Марина Ефиминюк "Пряная штучка"

– Только не под лестницу! – вскрикнула я, хотя, справедливо говоря, не было никакой разницы, в какую сторону крыса побежит. Письмо большое, вряд ли она сумеет его запихнуть в норку! Однако крыса оказалась упорной. Она забралась в щель под лестницей задом и попыталась втащить послание. Тут-то я нагнала грабительницу! Плюхнулась на колени и в последнюю секунду выдрала бумажку из пасти.

Но нахалка пошла в наступление! Не знаю, чем уж письмо оказалось привлекательным, может, у почтальона руки были масляными и пахли пирожком с мясом, но крыса выскочила из норы и напала. Отскочив, я схватила с ноги туфлю и швырнула в обнаглевшую тварь. Опасалась, что она на лету подхватит обувь в пасть и сожрет, но крыса моментально пришла в чувство. Просекла, кто в доме хозяйка, которая собиралась сегодня же купить крысиный яд в аптекарской лавке, и смылась подпол.

– Вот тебе, несносное создание! – рявкнула я. – Купить десять унций крысиного яда!

Приказ улетел в пустоту, потому что перо и блокнот лежали в ридикюле, валявшемся на полу. Старые репортерские привычки изживались очень сложно.

Чувствуя себя дурой, я подвесила послание в воздухе и заставила расправиться. Хрустнула красная сургучная печать, лист выпрямился. Как и я, Роберт Палмер считал краткость сестрой таланта. В письме стояла дата первое января будущего года, и за отсрочку по кредиту я прониклась бы к Маринованному огурцу уважением, но с долгом произошла сказочная трансформация. В смысле, если бы сказка была историей ужасов и цифры оборачивались в чудовищ. Вместо единицы в сумме полторы тысячи золотых оказалась четверка!

– Четыре с половиной тысячи?! – Я не сразу осознала, что возопила вслух. В том, что секретарь Палмера не описался сослепу или на пьяную голову, сомнений не возникло. Из-за неуплаты долг вырос в три раза!

– Чтоб тебе каждую ночь не спалось до пяти утра, а вставать нужно было в полшестого! – прокляла я подлеца и следом обругала дядьку, задрав голову к потолку: – Чем ты думал, когда связывался с этим мошенником? Ты сглупил, а я теперь расхлебываю! У меня вообще изжога от чая! Жить потом не хочется! Чтоб ты знал, мне кофе больше нравится!

Наплевав на принцип краткости, я накатала злобное письмо с такой быстротой, что перо едва успевало летать по листу и оставляло кляксы. В ответе потребовала обосновать каждый начисленный сверх долга пенни. Не позволю себя обмануть ни на одну монету! Тем более что скопленные деньги таяли, как первый снег в октябре! Противное послание от жадного Маринованного огурца было заперто в ящик под прилавком.

На следующее утро первым делом я отправилась в мэрию, в здании которой находилась торговая гильдия. День в Питерборо начинался рано. Хотя не было восьми часов, все лавки уже открылись, из булочной пахло свежей выпечкой. В кофейне «Сладкая жизнь» толпились клерки и сидели степенные старики с маленькими чашками бодрящего напитка, а по мостовым лихо грохотали кебы. К слову, в тихом городке экипажи гоняли так, словно и лошадей, и извозчиков кормили пилюлями для резвости.

Торговая гильдия располагалась на первом этаже. Рядом с дверью на стене светились знакомые весы с чашами, и я поняла, что пришла по адресу. Председателя гильдии звали Бернард Осле, и фамилия меня моментально напрягла. Войдя в приемную, где сидела молоденькая помощница, из-за пушистых волос похожая на перезрелый одуванчик, я поздоровалась и с жизнерадостной улыбкой вопросила:

– Господин Осел на месте?

Последовала страшная пауза, девица сошла с лица.

– В смысле, Осле, – исправилась я, удивляясь, как от потрясения у секретаря не снесло высветленные белой краской и торчащие шариком короткие кудряшки. – Я имела в виду, господин Осле.

– Председатель сейчас ужасно занят, – пояснила она и указала на стул у стены. – Вам, Алекса, придется подождать.

Если человек, который три года придумывал из мелочи горячие новости, сам превращался в горячую новость, его уже ничего не удивляло. Вот и я даже глазом не моргнула, когда незнакомая девица не только меня узнала в лицо, но еще и по имени назвала.

В шумной, многолюдной столице до Александры Колфилд не было никому никакого дела, по крайней мере до той злополучной статьи о наследном принце, но в провинциальном городке до меня было дело почти всем. Я никак не могла привыкнуть, что на улице приходилось здороваться почти с каждым встречным, улыбаться или отвечать на вопросы, как продвигается ремонт в дядюшкиной лавке, и придет ли тот сорт чая из белых лилий, который он завозил десять лет назад.

