных маленьких детей, стану для них всем. Не могла даже представить, что буду жить под одной крышей с легендарным охотником, что в прошлом убил двух генералов.
Себастьян заменил Марии и Феликсу отца, стал близок мне. Я хотела защитить их, запомнить как можно больше веселых и грустных моментов. Они были семьей, самым дорогим в жизни.
Невзирая на политику и опасную работу, нравилась служба, элегантная военная форма, быть генералом департамента имперской безопасности и служить под началом своевольного и непреклонного шефа. Даже на нюрнбергском трибунале он до последнего вел себя вызывающе, кидая вызов красному террору.
В отличие от других, воспринимающих мир как жестокое и мрачное место, наполненное невзгодами и печалями, я любила его, свой город, страну, пусть вставшую на неверный путь. Нельзя было позволить уничтожить это.
Поглощенная мыслями, я не заметила, как дошла до городского парка. Окруженная деревьями, не успевшими сбросить листву, вдоль аллеи вела узкая дорожка. В середине, на деревянной лавочке, освещаемой приглушенным светом фонаря, сидел молодой патрульный. Закинув ногу на ногу, сжимая в руках карандаш и блокнот, он был увлечен рисованием.
В поздние часы патрули не были редкостью. Невзирая, что Германия давно вышла из нищеты и экономического кризиса, ее столицу нельзя было назвать безопасным и уютным местом.
В условиях бушующей войны, дефицита продовольствия и товаров первой необходимости, криминальные группировки вели ожесточенную борьбу за различные области города. Тщательно оберегая свою территорию от незваных гостей, они, нещадно убивали как врагов, так и более мелких конкурентов. Не брезговали пополнять список и полицейскими.
В те непростые годы, департамент юстиции был начеку. Оставшись в городе, берлинские следователи и детективы вели свою войну.
Стычки, драки и убийства блюстителей правопорядка были на то время обычной практикой. Изменить ее не могли ни действия правительства в лице рейхсфюрера и начальника полиции, ни попытки самих горожан, которым надоело жить в страхе.
Используя проверенный метод запугивания, бандиты устанавливали свои законы. Заходя на порог дома очередного должника или вставшего на пути, без лишних слов выносили дверь с петель. Не заботясь о последствиях, переходили к избиению хозяев, попутно устраивая погром и забирая все самое ценное.
Так продолжалось до тех пор, пока правительство не приняло решение усилить патрули, позволив полиции принимать всех желающих на свое усмотрение.
В задачи новичков, обучение которых проходило от силы пару месяцев, входило в основном патрулирование улиц и урегулирование мелких гражданских конфликтов. При необходимости они участвовали в облавах и рейдах, но обычно это заканчивалось плохо.
Не намереваясь закончить дни на виселице или в лагере, преступники предпочитали тюремному сроку старую добрую перестрелку в стиле Аль-Капоне и гангстеров 20-х годов прошлого столетия.
С годами учишься убивать быстро и тихо, не давая жертве и шанса на спасение. Ощутив резкую и пронзительную боль, солдат едва слышно простонал. Охваченный слабостью, упал на каменную брусчатку. Прижимая рану на шее, отчаянно боролся. Не желая мириться с уготованной участью, хотел жить, только вот…
Как не пытайся сопротивляться, не злись на жестокость судьбы, смерть не дано победить никому и даже нам. Ей безразличен статус, зло и добро, хороший человек или плохой, убийца или спаситель… Однажды она придет за каждым.
***
Лучи утреннего солнца узкой полоской пробивались сквозь тяжелые плотные шторы. На прикроватном столике стоял свежезаваренный кофе и утренняя газета. На главной странице сиял кричащий заголовок:
«Жестокое убийство в центральном парке.
Очередная жертва кукловода…»
Сама статья была не менее примечательной. Газетчики, в свойственной эксцентричной манере обсуждали убийство молодого полицейского, произошедшее прошлой ночью в городском парке. Ссылаясь на тайного информатора, давали подробное описание места преступления и жертвы, что была похожа: «…на сломанную фарфоровую куклу, чья душа оказалась в руках ночного убийцы – кукловода».
«Главная» звезда, будоражащая умы читателей, появился на улицах Берлина несколько лет назад. Неуловимый хладнокровный убийца выходил на охоту по ночам, оставляя после себя обескровленные тела, благодаря которым и получил жуткое прозвище.
В тусклом освещении предрассветных улиц, застывая в неестественных позах из-за трупного окоченения, его жертвы были похожи на больших сломанных кукол, которых «забыли» после жуткого представления.
Дочитав газету и отложив в сторону, я принялась за кофе. С каждым глотком по телу разливалось приятное тепло, а бархатный аромат помогал отвлечься от мрачных мысленных образов, оставшихся на прощание ночным кошмаром.
Задержавшись на некоторое время в кровати, и закрыв глаза, невольно вспомнила разговор в кабинете Авеля. Обдумывая, пыталась найти выход, избежать худшего, но как ни старалась, ничего путного в голову не приходило. Учитывая обстоятельства, было выгоднее и легче убить их самостоятельно, нежели уповать на благоразумие вышестоящего начальства.
От размышлений отвлекла Мария. Поднявшись минутой ранее по лестнице, она едва слышно постучала в дверь.
