– Извини, я тут слишком мало времени, мне госпожа Сонко ничего толком не рассказала, – попыталась я аккуратно вывести Мирабеллу на беседу. – Ты давно сюда ходишь?
– Два месяца, – ответила Мирабелла странным, механическим голосом.
Она отложила книгу рядом с собой на соседнее кресло и посмотрела вроде бы на меня, а вроде бы и сквозь меня, сложив руки на коленках.
Может, она слепая? Но книжка вроде не для слепых. Кстати, что за книжка? На тёмно-красном фоне книжки было чёрными гравированными буквами написано: «Учение о демонах. Практическое пособие по Чёрной Магии».
– Ого! Это ты такое читаешь? – проговорила я.
– Ну и что? – равнодушно посмотрела на меня Мирабелла.
– Или тебе такое здесь задают читать? – пытливо посмотрела на неё я.
– Нет, это моя книга, – ответила Мирабелла. – Тут каждый занимается, чем хочет.
– А театр вообще тут бывает? – поинтересовалась я.
– Бывает. Каждый день кто-то что-то репетирует. Сначала было интересно, потом надоело. Я вышивала, рисовала, потом читала.
– Сколько тут примерно учеников ходит заниматься?
– Около ста. Может больше.
– О, как много! А преподавателей сколько здесь?
– Трое, – ответила девочка. – Учитель Мата Сонко, Учитель Теслиция Хануа и Учитель Айзек Никома.
Какие странные у всех имена. Почему Мирабелла отвечает как робот?
– Извини ещё раз, что отвлекаю тебя. Где здесь туалет?
– Там, – Мирабелла кивком головы показала на дверь позади себя.
И снова взяла книгу, открыв её, как мне показалось, наугад.
Я вошла в туалет. Он поразил меня чистотой. На белоснежных раковинах лежали свежие новые кусочки мыла, висел аппарат с бумажными полотенцами. В углу за раковинами была даже душевая кабина. Три кабинки с унитазами слева, четыре справа. Я зашла в четвёртую.
Там я обнаружила плотно прилегающую к стене дверь, находящуюся прямо за унитазом. Куда она может вести? Я подёргала ручку. Дверь оказалась заперта. Я приложилась к ней ухом, постучала слегка в неё. По звуку можно решить что угодно – за дверью могли располагаться всего-навсего водопроводные трубы с вентилями или потайной ход.
Услышала, как в туалет кто-то вошёл. Возможно, Мирабелла. Раздался звук щелчка запираемой изнутри соседней кабинки. Я вышла, помыла руки, вернулась в комнату с фортепьяно. Мирабелла всё сидела там, читала про своих демонов. Значит, в туалет вошёл кто-то другой.
Я вышла обратно в прихожую, где нас записывала Мата Сонко. Сама Мата продолжала там сидеть, писала в тетради. Когда я проходила мимо, она подняла голову, улыбнулась ободряюще и подмигнула мне. Я улыбнулась доброй учительнице в ответ и прошла через дверь, которая находилась за ней.
Там я обнаружила чистенькую, уютно прибранную комнату с диваном, выключенным телевизором, небольшим шкафом-комодом и табуреткой. А слева – ещё одну дверь, приоткрытую. Оттуда раздавался хорошо поставленный женский голос, читающий лекцию:
– Мизансцена – это расположение актёров на сцене в тот или иной момент спектакля. Когда режиссёр приходит на репетицию с заранее разработанным рисунком эпизода, он проверяет, подходит ли предложенная им мизансцена для актёров, создаёт ли она художественный эффект, а также он импровизирует, принимает встречные предложения актёров по изменениям в мизансцене. Актёр в образе пытается объяснить поведение своего персонажа и стремится передать это зрителям, в том числе и с помощью мизансцен. От правильного решения мизансцен зависит впечатление зрителей от спектакля. – Женщина перестала говорить, видимо, дожидалась, пока запишут. – На сегодня по теме мизансцены всё. В конце лекции – традиционное упражнение-игра.