Ждать заставили без малого два часа. Вся издергалась! Когда я вошла в кабинет с массивной мебелью, председатель выглядел растрепанным и взъерошенным. Если он не прятал в архивном помещении любовницу, то точно досыпал положенные часы, поджав коленки на коротком кожаном диванчике.

– Добро пожаловать в гильдию, госпожа Колфилд! – поднялся он из-за стола. – Присаживайтесь.

Бернард Осле оказался вширь и в высоту приблизительно одинаковым, и я немедленно пожалела, что нацепила высокие каблуки. Чтобы не возвышаться над чиновником на добрые полголовы, я плюхнулась на диванчик. Тут меня огорошили новостью:

– По правилам Питерборо, прежде чем выдать разрешение, гильдия должна осмотреть лавку.

– Осмотреть? – не поняла я, живенько представив десять человек, заглядывающих в каждый ящик и угол моего детища.

– Конечно, Алекса, это простая формальность, – улыбнулся председатель, сложив руки на внушительном животе. – Мы же все знаем, какой грандиозный ремонт вы затеяли. Не сомневаюсь, что у вас не возникнет проблем.

Фальшь в его голосе настораживала. Моментально вспомнилась каждая недоделка, оставленная до лучших времен. И вредная крыса вспомнилась. Нахалка не только не пожелала ночью самоубиться крысиным ядом, но и утром неспешно пересекла торговый зал, словно пытаясь доказать, что именно я вторглась на ее владения, а не наоборот.

– И когда же мне ждать вашей простой формальности, господин Осе… Осле? – надеясь, что тот не заметил оговорки, быстро исправилась я. – Мне бы побыстрее.

– Значит, завтра и придем, – приторно улыбнулся председатель, и его глаза исключительно алчно блеснули.

– Тогда до завтра, – приторно улыбаться я тоже умела.

Еще час потратила на то, чтобы заполнить десяток одинаковых форм, и мухой вылетела из приемной. А в людном холле мэрии меня ждало совершенно удивительное зрелище. По широкой лестнице, застеленной исхоженным красным ковром, поднимался Этан в компании подмастерья Ирвина. Парочку, что-то страстно лопоча, сопровождал худенький трясущийся клерк, отчего-то все время указывающий рукой направление вверх, как будто у визитеров имелась возможность пойти влево или вправо.

Может, в мэрии крыша провалилась или бронзовый конь пробил пол, раз плотника встречали как родного?

Тут на верхнюю площадку из недр коридора выкатилась толпа чиновников. Судя по тому, с каким подобострастием они принялись здороваться с работягой, катастрофа случилась не иначе как в кабинете у самого мэра, и только Этан единственный, кто мог вернуть градоправителю на место крышу. Прямо спаситель мира получался. С мальчиком-подмастерьем на подхвате.

От любопытства я даже на цыпочки встала и тут же моментально потеряла равновесие. Хорошо, что рядом кто-то проходил.

– Ой! – вмазалась я носом в мужскую грудь.

– Вот мы и снова встретились, – бережно сжимая мои плечи, белозубо улыбнулся Фред Оутис.

– Здрасьте, – глубокомысленно поздоровалась я с пуговкой на его куртке и осторожно отодвинулась. Честно говоря, меня охватывал азарт: до мелких бесов хотелось вскарабкаться по лестнице и выяснить, что происходит на втором этаже. Неужели у мэра действительно протекает крыша, в прямом смысле этого слова? Репортерские инстинкты наотрез отказывались удушаться. В голове даже сложился заголовок для статьи: «Снесенный чердак мэра!»

– Как дела с разрешением? – не давал мне удовлетворить любопытство Фред, возвращая с небес на землю.

– Чердак!

– Чей? – чуточку удивился мужчина.

Обескураженная тем, что выпалила мысли вслух, я исключительно находчиво моргнула и наконец нашлась:

– Мой! В лавке. Надо ремонтировать, но пока отложила. Завтра разрешение получу. Это же простая формальность. Подзаработаю и отремонтирую. Станет лучше новенького.

– Уверен, у тебя все будет отлично. – Прозвучало неуверенно.

И уж точно я никак не ожидала увидеть красавчика-лавочника, когда на следующее утро он вошел в чайную лавку следом за председателем Ослом, в смысле, Осле и каким-то неприятным типом, забывшим представиться. Мысленно я назвала его Стручок. Но именно под его ногой очень жалобно скрипнула половица. Этот протяжный вздох заново покрытого лаком пола словно напоминал, что старушку можно обрядить в новое платье, но моложе она все равно не сделается.

