ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 19.10.2024
– Я ведь мог тебе и в пятак дать. Инстинкты самосохранения вообще отключились? – нервно бросаю я. – И как ты здесь оказался…
Девица с чёрным каре и в униформе официантки несёт нам два бокала с выпивкой. Вот только я ничего не заказывал.
– За счёт заведения, мальчики, – мурлычет она.
– В долгу не останусь, пупсик, – почти поёт Максим на удивление тонким голоском, уже разваливаясь рядом со мной и поглядывая на глубокое декольте девицы, засовывает ей прямо туда несколько тысячных купюр.
Воспользовавшись моментом, я вырываю бедный листок обратно. Хотя разобрать, что на нём было написано до моих «раздумий», практически невозможно. А замечая уже и косой взгляд Макса, прячу этот листок в задний карман джинсов. Уж в зад он мне не полезет. Я надеюсь.
Его лицо сменяется на снисходительное, даже где-то жалобное, и я снова предвкушаю наш разговор, который мне уже не нравится.
– Ты же знаешь, что напиться – это не выход… Тебе пора отпустить и…
– И что? – резко вставляю я. – Отпустить и жить дальше? Найти себе девушку или лучше сразу нескольких, да засовывать им в силикон бабки?
Эти слова вырвались резким порывом и грубее, чем хотелось, отчего собеседник рядом притих.
Я не собирался его в чём-то упрекнуть. Но он лучше всех знает, насколько это больная тема… Влада…
– И ты знаешь, что я бы не смог… – почти беззвучно выходит напоследок у меня.
– Но и неосознанно писать везде её имя – это заболевание. Пора лечиться, Леон, и я знаю, как тебе помочь!
Парень разворачивается лицом к барной стойке, которая находится примерно в пяти метрах от нас, и едва повышает голос. Девушка, принёсшая алкоголь, довольно улыбается. Поправив самое важное – свою грудь, – она начинает двигаться в нашу сторону.
– Ты получишь в нос быстрее, чем она доцокает до нас, – грубо предупреждаю напарника.
Тот быстро машет ей, чтобы вернулась обратно.
– Сообразительность всё же присутствует. Неплохо, – подмечаю я.
– Ну и зря… – Он вновь ловит мой недовольный взгляд и поправляет себя: – Я про то, что зря ты отказываешься от новой жизни… К тому же, может, Влады уже нет в живых, а ты…
– Заткнись, а. Ради тебя же прошу, я сегодня не в духе.
– Да, заметил, «любитель носов»… Но и смотреть на реальность нужно трезво, Леон. Прошло уже столько лет… А ты в почти тридцать лет всё скитаешься по дешёвым однушкам да питаешься готовой едой из «Пятёрки», когда у самого можно дом из золота построить… Ну да ладно, твоё дело, – вдруг на удивление быстро отмахивается парень. – Где был весь день? Приоделся, смотрю?
Кажется, Макс говорит что-то ещё, но слова его звучат приглушённо и нечётко, словно доносящиеся из-за стены.
Всё моё внимание, все мысли, все чувства сосредоточены на одном слове. Точнее, на имени. Женском имени.
Влада…
Перед глазами возникает странная пелена, и я словно проваливаюсь в прошлое, перемещаясь назад во времени.
Влада отошла в уборную припудрить носик, а я обливаюсь потом в этом смокинге, как школьник на первом свидании.
Я выбрал лучший ресторан в Самаре.
Да, копил. Откладывал каждую заработанную на всевозможных подработках копейку. Но это того стоит. Одна лишь улыбка, от которой на её щечках появляются ямочки, стоит больше всех этих бессонных и усталых до мозга костей ночей.
Ведь я хочу, чтобы она запомнила этот день навсегда. Потому что собираюсь сделать ей предложение…
Для нас должен заиграть скрипач, чтобы создать романтическую атмосферу, официант принести ведёрко, наполненное льдом, в котором охлаждается белое полусладкое вино, потому что она не любит газировку и всё, что с ней связано. Исключительно для нас должны зажечься свечи и начать гореть ароматические лампы. И только за нами через полтора часа должен подъехать белый лимузин, ведь ей всегда было так интересно знать, что же скрывается внутри. Этот вечер должен стать особенным и незабываемым для нас обоих.
