– Нет, – ответил человек в штатском, – в полицейское управление».
Коричневый дом – штаб-квартира нацистской партии.
В деле Менда ничего не происходило без ведома фюрера. Менд просидел три месяца в концлагере по указанию обергруппенфюрера СА Вильгельма Брюкнера, адъютанта фюрера по руководству штурмовыми отрядами. Но Менда не уничтожили. Его предупредили и проучили. Он должен был понять, что его судьба в руках Гитлера. Как только его отпустили, Менд попросил восстановить его в партии и изъявил готовность немедленно отречься от своего злосчастного письма.
Но его не приняли в партию и не позволили вновь увидеться с фюрером. Он находился под наблюдением. Он предпринял несколько попыток увидеть Гитлера, просил его секретарей передать ему письмо от старого друга. Жаловался, что «стал жертвой людей, которые хотели заработать на моем давнем знакомстве с Гитлером». Но все безуспешно. В марте 1935 года личный адъютант и однополчанин Гитлера бригадефюрер СА Фриц Видеман официально уведомил Менда, что его появление рядом с фюрером нежелательно.
Книга Менда продолжала продаваться, и он, видимо, жил на проценты от продажи. Она вошла в список литературы, рекомендованной для чтения в немецких школах. Его воспоминания транслировались по радио. Были даже разговоры о том, чтобы заснять его рассказы на кинопленку.
Ганс Менд занялся торговлей рисунками Гитлера, на которые возник большой спрос. Среди покупателей были имперский руководитель молодежи Бальдур фон Ширах, обергруппенфюрер СС, имперский руководитель печати Отто Дитрих, личный водитель фюрера Юлиус Шрек и другие видные нацисты.
Менд опять напомнил о себе фюреру – хотел порадовать его рассказом об успешной торговле его рисунками. Гитлеру и это было неприятно. Кроме того, у Менда сохранились ранние фотографии Гитлера. Говорят, что на них фюрер был изображен в весьма фривольных позах с другими солдатами. Для Менда эти снимки были доказательством близкого знакомства с фюрером. А Гитлер обиделся.
Летом 1936 года Менда вновь посадили. Документы по его делу не сохранились. Известно, что гестапо устроило обыск у него дома. Забрали все, что было связано с именем фюрера. Особенно он горевал из-за утраты писем Гитлера и часов, подаренных ему фюрером. Адвокат Менда подал жалобу. Местное отделение гестапо ответило, что документы и письма конфискованы по указанию из Берлина, поэтому о возвращении не может быть и речи.
Можно предположить, что репутацию Менда сознательно разрушили – его обвинили в педофилии. Он получил два года тяжелых работ и три года поражения в правах. Менд отрицал эти обвинения до конца жизни. После приговора его осмотрел судебный врач доктор Фогель, который составил 16 декабря 1936 года заключение о том, что Менд «психопат, неспособный противостоять своим сексуальным наклонностям». Он отсидел полгода в тюрьме и был переведен в психиатрическое отделение мюнхенской тюрьмы. Эксперт утверждал, что Менд представляет большую опасность и его нужно держать в заключении.
Его выпустили 24 декабря 1938 года условно-досрочно. Теперь он был уголовным преступником, которого можно было вернуть за решетку в любую минуту. Все документы и материалы у него забрали, так что он не представлял опасности.
В январе 1939 года он вернулся к обычной жизни, пытался заработать на жизнь. К нему периодически наведывались люди из гестапо. Теперь он возненавидел Гитлера и, как считается, рассказал все, что знал, антигитлеровски настроенным офицерам. Он рисковал больше, чем когда бы то ни было. Но своей домохозяйке он как-то сказал:
– Я столько раз видел смерть, что перестал бояться.
В 1940 году местный партийный босс донес на Менда – за непочтительные слова в адрес фюрера. Но его приговорили к двум годам не за клевету на фюрера, а за сексуальные домогательства – будто бы он приставал к добропорядочным женщинам.
14 февраля 1942 года тюремные власти информировали прокуратуру Мюнхена, что Менд умер в заключении. Все материалы по его делу было приказано отправить имперскому министру юстиции в Берлин. Это означало, что Гитлер не забыл своего фронтового товарища.
Свидетельницей на последний суд над Мендом вызывали Еву Кёниг. Менд говорил ей и, видимо, другим, что ему-то известно, почему фюрер не женится:
– Никто не знает фюрера лучше, чем я. Я часто видел Гитлера голым, внешне гениталии у него были нормальными. Но фюрер не интересовался женщинами, как и Эрнст Рём.