Я на цыпочках подкралась к двери и заглянула в щель. Спиной ко мне стояла женщина с чёрными, почти до пояса, волосами, в длинном приталенном красном платье-сарафане и туфлях на каблуках. На запястьях дамы звенели многочисленные браслеты. Позади неё я успела разглядеть классную комнату, в которой за партами в два ряда сидело около двадцати учеников – ребят примерно моего возраста. Они все увлечённо наблюдали за дамой.
Серьёзные у них тут лекции, прямо как в режиссёрском университете.
– Игра на чувствование актёром зрительного зала! – сказала дама. – На прошлой лекции мы проходили основы сценического искусства. Мой очень тонкий слух мне подсказывает, что прямо сейчас за этой дверью притаился доброволец, который позволит нам отыграть зрительный зал!
Я не успела даже понять до конца смысл этой фразы, как дама резко развернулась к двери и распахнула её.
– Привет, девочка! Ты новенькая? Отлично, заходи! – весело провозгласила дама и, схватив меня за плечи, тут же ввела в класс, представив перед аудиторией: – Это наша новая актриса, которая должна пройти наш с вами экзамен, если она серьёзно намерена у нас заниматься.
Признаться, меня застали врасплох. Никак не ожидала, что, проходя мимо лектория, стану подсобным методическим материалом. Наверное, у них так принято экзаменовать новеньких. Проверять, на что человек, пришедший в Театр, способен. Но странно – как это она меня услышала? Я же подкрадывалась абсолютно бесшумно!
Дама имела несколько восточные черты лица, узкие раскосые глаза, полные ярко накрашенные губы и нос с маленькой горбинкой. Помимо браслетов, у неё на шее висела куча бус и амулетов. Вылитая цыганка!
Двадцать пар незнакомых глаз с интересом уставились на меня. Тут были мальчики и девочки, мои ровесники, ребята помладше и постарше.
Женщина хлопнула в ладоши и, пройдя быстро вокруг меня круг, снова хлопнула и громко сказала:
– Так! На раз-два-три-четыре-пять закрыть глаза! – приказала она аудитории.
Что за странный приказ? Все абсолютно ребята послушали её беспрекословно. Я обратила внимание, что стены тут серые, и на них ничего не висело. От этого комната приобретала некое сходство с тюремной камерой.
Дама снова хлопнула в ладоши два раза и громко проговорила:
– Раз-два-три-четыре-пять открыть глаза!
Меня озадачил тон, каким она это проговорила. Повелительный, жёсткий, властный и какой-то механический что ли. Или даже металлический. Я подумала, что тут разыгрывается театральное упражнение для разгогрева или что-то в этом роде.
Но когда двадцать парней и девчонок открыли глаза, меня поразило в них отсутствующее выражение как у слепцов, будто они смотрели рассеянно в никуда. Как Мирабелла, читающая книжку про демонов в холле с пианино
Возможно, они отыгрывают тут вхождение в роль! И ещё я пришла к выводу, что я слишком уж много думаю.
– Раз-два-три-четыре-пять – смейтесь над ней! – внезапно приказала дама, указав обоими указательными пальцами на меня, а взгляд её был целенаправленно устремлён на аудиторию.
И они все засмеялись. Это выглядело настолько дико и не укладывалось ни в какие рамки, что я даже не высказала никакой реакции. Я стояла и смотрела, как они смеются. Кто-то держался за живот, кто-то запрокидывал голову, кто-то сползал со стула.
– Мы тут репетируем комедию, и я должна показывать рожицы? – посмотрела я на цыганку, стоящую ко мне в профиль и метающую взоры на своих подопечных.
Все продолжали смеяться. Я не могла понять, искренен ли их смех, или это блестящая игра юных актёров. Дама медленно стала поворачивать голову на меня. Её взгляд чёрных огненных глаз столкнулся с моим непонимающим вопросительным взглядом. Ноздри её надулись. Она смотрела на меня так напыщенно, так… театрально!
Интересно, какую пьесу они тут репетируют? Наверняка сейчас проверяют мои способности, насколько я могу войти в роль и сыграться с ними со всеми. Это же театральный кружок! Вполне вероятно, что опытные педагоги предъявляют повышенные требования к новичкам, чтобы потом обучать их, вкладывая все силы.