Водитель должен прокатить нас по всему ночному заснеженному городу, начиная с вертолётной площадки и заканчивая старой Набережной с её уникальной архитектурой, которой так восхищается Влада (хоть я и не понимаю полуразвалившихся зданий и одноэтажных избушек среди новостроек). Но на это она мне бы опять ответила, что «Здесь целая эпоха! Столько домов политических деятелей и писателей, в которых они жили!», и я бы просто молча слушал её.
Слушал бы её нежный голосок, словно звон хрустальных колокольчиков, что нежно звучат в тишине, пробуждая в душе тёплые чувства и светлые мечты. Этот голос, как мелодия весеннего ручья, обволакивает слух, даря ощущение покоя и гармонии. Слушал бы рассказы о городе и удивлялся, как в такой маленькой, но умной голове может поместиться столько интересной информации. Интересная она лишь потому, что её преподносит Влада с особой харизмой, а не потому, что мне действительно интересен 19 век или рассказы о стоянии Зои, которыми я сыт с пелёнок. Её рассказы увлекают и вдохновляют даже отправиться на митинг против сноса ветхого жилья в центре.
В её голосе чувствуется страсть и любовь к родному городу, и это передаётся мне. Я представляю, как мы едем по заснеженным улицам, и она показывает мне на старинные здания, рассказывая их историю. В такие моменты я забываю обо всём на свете и наслаждаюсь каждой минутой, проведённой с ней.
Ноги дрожат, одна рука барабанит по краешку сервированного круглого стола, накрытого алой скатертью, а другая нервно сжимает в кармане маленькую коробочку так сильно, что пальцы сводит от напряжения.
Ожидание тянется бесконечно, как будто время решило взять отпуск. Воздух становится густым и вязким, точно сироп, и я безуспешно пытаюсь ослабить галстук, который, словно удавка, сжимает мою шею. Ком эмоций, состоящий из трепетной любви, радостного волнения, страха и нервного напряжения, застрял на стыке моего самообладания и паники.
«Ну где же ты, Лада?» – эта мысль пульсирует в голове, сменяясь другой: «Согласится ли она? Или скажет, что я тороплюсь?».
Взглянув на часы, понимаю, что прошло уже более 10 минут, и Влады до сих пор нет. Внутри закрадывается беспокойство. Чувство, что что-то пошло не так, не покидает с момента её ухода в уборную и пронизывает меня насквозь, заставляя сердце биться быстрее. Я пытался убедить себя, что это просто моя взвинченность из-за сегодняшних намерений, но теперь это кажется напрасным оправданием.
Я поднимаюсь из-за стола и направляюсь к туалетным комнатам, расположенным за поворотом от главного зала. Но там никого нет. Обе двери в уборную приоткрыты, и внутри пусто. Возвращаясь к столику, я прохожу мимо гардероба, но её пальто и шарф висят на тех же крючках, где и мои вещи. А это означает, что она не выходила на улицу. Конечно, она могла бы это сделать, но не в почти -25°C в одном шёлковом платье.
Тревога мгновенно разрастается, как капля чернил на белом листе бумаги. За считанные мгновения я оббегаю весь двухэтажный зал и заглядываю в отдельные приватные кабинки. Вылетаю на улицу, но и там ни души. Лишь дневная пурга усилилась, и теперь ветер завывает так, что невозможно открыть глаза полностью. Огромные снежные хлопья с силой ударяют по разгорячённым щекам, обжигая и пощипывая кожу, мгновенно превращаясь в капельки воды. Рука в кармане снова сжимает тёмно-красный бархатный коробок в виде сердца. В виде моего сердца, которое я хотел подарить своей девушке сегодня безвозвратно.
Но под рёбрами теперь другие эмоции.
И лишь два слова, пустившие корни вглубь всего моего естества:
«Влада исчезла».
Эти слова, словно острые ядовитые стрелы, проникают в самое сердце, вызывая дрожь по всему телу.
Я метался по залу, как потерянный зверь в клетке, не находя ни малейшего следа. Каждая минута казалась вечностью, а сердце колотилось, как бешеное, словно пытаясь вырваться из груди.
Я вспомнил, как мы только зашли в этот зал, как её глаза светились радостью и теплом. Теперь этот зал казался мне пустым и холодным, как заброшенный склеп. Я чувствовал себя беспомощным, будто ребёнок, потерявшийся в лесу.
Её пальто и шарф висели на крючках, как молчаливые свидетели её исчезновения. Они были единственным, что осталось от неё в тот день, и я знал, что должен найти её, чего бы это ни стоило.