– Добро пожаловать в чайную лавку Ходжеса, – сверкнула я улыбкой.

– А где чай? – голос у мерзостного типа тоже был мерзостный. Острый взгляд прошелся по полкам с пустыми жестяными банками.

– Уже заварила.

Вчера я не пожалела трех монет, купила заварки (что было само по себе странно, учитывая, что лавка-то чайная), кремовых пирожных, яблок и маленькую бутылочку рябиновой настойки, а утром в ожидании представителей гильдии выложила угощение в кухне на красивой салфетке.

– Угу, – пробормотал Стручок и подвесил в воздухе планшет с гербовым листом. Самописное перо моментально сделало пометку. Хотя Фред всем видом показывал, что мне совершенно не о чем беспокоиться, там точно была какая-нибудь гадость! Я начала дергаться и кусать губы.

Абсолютно во всем немедленно увиделась угроза моему разрешению. Утром на полу торгового зала обнаружились темные следы от крысиных лап. Видимо, тварь вляпалась в краску и оставила отпечатки, словно пометив территорию. Логика подсказывала, что о хвостатой соседке представителям гильдии знать не стоило. Стараясь прикрыть безобразие, я передвинула тумбу, сколоченную заново Этаном, а чтобы никому не пришло в голову проверить, что творится под ней, водрузила коня. Бронзовая фигура оказалась единственным заметным пятном в пустом торговом зале.

Осмотр шел, и неожиданно я поймала Осле на том, что он попытался сунуть толстый палец в оскаленную пасть моего скакуна. Председатель быстро отдернул руку и продолжил крутить головой, а потом провел тем же пальцем по идеально начищенному светильнику на стене, как будто проверяя пыль. Пыли не было, сама ночью три раза влажной тряпочкой прошлась.

– А это что? – в свою очередь кивнул Стручок на статуэтку.

– Красивая, верно ведь, господин Крефин? – моментально вступился Фред. Фамилия у противного типчика оказалась опасная. Даже хуже, чем Осле.

– Это же просто конь, – недоуменно свел он брови.

– Зато какой! Бронзовый! – хлопнул по столешнице защитник, и она нехорошо хрустнула. Конь шатнулся. Мы с Фредом в ужасе дернулись. Плотник, конечно, сколотил тумбу обратно, но после падения со второго этажа несколько нужных кусков в боковинах откололось, и старушка держалась на честном слове. И магии. Сама сегодня утром заморозила шовчики, теперь истекающие тонкой слезой.

– Угу, – промычал Стручок Крефин, и перо сделало очередную пометку.

Он двинул дальше, а Фред остался стоять на месте, держа столешницу обеими руками.

«Отпусти коня!» – взглядом потребовала я.

«Она сломалась!» – молча, в панике скосил он глаза на тумбу.

– Что случилось? – полюбопытствовал немедленно Крефин.

– Ничего! – хором, как лицеисты, ответили мы и синхронно расплылись в фальшивых улыбках.

Председатель что-то спросил из чулана, подготовленного под хранение товара, и я на всякий случай крикнула:

– Да!

Надеюсь, что он не уточнял, не хочется ли мне порушить стены и сделать нормальный склад.

– Бери коня! – прошипела я Фреду, не представляя, как избежать очередного разрушения. Он немедленно схватил фигуру, а тумба, лишившись бронзового наездника, безнадежно скосилась на одну сторону.

– Сколько он весит? – прозвучал мучительный стон.

– Лучше спроси, сколько он стоит!

– И сколько?

– Еще немножко, и он будет стоить мне разрешения на торговлю!

Мы нагнали председателя со Стручком, тершихся спинами в узком чулане. Тут у обоих обострился приступ застарелого соперничества, видимо, длившегося не первый год, они коллективно попытались выбраться из дверного проема, но застряли. Стало очевидно, что кому-то следовало уступить, однако ни тот, ни другой не сдвинулись с места. Дергаясь и отталкиваясь от косяков, кое-как вывалились наружу.

– Фред, зачем вы притащили коня? – одернул пиджак Стручок, нарочито игнорируя председателя.

– Решил, что вы его плохо рассмотрели, господин Крефин, – нашелся лавочник и для чего-то подпихнул конскую морду прямо в лицо оппонента: – Красавец! Правда?

– Господа, а почему бы нам не прерываться и не выпить чаю? – чувствуя, что осмотр выходит из-под контроля, уточнила я. – Проходите в кухню.

Услышав про угощение, председатель расплылся в довольной улыбке, а перо Крефина снова скрипнуло, сделав какую-то пометку. Неужели решил, будто их пытаются подкупить? Нет, конечно, я их тут кормить решила не по доброте душевной, но и перо, и шею Стручка хотелось свернуть.

– Не подумайте, будто я пытаюсь отвлечь вас от дел. Просто как раз подошло время второго завтрака, – с улыбкой я указала на настенные часы, висевшие на деревянной подпоре. Мужчины дружно подняли головы и с радостью обозрели, что часовые стрелки не двигались, замерев на десяти утра. Проклятие, за каким бесом мне пришло в голову показывать на них?!

– Кухня туда, – решила я указать направление, раз с предметами скромного интерьера не заладилось.

С небывалым облегчением Фред пристроил бронзового скакуна на кухонный прилавок, а мы расселись вокруг накрытого стола. По рюмочкам была разлита рябиновая настойка, по чашкам – горячий крепкий чай, а пироженки разложены на блюдцах с золотой каемочкой.

Вернее, с золотой каемкой было всего одно блюдце, и я подсунула его председателю, зато Стручок вкушал слоено-кремовое чудо из тарелки с лошадьми и повозками. В общем, конская тема нас неотступно преследовала.

– Что ж, Алекса, – поднял рюмку председатель. – Лавка вашего дядюшки волшебным образом преобразилась…

Я расщедрилась на самую очаровательную из своего арсенала улыбку, немедленно прилипшую к губам, как на клейстер. За спиной председателя без всякого пиетета или страха спокойно шагала знакомая крыса. Но мало того, что негодяйка заявилась сама, так еще и подругу в гости привела! Следом за ней, обнюхивая вымытые каменные плитки, семенила тварь меньше, но, по-видимому, ничуть не скромнее.

– За новое начинание! – провозгласил Осле.

Непрошенные хвостатые гостьи скрылись за очагом, и я перевела дыхание. Председатель единственный опрокинул в себя настойку, а потом тут же налил заново.

– Господин Крефин, а отчего же вы не угоститесь? – прогудел он. – Неужели здоровье не позволяет?

– На службе не пью, – фыркнул тот.

Над столом повисла напряженная тишина.

– Что за дивный конь! Берите яблоки! – одновременно с Фредом высказались мы и, переглянувшись, обменялись слабыми улыбками.

От меня не ускользнуло, что перо, только-только спокойно лежавшее на кухонном прилавке, подпрыгнуло и что-то чиркнуло в отчете. Как есть Крефин решил, что мы с соседом-лавочником в преступном сговоре!

– Фред, – вдруг сквозь зубы пробормотал Стручок, – перестаньте гладить меня по ноге! Я не понимаю ваших странных знаков и мне щекотно!

Красавчик округлил глаза и немедленно открестился от грязных приставаний:

– Для чего мне вас трогать?

Все трое мужчин уставились в мою сторону.

– Не смотрите на меня с таким подозрением! Мои ноги под стулом, – тут же выпалила я. Что характерно, про председателя пострадавший пошлостей не подумал.

– Тогда кто прямо сейчас ползет к моей коленке? – тихо уточнил он.

– Ну, явно не моя туфля, – проворчала я и не очень-то изящно заглянула под стол.

По широкой штанине Стручка осторожно, точно скалолазка на восхождении, карабкалась мелкая крыса! Светлый божечка! Похоже, хвостатые твари не просто заглянули на огонек, а решили в моей кухне устроить крысиный шабаш!

Оставалось импровизировать. Резко выпрямившись, я лучезарно улыбнулась и пропела:

– Ой, по вашей ноге ползет Фирс! Мой ручной крысеныш. Только сегодня из клетки убежал.

– Кто? – поперхнулся Стручок, немножко сходя с лица.

– Не переживайте, он сейчас до коленок доползет, а потом его можно будет стряхнуть…

С тоненьким визгом Крефин оттолкнулся пятками от пола. Стул перевернулся, и глубокоуважаемый представитель гильдии сковырнулся на спину, высоко подняв ноги и утянув за собой салфетку с угощениями. Зазвенели разбитые чашки и тарелки, а в воздухе повеяло терпким запахом рябиновой настойки, растекшейся по полу.

– Вы целы? – вскрикнула я, бросаясь к мужчине, в связке со стулом похожим на перевернутую черепаху.

Несчастная крыса не удержалась на штанине, шлепнулась ему на живот.

– Я с детства крыс боюсь! Снимите с меня монстра! – вопил он, размахивая руками и ковыряясь в разлитой заварке, яблочных дольках и ошметках пирожных. – Он хочет отгрызть мне нос!

Гульфик, по которому ползал крысеныш, прикрывал вовсе не нос, и запускать туда руку девице было не очень-то прилично. Но разрешение на торговлю дороже! Желает, чтобы убрали крысу? Значит, уберем!