Я улыбнулась смеющейся аудитории. И стала корчить рожицы. Как умела. Сама себе показала рожки. Изобразила уши как у слона. Оттянула нижние веки и показала язык. А потом показала толпе указательный палец. Потом второй – мизинец. Потом – поднятый вверх большой. И в итоге рассмеялась сама. Смех оказался настолько заразительным! Было в нём что-то шальное, неуправляемое. Смех витал в воздухе, и создавалось чувство попавшей в рот смешинки. Бывает, когда начинаешь смеяться, порой не остановишься, впадаешь в исступление, почти что истерику. Я рассмеялась так, что у меня выступили слёзы.
Не сразу меня вывело из оцепенения хлопанье в ладоши этой странной театральной руководительницы и её голос:
– Раз-два-три-четыре-пять, перестать смеяться!
Я увидела, что ребята приходят в себя. Их взгляд становился более осмысленным, будто они медленно возвращались из той роли, в которую их загнали.
Дама с внешностью и повадками цыганки доброжелательно улыбнулась мне:
– У тебя обалденный актёрский талант, милая! – дама схватила меня за плечи, в её глазах плясали огоньки неподдельного потрясения. – Как тебя зовут?
– Клот Итчи, – представилась я.
– Ты будешь с нами, Клот! Скоро! Совсем скоро ты войдёшь в нашу великолепную труппу Синей Луны! – торжественно провозгласила дама.
– Синей Луны? Что это? – задала я вопрос.
Но дама, казалось, меня не услышала. Она продолжала страстно говорить:
– Ты большая умница! Прирождённая артистка! Ребята, знакомьтесь, это Клот Итчи! – громко объявила она. – Добро пожаловать к нам! – тепло и мило улыбнулась мне дама. И протянула руку: – Меня зовут Теслиция Хануа, я Учитель Театра Синей Луны!
Так вот кто такая Тес или Т. Хануа, как значилось на той бумажке! Я пожала руку преподавательнице. Ладонь её оказалась очень горячей и при этом влажной.
– Ребята, поприветствуйте Клот! Покажите ей тут всё, и помните – она своя! – произнеся эту странную фразу, Теслиция куда-то вышла.
– Привет, Клот! – поздоровалось сразу несколько ребят.
Кто-то из них тоже встал и пошёл, наверное, по своим делам. В кабинете с серыми стенами осталось около десяти человек. Кто-то разделился по группкам и стал что-то переписывать друг у друга из тетрадок. Двое «занялись» мной – парень и девушка.
– Мы тут для каждого новенького такое проводим, – сказал один из ребят. – Театр Синей Луны – далеко не для всех. Чтобы тут остаться заниматься, мы должны понять, что ты свой. Кстати, меня зовут Нел.
– Очень приятно, Нел.
– Я из сто сорок пятой школы. А в Укосмо переехал недавно с родителями, – охотно поведал Нел.
Ему, наверно, лет 15.
– Ты нас смогла рассмешить по-настоящему! Не каждый так может, – улыбнулась одна из девушек лет тринадцати и протянула руку: – Мари.
– Что это у вас за группа? – спросила я.
– Группа Посвящённых Первой Четверти, – ответил Нел. – Тебе только что объявили, что ты почётно вошла в группу Посвящённых Новолуния. Учителя готовы взять тебя в Синюю Луну.
Нел пристально смотрел на меня. Был он белобрысым, коротко стриженным, голубоглазым.
– Это названия ваших спектаклей, в которых вы играете?
– Нет. Это название наших степеней, – поправила Мари.
– И в зависимости от чего они присваиваются?
– Как увидят Учителя твою готовность постичь Синюю Луну, – ответила неопределённо Мари.
– Так что же такое Синяя Луна? – попыталась я в который раз добиться ответа.
Нел и Мари медленно переглянулись. И Нел сказал, слегка улыбаясь:
– Вообще-то, это пока тайна. Ты только в группе Новолуния ещё пока, и не сразу всё можно знать. А то не интересно будет тебе в Театре Синей Луны.
– Здесь, безусловно, очень интересно, – подметила я. – Что можете показать? Костюмы? Декорации? Сцены? Что вы тут проходите? Может, покажете тетради? – осторожно попросила я, не рассчитывая, впрочем, на согласие.