Этой зимой, 22 декабря 2024 года, исполнится ровно восемь лет с того дня, как я потерял Владу. А вместе с ней и свой покой, сон и здравомыслие. Поскольку почти сразу после её исчезновения (а она именно пропала, а не сбежала, «почувствовав кольцо на шее», как многие твердили, да и твердят до сих пор) я поступил на факультет криминалистики.
Зачем? Всё предельно очевидно.
Как выразилась бы Вера Васильевна, на мои заявления о пропаже человека «вешали амбарный замок». Поэтому, скрипя зубами каждый раз, когда я покидал отделение полиции с пустыми руками, я вынашивал эту мысль. Сначала она не казалась такой уж бредовой. Потом всё же дошло, что это полнейший идиотизм. Только в тот момент я уже оплачивал очное обучение в Москве.
Приходится признать, что я оказался в долговой яме из-за того, что категорически не хотел продавать квартиру, в которой мы с Владой прожили почти три года. Сдавать её тоже не поднималась рука, и даже сейчас, спустя восемь лет, я не могу заставить себя это сделать. Она остаётся в том же состоянии, в каком мы её оставили в последний раз, восемь лет назад – восемь бесконечных, мучительных лет.
Я с отличием окончил университет, и меня с распростёртыми объятиями ждали во многих отделениях полиции Москвы. Но я вернулся в Самару. Целью моего обучения были не карьера и ранний уход на пенсию, а знания и полномочия, которые позволили бы мне находить людей. Людей, без которых жизнь теряет все краски и становится серой. Людей, как Влада.
Найти её – моя главная цель, ради которой я готов на всё, даже если придётся искать её в песках Египта, перебирая каждую крупинку вручную.
Каждый день, просыпаясь, я думаю о ней. О её улыбке, о её смехе, о её голосе. Эти воспоминания – единственное, что поддерживает меня в самые тёмные моменты. Я знаю, что она где-то есть, и я найду её, чего бы мне это ни стоило.
Я не сдамся, пока не найду её.
Пока не верну её в свою жизнь.
Пока не увижу её снова.
Перед глазами вновь всплывает её образ в тот самый день перед тем, как зайти в заведение…
Её лицо, словно озарённое внутренним светом, с лёгким румянцем и россыпью веснушек, укутано тёплым платком шоколадного цвета. Ещё пока что лёгкий мелкий снежок укладывается в её длинные, воздушные локоны цвета овсяного печенья. Влада старается удержать волосы с одного бока, боясь, что те из-за ветра выйдут из-под её цепкого контроля и спустят на «нет» все старания у зеркала.
Глупенькая, не понимает, что в любом виде она очаровательна.
Я всё же пытаюсь помочь ей, ловлю непослушные завитки и укладываю их на правую сторону. Они принимают форму волн и покорно остаются на своём месте, пока их хозяйка поднимает на меня взгляд снизу вверх. Из-за падающего снега ей не удаётся полностью распахнуть большие голубоватые глаза, часть снега уже осела на её веерообразных, смоляных из-за туши ресницах. Зрачки Влады расширяются всё больше, когда её ладонь ложится поверх моей на её волосах. Щёчки розовеют ещё сильнее в ответ на моё лёгкое поглаживание большим пальцем нежного запястья.
Внезапно меня охватывает странное ощущение, и вся эта картина, представшая перед глазами, кажется нереальной. Поддавшись неведомым силам, которые побуждали меня танцевать без повода, я наклоняюсь к её сияющим губам. И будь я проклят, если сейчас на них не персиковый бальзам для губ. Мне даже кажется, что я уже улавливаю этот аромат сочных, спелых персиков, сорванных прямо с дерева поутру, отчего тут же предвкушаю этот вкус у себя на губах. Вот только Влада засмущалась ещё сильнее и прикрыла глаза, слегка опустив подбородок.
Ну что за сказка…
Вместо губ траектория сменилась на не менее притязательный, маленький и уже холодный носик. Я начинаю слегка подталкивать её в сторону ресторана, чтобы она не превратилась в ледяную статую (в прекрасную ледяную статую, надо сказать).
Внезапно Лада резко открывает глаза, поднимается на носочки и чмокает меня в губы, оставив на них сладость персикового поцелуя. И вот уже она утягивает меня за собой ко входу в заведение, а я ловлю ртом белых мух от внезапно разлившегося тепла где-то в районе солнечного сплетения.