– Госпожа, вы проснулись? Я могу войти?
– Да.
Подойдя к кровати, он сделала легкий поклон. Выпрямившись, сцепила руки за спиной и мимолетно улыбнулась.
– К вам пришли.
– Кто? – я мельком взглянула на часы. – Разве мы ожидали гостей в такое раннее время?
– Господин Авель, – с заметным кокетством ответила она. – Он хочет поговорить. Сказал, это важно.
– Он один?
– Нет. С ним мужчина, но он не назвал имени.
Стремясь скрыть негодование, я отвела взгляд. Не нужно быть великим детективом, чтобы понять, кто мог так нагло себя повести.
– Хорошо, – тяжело вздохнула, – проводи их в мой кабинет.
Сидя в кресле недалеко от камина, Алексей, заворожённо наблюдал за причудливым танцем огня на поленьях. Недалеко молча стоял Авель. Опершись спиной на стену, бесцельно смотрел в окно.
– Зачем пожаловали господа-предатели? – остановившись в дверном проеме, я демонстративно скрестила руки. – Жить надоело?
Вместо ответа, не говоря о приветствии, повисло неловкое молчание. Отвлекшись от игры пламени, Алексей, не сводя взгляд, сидел в полной растерянности.
– Кхм… Кхм… – увидев недовольство, тихо закашлял. – Прошу прощения, фрау… Я… Мы, – стараясь подобрать подходящие слова и сдержать улыбку, добавил, – немного обескуражены. Никогда бы не подумал, что встречу генерала в подобном виде…
Наблюдая за растерянностью на лицах, я невольно усмехнулась. Действительно, черный кожаный плащ с красным акцентом, накинутый поверх светло-кремовой атласной пижамы, и бархатные тапочки – не самый подходящий наряд для ведения деловых разговоров.
– Не тратьте мое время! Зачем пришли?
– Хотели убедиться, все ли в порядке, – справившись с волнением, ответил Авель. – Вчера ты резко ушла, не сказав ни слова. Утром я услышал об убийстве в парке, всего в паре кварталов от твоего дома.
– Знаю. Молодой патрульный. Видела статью в утренней газете, но, – я подошла ближе, – сомневаюсь, что ты пришел обсуждать смерть того несчастного.
– Так спокойно об этом говорите, – заметив безразличие, вмешался Алексей, – такое впечатление, что вам все-равно. Разве не имперский департамент занимается расследованием подобных преступлений?
– Только если в деле замешаны государственные или политические мотивы. В противном случае, это юрисдикция криминальной полиции. Что до моего безразличия, о котором вы так ловко упомянули, – я пожала плечами. – Никто не застрахован от… – мимолётно улыбнулась, вспомнив привкус крови убитого патрульного на губах, – случайной смерти.
Обученный замечать мимолётные детали, он смерил недоверчивым взглядом.
– Случайной смерти? – усмехнулся. – Что-то подсказывает, вы знаете куда больше о произошедшем. Где вы были этой ночью?
Будучи сотрудником комитета государственной безопасности, мироощущение Алексея было неотъемлемо связано с повышенным стремлением к справедливости и желанию соблюдать закон там, где прочие давно отринули мораль. Однако…
– Вы бы о собственной жизни позаботились, – я посмотрела с нескрываемым раздражением. – То, что делаю ночью, вас не касается!
– Алексей, – не намереваясь оставаться немым участником конфликта, вмешался Авель, – аккуратнее с подобными обвинениями. Оставим это детективам полиции. У нас есть более важные дела.
Алексея, не имеющего в распоряжении ни доказательств, ни улик, можно было легко обмануть, изобразив на лице маску невинности, но Авеля…
Уловив едва заметный запах крови, оставшийся на рукаве плаща, он сразу обо всем догадался. Он не знал, кому она принадлежит, но сопоставив пару деталей, предположил, что, скорее всего, убийство патрульного – моих рук дело. Однако акцентировать внимания не стал. Собственная судьба волновалась его больше, чем смерть незнакомца.
– Что до нашего вчерашнего разговора? – он сменил тему. – Ты сдашь нас Шелленбергу?
Я молча перевела взгляд. Доложить о предательстве, прежде чем отдел контрразведки сам все узнает было наиболее правильно, но это все больше казалось нереальным.
Мы прожили слишком долго, чтобы серьезно относится к так часто меняющейся политике государств. Проживая эпоху за эпохой, были друзьями, соперниками, любовниками. Каждый раз, преследуя новые цели, меняли амплуа.
– Нет, – закрыв глаза, покачала головой, – сейчас есть проблемы важнее, чем кровопролитная война двух идеологий.
В ответ он заметно успокоился. Его несказанно радовало, что в ближайшее время нам не придется становиться заклятыми врагами, и несомненно, что может остаться при своей «важной» должности.
В отношении Алексея, признаюсь, были сомнения, но он слишком много знал. Сдавать его тайной полиции было опасно. Рейхсфюрер контролировал все сферы власти. Узнай он о планах по разоблачению преступных замыслов Аненербе, все усилия будут напрасны.
ГЛАВА II
БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ
Вермахт и Советский союз все отчаяннее раздували горнило войны. Отвлеченные кровопролитными сражениями, они направляли привычный мировой порядок к краху.
