– Я согласен, отец.
– Не думал, что ты согласишься на такое, – хмыкнул отец. – Ты ее действительно любишь?
– Не знаю, – честно ответил Франческо. – Но я ее хочу.
Так много было сделано и теперь оставалось уговорить Бьянку. Устроить свидание он попросил свою знакомую Анну Ример ди Монтальво, герцогиню Мондрагонскую, которая вместе с мужем Фабио Арразола де Модрагоне проживала в палаццо вблизи пьяцца Санта-Мария-Новелла.
Пьетро, как добропорядочный муж, проводил ничего неподозревающую жену и оставил в гостиной, дожидаться хозяйку. Бьянка услышала легкий стук за своей спиной, повернулась, и увидела, что из потайной двери, скрытой в книжном шкафу, появился Франческо.
– Мессер! – Она склонилась перед ним в приветственном поклоне. – Это вы! Вы все же смогли меня разыскать…
Ее глаза смотрели на него с мягкой нежностью, а губы слегка улыбались. Она казалась очень юной. Невозможно было поверить, что у этой хрупкой девушки уже был ребенок. Огромные глаза и пухлые розовые губы на ее чуть удлиненном лице создавали чарующую смесь невинности и искушенности.
– Это было нелегко, монна[9 - Монна – обращение к замужней женщине.] Бьянка.
Она слегка приподняла левую бровь, отметив новое обращение, значит, действительно знает, кто она, и что она замужем.
Франческо видел, как заледенело ее лицо, когда она узнала, что Пьетро продал ему возможность быть с ней. Затем она рассмеялась, гордо вздернула подбородок и произнесла:
– Что ж, мессер, тем хуже для него, и тем лучше для вас. Я ваша… – и шагнула к нему.
***
Флоренция, 1564 год, 11 июня
Коронация Франческо проходила при большом скоплении народа, но отец принял решение на этом действе не присутствовать. Франческо так и не смог понять, что здесь было: политический расчет или усталость.
Герольд зачитывал отречение герцога, а Франческо смотрел на людей, которые собрались в зале Пятисот Старого Дворца, и думал, что сегодня его отцу исполнилось сорок пять лет. Много или мало это для мужчины? Из них двадцать восемь лет отец служил Флоренции. Был ли он рад тому, что когда-то город выбрал его герцогом? Отец никогда не говорил об этом, но он постарался выполнить свой долг.
Долг – Франческо ненавидел это слово, оно отдавало обреченностью. С самого рождения он знал, что ему предстоит править, жениться на выбранной девушке и заниматься тем, что приличествует и важно для его государства. Его мысли, чувства и желания не ставились в расчет. Если бы он не встретил Бьянку, ему бы было все равно, он спокойно принял бы свой жребий. Но встреча с венецианкой заставила его думать о том, что было бы если… Если бы он был простым парнем, который мог распоряжаться своей жизнью.
Простым? Да, тогда он никогда бы не смог встретиться с Бьянкой. Он бы не смог заинтересовать знатную красавицу. Что бы не натворила эта девчонка, она была благородных кровей. Да и простые люди не особо своими жизнями располагают. Так что не надо сетовать на свою участь: он родился сыном герцога, первым сыном, и будет править.
Герольд между тем вещал:
– Мы решили передать административные нагрузки и доходы Принцу, сыну нашему, для нашего общего блага. Мы передаем ему все права по управлению, за собой оставляя только титул, герцогское достоинство и верховный авторитет – как условие, удобное для сохранения целостности государства.
После прочтения письма герцога в зале восстановилась небывалая тишина. Франческо понимал, что подобного город еще не знал. Выдержав подходящую паузу, он сказал:
– Я готов взять на себя груз государственных проблем, но я соглашусь на это только с советом и помощью граждан Флоренции и магистрата. И я готов управлять государством Флоренции и Сиены по поручению герцога Козимо, моего счастливейшего отца.
Он закончил слова присяги городу, и один за другим старейшины стали подходить к нему и целовать его руку. Он понимал, что для гордых флорентийцев этот жест подчинения, который еще никому в истории Флоренции, не выказывали, ему не простят. Флорентийцы будут считать его худшим из всех правителей этого города, потому что он первый посмел унизить их. Его наследникам будет легче. Зачем это понадобилось его отцу?
Он вспомнил спор с отцом, который состоялся у них накануне передачи власти:
– Франческо, мы должны показать им, что все свободы города закончились. И им не на кого пенять, как на самих себя за то, что когда-то они изгнали Медичи из Флоренции и за то, что они потом униженно приползли к ним, прося ими править. Мы должны показать им, что являем им милость, соглашаясь быть их государями.
– Но, отец, они никогда не простят нам этого оскорбления их чести.
– Чести? Что они знают о ней! Это слово для них давно забытый звук, еще тогда, когда они прислушивались к словам безумного монаха Джироламо Савонаролы[10 - Джироламо Мария Франческо Маттео Савонарола (21.09.1452 – 23.05.1498) – итальянский религиозный и политический деятель. Фактический правитель Флоренции с 1494 по 1498 год, после изгнания из города семьи Медичи. Символом деятельности Савонаролы стал «костер тщеславия» – так историки окрестили сжигание картин, книг, игральных карт, одежды, косметики, зеркал и других предметов роскоши на городской площади Флоренции, Пьяцца делла Синьория. Савонарола был казнен церковью – его повесили, позже тело сожгли на костре.], когда на кострах «сует» сжигали научные трактаты, музыкальные инструменты, драгоценности, шахматы, произведения искусства. Даже Сандро Боттичелли[11 - Сандро Боттичелли (настоящее имя Алессандро ди Мариано ди Ванни Филипепи, 1445 – 17.05.1510) – итальянский живописец, один из значимых мастеров эпохи раннего итальянского Возрождения, представитель флорентийской школы живописи периода кватроченто. Автор картин «Весна», «Венера и Марс», а также «Рождение Венеры», которые принесли художнику мировую известность.] пошел за безумным проповедником и сжег несколько своих картин на этих кострах. Флорентийцы легко забыли добро, когда Лоренцо Медичи поддерживал бедняков, освободив крестьян от денежных выплат своим хозяевам. Я не говорю уже о том, что он установил мир с Миланом и Неаполем, покровительствовал людям искусства и науки. И чем отплатили эти добрые люди Лоренцо? Они изгнали его семью из города. И ты просишь меня пощадить их честь? Нет! Не бывать этому! Они будут униженно целовать твою руку, чтобы помнить, что ты выше их, что ты оказываешь им милость, правя ими.
– Отец, но почему я?
– Потому что, сын мой, я могу сделать для тебя, то, что никто не мог сделать для меня.
– Не мог? Или не пришло время?
– Не играй словами. Да, понадобилось почти тридцать лет, чтобы заставить этих упрямцев есть с моей руки. И теперь они ни на что не способны, только пить на пирах и сплетничать о нашей семье и друг о друге. Флорентийцы теперь уже не те, что были раньше. И я заставлю их это понять.
– Но, отец…
– Нет, Франческо, все будет так, как я сказал. Тебе нести бремя быть первым.
– Меня возненавидят.
– Какое тебе дело до их ненависти?
Франческо понял, что он не сможет переубедить отца, и ему оставалось только подчиниться. Что ж с ненавистью народа он проживет как-нибудь, главное – спокойствие отца.
Принц-регент Флоренции смотрел, как гордые представители флорентийских родов подходят к нему, целуя его руку. Рождался новый порядок, когда правление одного человека становилось важнее мнения старейшин. Последовавшая затем литургия, отслуженная в Дуомо, показала всем собравшимся – кто главный в этом городе, чья власть теперь освящена и Святым Духом.
Козимо не присутствовал ни на оглашении отречения, ни на торжественной мессе, ни на последовавшем за тем обеде, он удалился в палаццо Питти, намереваясь остаться в стороне от такого двусмысленного события – старый герцог еще не умер, а нового уже приветствуют. Франческо не знал, справится ли он со свалившимся на него грузом власти?
Он и не предполагал, что Козимо несколько дней назад отправил письмо герцогу Урбинскому Гвидобальдо, в котором писал: «Я нахожу его возможно даже старше его лет, учитывая его интеллект, и это дает мне большую надежду на то, что он справится с той ношей, которую я возлагаю на его плечи».
Гонцы также везли письмо к испанскому королю Фелипе[12 - Филипп II (21 мая 1527 – 13 сентября 1598) – король Испании из династии Габсбургов. Сын и наследник императора Священной Римской империи Карла V (он же король Кастилии и Арагона Карл (Карлос) I), Филипп с 1554 года был королем Неаполя и Сицилии, а с 1556 года, после отречения своего отца от престола, стал королем Испании, герцогом Нидерландов и обладателем всех заморских владений Испании. В 1580 году присоединил также Португалию и стал ее королем. Самый могущественный европейский монарх своего времени.], в котором Козимо уверял, что он остается герцогом, избранным Божьей милостью, и не может полностью отречься от своего достоинства. Господь избрал его на правление, и только Он мог отозвать его вновь. Если бы Франческо только предвидеть, в какое положение он поставит себя, согласившись стать принцем-регентом.
***
Флоренция, 1565 год, март
Бьянка стала для Франческо наваждением, ради нее ему было не жаль расстаться со своей свободой. Каждую ночь она шептала ему о любви и дарила ему себя каждым жестом, смехом, теплом! С ней он чувствовал себя желанным и уже не мог жить без нее, расставаться с ней становилось мучительным, и Франческо решился на еще один разговор с отцом.
– Отец, мне нужно с вами поговорить, – Франческо стоял перед герцогом и получив от него поощряющий кивок, продолжил: – Отец, прошу вас, выслушайте меня. Я люблю Бьянку. Я не мыслю своей жизни без нее. Она красивая, умная, добрая. В ней много талантов. Когда вы узнаете ее, она вам точно понравится. Позвольте мне жениться на ней…
Франческо видел, как глаза его отца постепенно зловеще сужаются, и последние слова проговорил уже совсем тихо. Козимо стукнул кулаком по письменному столу, за которым он сидел, и вскочил:
– Мой сын сошел с ума? Мой мальчик она тебя околдовала? Что ты говоришь! Я не для этого тебя воспитывал, чтобы ты сейчас заявлял мне такое! Никогда! Никогда не будет твоей женой женщина, сбежавшая из отчего дома, опозорившая себя кражей фамильных драгоценностей, родившая ребенка другому мужчине, ставшая поводом для новых разногласий между двумя государствами – Венецией и Флоренцией! Никогда! И слышать ничего не хочу об этом браке! – Он властно поднял руку в жесте, призывающем к молчанию, когда увидел, что Франческо намерен что-то возразить. – Твой долг жениться на Иоанне Габсбург из Австрии. Она сестра императора Священной Римской империи Максимилиана. И именно такая поддержка нам нужна. К тому же, она юная девушка, у которой, заметь, не было в прошлом никаких сомнительных историй.
– Отец, у нее и не могло быть ничего! Все, о чем она мечтает – это монастырь! Она не сможет получить счастья в браке. Я не смогу дать ей его. Прошу вас, отец, сжальтесь, вы не можете так поступить, – все же не сдержался Франческо.
– Могу! И поступлю! Не твое дело ее счастье! Наши послы уже пять лет ведут переговоры с императором о твоем браке. Сначала я хотел женить тебя на девушке из испанской ветви Габсбургов, но король Испании Карл, не поддержал эту идею. Мы долго обговаривали с ним и с Фердинандом, отцом Максимилиана, какой союз максимально выгоден для всех, и так, уж, случилось, что только Иоанна поможет усилить наш альянс. Вот смотри, как австрийский посол описывал предлагаемых невест: «Правитель мой говорит, что может предложить своих дочерей. Есть у него Маргарита. Барбара – худовата, зато веселая. Есть еще Елена, но Елена горбата, так что, наверное, нет. Есть еще Магдалена, но той уже двадцать девять лет, так что, наверное, нет. Есть еще Иоанна – красавица, выглядит меньше, чем на девять лет, хотя ей уже то ли тринадцать, то ли четырнадцать. А есть еще и другие дочери, но я бы советовал Маргариту – пухленькая и веселая». Мы решили, что из всех имеющихся девиц брачного возраста в королевской семье Иоанна для тебя лучший выбор. Я даю деньги и военную поддержку Габсбургам, они помогают нам получить власть над Тосканой. Так что скоро будет свадьба. И потом ты знаком с Иоанной.
– И именно поэтому я прошу отменить этот брак, отец. Даже ее братья считают ее скучной.
– И все же ты женишься на ней.
– Но ведь их отца Фердинанда[13 - Фердинанд I Габсбург (10 марта 1503 – 25 июля 1564) – король Венгрии и Богемии с 1526 года, король Германии (римский король) с 5 января 1531 года, император Священной Римской империи с 1556 (формально с 1558) года, родоначальник младшей (австрийской) ветви дома Габсбургов, был эрцгерцогом Австрии.] уже нет, а ее брат Максимилиан[14 - Максимилиан II Габсбург (31 июля 1527 –12 октября 1576) – император Священной Римской империи и эрцгерцог Австрии с 25 июля 1564 года до своей смерти, король Чехии (коронован 14 мая 1562 года под именем Максимилиана I), король Германии (римский король, коронован 28 ноября 1562 года), король Венгрии и Хорватии (коронован 8 сентября 1563 года).] может и не согласиться? Ведь теперь он новый император. Возможно, он не поддержит решение своего отца и позволит Иоанне уйти в монастырь?
– Никуда он не денется! Слово дано, бумаги подписаны. Свадьба назначена на декабрь. Монастырь – не место для девушек с королевской кровью. Они слишком значимые фигуры в политике, чтобы ими разбрасываться. И потом, если бы, – заметь я сомневаюсь и говорю тебе «если бы», – Максимилиан отказался, то деньги, которые есть в нашей семье смогли бы уговорить даже самых несговорчивых. В браке важны интересы государства, а не чувства. Все, Франческо, иди и начинай подготовку к свадебным торжествам. Мы должны устроить воистину королевскую свадьбу, чтобы о ней долго говорили наши соседи, чтобы они поняли, что мы породнились с императорами. В октябре поедешь за невестой. Путь до Инсбрука, где вы должны будете встретиться, неблизкий. А про эту свою колдунью и думать забудь. Хотя… спать с ней ты можешь продолжать. У каждого мужчины должна быть любовница.
И он снова спокойно уселся за стол, взял перо и что-то начал быстро писать. Франческо понял, что аудиенция закончена. Он вышел, понимая, что не привел никаких доводов в свою защиту. Отец сразу начал с козырей – долг. Он старший сын, наследник и обязан служить семье.
Франческо застонал – долг! Его с рождения учили тому, что он будет править государством, что он Медичи и обязан быть лучшим. Он знал, что о любом его промахе сразу доложат отцу. Так было, когда он случайно расколол вазу, когда его выбили из седла на тренировке, когда его мутило весь день после первой попойки с друзьями в остерии. Обычно отец просто хмурился и говорил, как сын его разочаровал и опечалил, но после той гулянки отчитал его грозно и высказал ему, что он в его годы уже правил герцогством, а у Франческо все пирушки на уме. Была бы жива матушка…
Матушка… Нежная, любящая мужа Элеонора. Потеряв ее отец стал еще более вспыльчивым, так хотя бы мать сдерживала его порывы. Но в воспитании наследника они были едины – должен уметь владеть собой, помнить, что друзей у него не может быть и привыкать быть одиночкой.
Франческо вихрем промчался по коридорам дворца, вниз по лестнице и выскочил в сад. Гнев и ярость требовали выхода. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, из которой нет выхода. Вступить в ненавистный барк или отказаться от любимой женщины. Франческо кинулся бежать в сторону конюшни, желая только одного – вскочить на любимого коня и мчаться прочь из Флоренции в тосканские поля. Нестись до тех пор, пока не уйдет из сердца невыносимая боль невозможности ничего изменить.
– Франческо, стой! – Внезапный окрик заставил его остановиться.
Повернувшись, Франческо смотрел, как к нему спешит невысокий мужчина.
– Ты вылетел так, словно за тобой мчатся все демоны ада, – вымолвил художник и изобретатель Бернардо Буонталенти[15 - Бернардо Буонталенти (известен по прозваниям Тиманте и Бернардо делле Джирандоле – «Бернардо-вертушка», 15.12.1531 – 6.06.1608) – итальянский художник периода флорентийского маньеризма: живописец, скульптор, театральный декоратор и сценограф, а также военный инженер-фортификатор, гидротехник, изобретатель.], который, подойдя, сдернул с головы черный берет и вытер им смуглое лицо.
Его темные волосы были коротко острижены, а карие глаза тепло смотрели на Франческо. Бернардо исполнилось шестнадцать лет, когда его родители погибли во время наводнения. Герцог Козимо взял осиротевшего талантливого юношу в свою семью и помог получить образование, к которому тот так стремился. Бернардо как губка впитывал в себя знания. Его интересовало все – военное дело, технические науки, скульптура, живопись.
Разница в десять лет и пропасть в социальном положении не помешала дружбе наследника герцога Флоренции Франческо Медичи и незнатного, но одаренного Бернардо Буонталенти.
Бернардо стал наставником Франческо, прививая юному сыну Флорентийского герцога интерес к наукам, поощряя его жажду открытий, развлекая забавными механическими игрушками, которые легко рождались в его воображении и создавались его руками. Бернардо был тем человеком, с которым юный Франческо мог поделиться своими горестями и радостями без нравоучений и возведения глаз к небу, сопровождаемых тяжкими вздохами: «Вы же наследник».
– Что опять поссорился с Его светлостью? – с пониманием спросил Бернардо. И вопросительно взмахнул правой рукой.
– Бернардо! Это ужасно! Он не стал даже слушать меня! Бьянка…
– Пошли пройдемся, Франческо. Тебе сейчас это нужно. Чем дальше от дворца, тем меньше шансов, что нас услышат и передадут герцогу наш разговор.
– Да-да, пойдем.
Третья глава
И время прочь, и пространство прочь,
Я все разглядела сквозь белую ночь:
И нарцисс в хрустале у тебя на столе,
И сигары синий дымок,
И то зеркало, где, как в чистой воде,
Ты сейчас отразиться мог.
И время прочь, и пространство прочь…
Но и ты мне не можешь помочь.
Анна Ахматова. «Шиповник цветет»
Москва, наше время
Сырой осенний воздух уже просочился сквозь пальто и холодил меня изнутри. Я не любила работать на пленэре. Я быстро замерзала, пальцы становились непослушными, так и норовили выронить карандаш из рук, а я сама становилась какой-то неповоротливой и хрупкой, казалось, если кто-то меня коснется, я осыплюсь обледенелыми осколками на землю.
Человек, который мне позировал, не мог усидеть на месте: старался привстать и увидеть, что я рисую. И это мне ужасно мешало и нервировало. И так холодно, а его постоянные смены позы только затягивали процесс.
От досады я кусала нижнюю губу. Хотелось плакать, все бросить и бежать в тепло. Все, больше до лета я здесь не появлюсь. Не пришла бы и сегодня, да сосед сказал, что он приболел, и его точка на Арбате простаивает. Попросил выйти, постоять с его картинами, может кто-то захочет их купить. Отказать я не смогла. И вот я здесь мерзну. Неудивительно, что Иван заболел: я уже не чувствовала себя. И все же упорно водила карандашом по листу: может согреюсь?
Неожиданно я услышала мужской голос:
– Девушка, вы талантливы! – вздрогнув, я подняла глаза и посмотрела на говорившего. Мужчина лет тридцати пяти. Высокий с плотной фигурой, немного напоминающей медведя. Взглядом художника быстро охватила его лицо: синие глаза, густые брови, прямой нос, пухлые губы, высокие скулы, правильный овал лица, мужественный подбородок, ежик золотистых волос. Красив, черт возьми, и знает об этом.
А мой внутренний голос простонал: «Нет, только не он». Я не понимала: что значит «не он»? И не успела додумать эту мысль, так как незнакомец продолжил:
– Здорово! Вам повезло, – это уже не мне, а моей модели, – получите прекрасный портрет. – И уже мне: – Я сейчас спешу, но вот моя визитка и позвоните мне, я хочу получить от вас свой портрет или картину. Плачу дорого. Как ваше имя?
Визитка? И не просит мой телефон. Да, я бы и не дала. Ага, не дала бы, а деньги? Да, они мне были нужны. И прерывая свои мысли, невзирая на чувство опасности, которое родилось во мне, я ответила:
– Анна.
Незнакомец, так и не назвав своего имени, сказал:
– Прекрасно, Анна. Завтра в два жду вашего звонка. А теперь не буду мешать.
Он уходил, не оглядываясь, а я смотрела ему вслед, мечтая вскочить и мчаться прочь. Вот, только какое направление выбрать, я точно не знала: сердце кричало, что нужно бежать за ним, а внутренний голос вопил, что убегать надо от этого опасного мужчины и подальше.
Моей модели надоело сидеть, и человек начал возмущаться:
– Девушка!
Вздрогнув от неожиданности, я выронила визитную карточку, которую подхватил ветер. Вот и все! Судьба решила за меня. Между тем клиент продолжал:
– Девушка, ну, сколько можно! Я уже устал сидеть! Я замерз! В конце концов, я плачу вам деньги! Немаленькие заметьте! – Смешно, но за эти полторы тысячи я могла только один холст купить, а для работы нужно больше. Гораздо больше. Но и эти деньги мне тоже были нужны. Встряхнув волосами, я постаралась улыбнуться как можно обворожительнее и сказала примиряюще:
– Еще пара штрихов, и ваш портрет готов, – и, выбросив из головы незнакомца, я вернулась к работе.
***