В носу всё ещё кружит её шлейф фруктовых духов, словно призрак прошлого, который не желает отпускать меня. Я перерыл всё, что только можно, но её всё равно нет. Нигде. Ни на одной из камер видеонаблюдения по всему городу. Порой мне кажется, что я иду не туда, что это всё ложь и иллюзия. Что мне нужно отпустить её.
Может быть, она действительно сбежала и сейчас живёт где-то за границей с уже полноценной семьёй?
Эта мысль терзает меня, как ржавый гвоздь в сердце.
Я трясу головой, пытаясь избавиться от чужих мнений и сомнений, которые кружат вокруг. Хочется влепить себе затрещину за каждый домысел о том, что она могла так поступить. Кто угодно, но только не она.
– Эй, Ромео, может, ты уже ответишь? – Макс треплет моё плечо, приводя в чувство и вытаскивая из приятного мира воспоминаний.
Лёгкая улыбка и расслабленное лицо мгновенно сменяются привычной суровостью и прищуренным взглядом.
– Какого…
– Ответь ты уже!
Макс показывает пальцем на мой личный, а не рабочий телефон, словно боится, что тот, кто звонит, откусит ему за это его. Я вздыхаю и неохотно подношу трубку к уху.
– Слушаю, Анатолий Сергеевич…
– Бойко! Ты что, в кйай охйенел? Или вакансий на «Авито» скопилось так много, что ты йешил не бйать тйубку? – Шеф от злости брызжет слюной по ту сторону линии, отчего его картавость буквально режет слух.
– Извините, Анатолий Сергеевич…
– Пйибейеги извинения, они тебе ещё пйигодятся! Адйес получил?
Я отодвигаю телефон и смотрю на всплывающие окна, но ничего.
– Пока н…
– Я отпйавил его уже десять минут назад!! Ищи в полученных, недотёпа!
– Да, Анатолий Сергеевич, получил, – стиснув зубы, отвечаю я.
– Неужто! – Шеф набирает полную грудь кислорода, пытаясь успокоиться. – Слушай внимательно, повтойять не буду. У тебя есть только один выход – пойти и извиниться перед Антоном. И убедить его забйать заявление на тебя из суда.
– Извините, но вам какое дело до моего…
– До твоего заявления – совейшенно никакого! – вдруг снова вспыхивает он. – Но ты даже не пйедставляешь, чем это может обейнуться для всех! Сейчас нагйянут пйовейки, а где пйовейки – там и огйомные штйафы! К тому же ты выбйал не того человека для выяснения отношений… Поэтому тебе говойю – у тебя есть весь вечей, хоть ночуй у него, делай что угодно, но чтобы он забйал эту бумажку! Всё! Завтйа как штык, чтобы без пйиключений!
Звонок сброшен.
Кровь должна кипеть от ярости, но внутри – абсолютный штиль.
Это значит, что давний вопрос, терзавший меня изнутри, наконец-то нашёл ответ сам и принял решение: увольняюсь.
– Л-леон? Мне не нравится твой взгляд… Что ты задумал? – спрашивает Макс, сидя на диване и бросая на меня подозрительный взгляд.
Я поднимаюсь, небрежно бросив несколько купюр за выпивку на стол. Не люблю быть кому-то должным. Пора извиниться перед новым другом. Кажется, мы начали разговор не с того кулака.
Как мухи в клейкую ленту
– Леон?! Куда ты собрался? – всё недоумевает друг, уже спешно поднимаясь.
Игнорирую его слова уже во второй раз и выхожу из бара. Часы на руке показывают 19:49. Надеюсь, новичок не ляжет спать сразу после «Спокойной ночи, малыши». А если и ляжет, то мне придётся нарушить его режим.
Внезапно кто-то хватает меня за рукав кожаной куртки. Я резко разворачиваюсь, заломив руку незнакомцу и уже сжал челюсть, готовый к любым неприятностям.
– Ты сегодня решил всё-таки дорваться? Мазохист, что ли? – буркнул я с подозрением, отпуская испуганного Макса и продолжая быстро идти вдоль дороги к остановке, чтоб поймать такси.
– В чём дело? Что сказал Толик? – Друг пытается не отставать, но из-за лишнего веса и коротких ног ему едва ли удаётся наступать мне на пятки. – Он понизил тебя? Или вовсе уволил? Это потому, что Антон – сын Фиджера? Или…
– Стой, – от моего резкого торможения он врезается в мою спину, – того самого бизнесмена?
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом