Я неторопливо отправилась бродить по району.
– Саша, – окликнул я девушку, но она меня не услышала. Я попробовал еще раз, но эффект тот же.
Пришлось пробежаться, чтобы нагнать. Когда я дотронулся до ее плеча, Саша взвизгнула и резко обернулась ко мне.
– Прости, прости, если напугал.
По глазам вижу, что она в ужасе.
Она согнулась с громким выдохом и разогнулась.
– Не делайте так больше, мистер Грегори, фу-?ух.
– Я тебя звал, честно, – с виноватой улыбкой на губах попытался оправдаться перед ней.
– Почему вы не с семьей? – задала она вполне логичный вопрос.
– Приехала мама Дафны. Нам всегда сложно было поладить, – глядя себе в ноги, ответил я и задал встречный вопрос: – А ты?
– Дом полон народа, мне уже сложно их воспринимать.
– С Рождеством тебя, Саша Роуз.
Она смутилась, я тоже неожиданно почувствовал неловкость.
– Вас тоже с Рождеством, мистер Грегори.
– Не против прогуляться, раз уж наш дом сегодня вовсе и не наш?
Саша ненадолго задумалась, но в итоге кивнула.
Глава 7
– Ну что ж, одновременно? – спросил он у меня.
В ответ я кивнула и достала телефон из кармана куртки.
Саша: «Мама, за меня не волнуйтесь, я зашла к друзьям, останусь у них. Люблю».
Томас: «Дафна, я переночую в гостинице, может, твоя мать успокоится за ночь, не теряй. Поцелуй Остина за меня. Люблю».
И синхронно убрали телефоны. На наших лицах застыли заговорщицкие улыбки.
– Что ж, пойдем? – И Томас посмотрел в направлении центра.
Потоптавшись на месте от нерешительности, я все же последовала за ним.
– Тебе не страшно вот так, одной, по ночам гулять? – оглянувшись, поинтересовался мужчина.
Я пожала плечами, не найдя ответа.
– Ты в курсе, что Чикаго – один из самых криминальных городов США? Так же, как Хьюстон или тот же Детройт. Наш район относительно безопасный, но все же…
Я тихо фыркнула. Моя реакция вызвала улыбку у Томаса.
– Смелости у молодежи хоть отбавляй… Вы переехали недавно, расскажи немного о жизни до переезда.
– Сколько помню себя, мы жили в Ривердейле.
Томас присвистнул и даже обернулся проверить, не шучу ли я.
– Ходила в обычную школу, – хмыкнув, продолжила рассказ. – С детства начала учиться игре на гитаре. Не знаю, чем именно меня привлек именно это музыкальный инструмент, – я поморщилась, – наверное, тем, что помогает снять напряжение. Ривердейл, понимаете? – И хихикнула.
Он оценил юмор, скромно улыбнувшись.
– Папа – брокер в финансовой компании, недавно его игры на фондовом рынке дали грандиозный результат. Хорошая премия и повышение позволили переехать сюда. Маме больше не нужно ходить на ненавистную работу, и она занимается поисками себя. Идей – фонтан, когда есть минутка наконец-?то остановить колесо Сансары[11 - Колесо Сансары (Самсары) представляет собой круговорот рождения, смерти и вновь рождения. Испытывая страдания, человек не может выйти из колеса Сансары.] и выдохнуть.
– Очень интересно. Я рад за вашу семью. Папа у тебя молодец! Похвально.
– Расскажите немного о себе. Раз уж расспрашиваете про меня.
– Хм-?м, это может выйти долгий рассказ, ты точно готова?
– У нас вся ночь впереди, что еще делать?
Томас рассказал, что он все свое детство провел в этом районе. Дом достался в наследство от родителей. Первым ушел отец: стресс на работе. Нестабильное экономическое положение рынка привели к остановке сердца. Иногда навещал бабушку с дедушкой в городе Лейк-?Форест.
«Так, стоп. Что? Может, поэтому он тогда так отреагировал на имя Молли?»
– Там и познакомился с Дафной. Мама была профессором современных языков и литературы, – сразу переключился он, не желая погружаться в тему личных отношений, – она-?то и привила с детства любовь к чтению. Смерть отца подкосила ее, – речь наполнилась легкой грустью.
Он поделился своим первым провальным опытом на сцене, когда принимал участие в постановке драматического кружка. Перепутав слова, Томас выставил себя на смех и стыдился приходить в школу. В итоге вызвали его родителей, и ему пришлось вернуться к учебе. Дразнили недолго. В скором времени быстро перескочили на других «умельцев выделиться».
– В юношестве я был не очень популярен у девушек. Знаешь, прыщавый, хилый, нескладный малый… Да еще и ботаник, – сделал он неожиданное признание.
Впереди замаячило круглосуточное кафе, и мы зашли в него погреться и выпить по кружке горячего шоколада.
Уже сидя за одним из столиков, под «Let It Snow» Фрэнка Синатры[12 - Фрэнк Синатра (при рождении Фрэнсис Альберт Синатра) – американский певец (крунер), киноактер, кинорежиссер, продюсер, шоумен, дирижер, политический активист.] Томас рассказывал про своего любимого поэта Джона Китса[13 - Джон Китс (31 октября 1795 – 23 февраля 1821) – поэт младшего поколения английских романтиков.].
От боли сердце замереть готово,
И разум – на пороге забытья,
Как будто пью настой болиголова,
Как будто в Лету погружаюсь я;
Нет, я не завистью к тебе томим,
Но переполнен счастьем твой напев, —
И внемлю, легкокрылая Дриада,
Мелодиям твоим,
Теснящимся средь буковых дерев,
Среди теней полуночного сада…
– «Ода соловью» называется стихотворение, точнее – его часть.
Прикончив шоколад, мы заказали молочные коктейли с внушительными шапками сливок и щедро приправленные хрустящей шоколадной посыпкой.
Это мое лучшее Рождество. Под утро я, счастливая, прикорнула на его плече.
Глава 8
Я снова за биноклем. Меня сжирает чувство ревности. Я хочу заорать! Надавать оплеух Дафне! Хочу, чтобы она исчезла!
От безысходности я падаю на кровать и плачу навзрыд, обняв подушку.
В комнату забегают обеспокоенные родители и начинают суетиться вокруг меня. Они уже не в первый раз наблюдают подобную картину.
С утра они мне заявили, что нашли для меня психолога. Я слабо сопротивляюсь, но соглашаюсь, понимая, что моя влюбленность в женатого взрослого мужчину – признак нездоровой психики.
Вечером первый прием. Не знаю, чем себя занять до этого времени, и иду гулять.
Я, как всегда, в наушниках. Неожиданно в меня прилетает ком снега, я поворачиваюсь, чтобы хорошенько ругнуться. Лицо Томаса озаряет искренняя ребяческая улыбка, и он готовит еще один снежок. Я включаюсь в игру, и мы как сумасшедшие носимся по кварталу, крича и хохоча.
Я выпускаю всю злость, закидывая его обильным количеством снега. Выдохлась и успокоилась.
Мы снова топаем в то самое кафе и заказываем по молочному коктейлю.
– Это тебе, – глядя в глаза, протягивает Томас маленькую коробочку в красной оберточной бумаге, – в честь Рождества.
Мои пальцы дрожат, когда я пытаюсь аккуратно вскрыть подарок. Я прячу раскрасневшееся лицо от смущения.
В упаковке меня ждала бархатная коробочка.
Я все же набралась смелости взглянуть на Томаса. Его взгляд сфокусирован на мне в ожидании реакции.
Я неторопливо открыла ее и тихо охнула. Серебряный кулон в виде снежинки покоился на мягкой подушечке.
– Ты ассоциируешься у меня с этой снежинкой. С зимой. Белоснежные волосы, голубые глаза. Маленькая девочка-?зима.
Я скромно поблагодарила, не до конца понимая, как относиться к такому знаку внимания.
– Давай помогу надеть? – прочистив горло, предложил мужчина.
Прохладные пальцы коснулись задней стороны шеи, я невольно вздрогнула. Маленькая подвеска приятно холодила кожу, и я дотронулась до нее, улыбка сама собой появилась на моем лице.
– Тебе очень идет, – восхитился Томас.
Мы неспешно потягиваем сладкие напитки. По радио объявили время.
Психолог!
Как бы мне этого ни хотелось, но я быстро допила коктейль и, попрощавшись, убежала.
Напротив меня сидит пухленький мужчина в очках с толстыми линзами. Он тяжело дышит. Мне неловко, я не чувствую никакого доверия к нему. Слова даются с трудом.
– Расскажите, мисс Роуз, что вас беспокоит? Что заставило обратиться ко мне?
– Родители.
Он коротко хохотнул, оценив мой сарказм.
– Такие уж они родители. Но ведь неспроста, верно?
– Ага.
– Нам не удастся построить с вами диалог, если вы немного не откроетесь мне. И уж тем более я не смогу вам помочь. – Он смерил меня внимательным взглядом.
– Хорошо, хорошо, – сквозь зубы процедила в ответ, закатив глаза. – Я влюблена в мужчину. Он наш сосед. И женат. Я не понимаю источника своих чувств и ничего с ними поделать не могу.
– Саша, какие у вас отношения с вашим отцом?
Этот вопрос застал меня врасплох.
– Хорошие, добрые, – ответила, немного поразмыслив. – Он меня никогда не обижает, не оскорбляет и не бьет. Я искренне его люблю, как и маму.
Психолог хмыкнул и что-?то записал в своем блокноте.
– Давно у вас зародились чувства к этому мужчине? Как вы можете их описать? И как вы чувствуете себя?
– Как в первый раз увидела, он мне сразу понравился, знаете? – Я переплела пальцы и сжала их. – Я вижу в нем идеального мужчину, как мой папа. – Слезы навернулись на глаза, я промокнула их салфеткой. – Наблюдаю, как он ухаживает за Дафной, за сыном. Он добрый, надежный и сильный. Опора для женщины. А чувствую я безысходность и понимаю, что он никогда не станет моим.
Я невольно прикоснулась к снежинке под яремной впадиной и усомнилась в произнесенных только что словах.
Психолог обратил внимание на мое движение и остановил на мне долгий изучающий взгляд.
– Саша, вот что я могу сказать на данном этапе сеанса. Во-?первых, прослеживается неуверенность в себе, но мы над этим поработаем. А во-?вторых, в вас пробудился дух соперничества с его женой. Саша, вам раньше нравились мужчины старше вас?
Я помотала головой в знак отрицания.