Мари спустя большую паузу удостоила меня ответом:
– Я могу тебя проводить, показать, где у нас какие классы.
Тон её говорил явно, что я слишком много хочу знать. Даже Нел нахмурился. Что ж, в чужой театр, как говориться, со своим сценарием не ходят.
Мы вышли из серой комнаты, прошли мимо помещения с диваном в главный холл, я заметила, что Маты там уже не было. Мари провела меня в дверь напротив главного входа, на этом её опека окончилась:
– Там слева есть коридор, справа наши кабинеты. Есть Рукоделие, есть Рисование, Библиотека, Компьютерный класс, Музыка, Комната отдыха. Ну и Костюмерная тоже.
И Мари быстро и тихо исчезла. Я прошла дальше, оказалась в небольшом коридоре. Вся левая его стена увешана различными рисунками. Несколько ребят здесь стояли, рассматривали рисунки, тихо что-то обсуждали. Творческая, рабочая обстановка. Справа несколько дверей, ведущих в небольшие по площади помещения. В одной из комнат девушки вышивали, в другой ребята рисовали, где-то просто сидели и общались. На меня практически никто не обращал внимания, лишь удалось познакомиться ещё с двумя ребятами – Тедом и Бенедетто. Мальчики сказали, что занимаются тут три недели, им тут всё нравится, и что тут можно пообщаться с нормальными людьми, интересующимися творчеством, а не с такими долбаками, как в школе и на улице. Расслабляющая спокойная атмосфера. Ребят я насчитала в общей сложности около сорока. Может, где-то ещё были кабинеты – я всё помещение не смогла обойти за раз, и поэтому не получилось составить впечатление о его размерах.
На одной из дверей значилось – «Библиотека». Я подёргала ручку, но дверь оказалась закрытой.
– Сюда не ходят. Только начиная от степени Полнолуния, – услышала я.
Мари, оказывается, наблюдала за мной.
– Тебя ищет твоя подружка, – сообщила юная надзирательница.
– Как? Кэт?
– Да, она в комнате отдыха, там, – пояснила девушка, показывая.
Я отправилась туда. Кэт была не одна, а в компании аж целых трёх мальчиков. Впрочем, двое из них увлечены друг с другом собиранием конструктора из пластмассовых деталей, а сама Кэт общалась с курчавым симпатичным пареньком, и разговор у них шёл о театре.
– О, а вот и моя подруга! Клот! – весело подскочила ко мне Кэт. – Мне тут нравится, я остаюсь! Я встретила даму, которая меня сюда пригласила, и она сказала, что я понравилась! Меня даже за группой закрепили. За группой первой чего-то там…
– Первой Четверти, – подсказал новый товарищ Кэт.
– Знакомься, это Ален, – представила Кэт. – Мы в одной группе. И будем заниматься у учительницы госпожи Хануа! Это и есть та дама!
– Знаю, мы тоже познакомились, и меня тоже приняли. Кэт, я думаю, что мне, к сожалению, пора. Дела дома у меня были запланированы, – я намерено и решительно собралась домой. У меня была потребность всё обмозговать.
– О, жалко. А я ещё посижу! Хочешь с нами? Печенье хочешь? – предложила мне Кэт упаковку. – Мы тут все приносим, а вкусняшками госпожа Хануа угощает, она сама печёт!
Комната Отдыха представляла собой уютно обставленную кухоньку с холодильником, двумя электрическими чайниками. На стене висело несколько полок, где лежали печенья, конфеты, пастила, баранки, пряники. Я обратила внимание, что на кухне, как и во всём остальном помещении, аккуратно убрано.
– Нет, не хочется. Рада знакомству! Пойду.
– Клот, придёшь сюда завтра? – спросила Кэт.
Я чуть подумала и кивнула:
– Приду.
Не знаю, стоило ли искать Мату или Теслицию и сообщать, что я сегодня ухожу и что приду завтра. Ребята тут предоставлены сами себе. Дружелюбная доброжелательная атмосфера общения на здоровые интеллектуальные темы. У меня сложилось много разных мнений насчёт этого Театра Синей Луны.