Впоследствии Гитлер позаботился о том, чтобы все документы военного времени, где шла речь о нем, были уничтожены.
Гитлер служил с удовольствием. Он чувствовал себя уютно в казарме, в чисто мужской компании. И здесь рядом с ним был Эрнст Шмидт, который считается его интимным другом. Они с Гитлером были призваны в один день – 6 августа 1914 года и 7 сентября определены в полк Листа. И вместе отправились на Западный фронт в октябре 1914 года. Оба были определены вестовыми при штабе полка и практически не разлучались.
Эрнст Шмидт был захвачен рассказами Гитлера об искусстве и архитектуре. Гитлер дарил ему рисунки, видимо, рисовал его, как он рисовал других сослуживцев. Иногда Гитлер говорил, что, может быть, станет политиком. Но не мог решить, что лучше – быть художником или заниматься политикой.
В марте 1920 года Эрнст Шмидт вслед за Гитлером вступил в Немецкую рабочую партию. Гитлер часто ночевал в партийном общежитии. Шмидт присутствовал на праздновании дня рождения Гитлера 20 апреля 1920 года – тому исполнился тридцать один год. Эрнст Шмидт навещал Гитлера, когда фюрер сидел в тюрьме после провалившегося пивного путча. Шмидт вышел из социал-демократического профсоюза и вступил в восстановленную после запрета нацистскую партию. По этому случаю Гитлер презентовал ему экземпляр «Майн кампф» с надписью. Шмидт в 1926 году стал секретарем парторганизации в городке, где он жил. В 1931 году вступил в штурмовые отряды и вырос до штурмфюрера.
Никогда у Гитлера не было более близкого человека. Став хозяином Германии, фюрер о нем не забыл. Приехав в Мюнхен, он пригласил Шмидта в свой любимый ресторан «Остерия Бавария». Гитлер располагался за столиком, отделенным от зала невысокой перегородкой. По словам Шпеера, Гитлер, изучив меню, неизменно выбирал равиоли, хотя и приговаривал:
– Моя фигура, моя фигура! Вы упускаете из виду, что фюрер не может есть что пожелает.
Здесь он чувствовал себя комфортно. За столом собиралось несколько человек. Гитлер, как всегда, разглагольствовал. Впрочем, мюнхенские знакомые могли во время обеда решить кое-какие свои проблемы. Рейхсляйтер Мартин Борман держал блокнот наготове и записывал указания фюрера.
Став канцлером, Гитлер позаботился о Шмидте. Тот купил себе автомобиль, что было тогда символом благополучия. В 1933 году он стал заместителем бургомистра в своем городке. В 1934 году получил золотой партийный значок и сфотографировался рядом с фюрером.
История Эрнста Шмидта напоминает жизнь Августа Кубичека. Забавно, что в партийной характеристике Шмидта было записано: «Недооценивает собственные возможности и способности». Вероятно, эта недооценка и ставила Шмидта в годы Первой мировой войны, как и Кубичека, в подчиненное к Гитлеру положение.
Его часто приглашали в имперскую канцелярию. Гитлер хотел, чтобы фронтовые товарищи продолжали его славить. В 1937 году газета «Иллюстриртер беобахтер» поместила большую статью о Гитлере и его фронтовых друзьях и процитировала Эрнста Шмидта: «Если фюрер доверит мне любое особое задание, я брошу работу и все и последую за ним».
В июне 1940 года, после подписания перемирия с поверженной Францией, Гитлер взял с собой бывших сослуживцев Шмидта и Макса Аманна, и они поехали смотреть на места, где когда-то воевали.
В 1942 году Эрнст Шмидт стал бургомистром города и руководителем районной парторганизации. Он по-прежнему не проявлял интереса к женщинам. В сорок семь лет по настоянию Гитлера все же женился на женщине, которая была на двадцать лет его моложе. Детей они не родили, возможно, и брак был фиктивным…
Глава 6. Сеанс гипноза для отравленного ефрейтора
Человек в мятой шинели, который сошел с поезда на платформе Пазевальк в понедельник, 21 октября 1918 года, мало походил на солдата кайзеровской армии. Санитарный поезд тащился из Фландрии пять дней. Ефрейтор Адольф Гитлер провел всю дорогу на твердом и узком сиденье, слушая крики и стоны других раненых. Он не смог заснуть, потому что сожженные газом глаза сильно болели. Когда поезд добрался до станции назначения, Гитлер совершенно обессилел.
На станции его пересадили в санитарную двуколку. Он не мог передвигаться без помощи медицинской сестры. Глаза были закрыты повязкой. Он ослеп и был совершенно раздавлен постигшим его несчастьем. Он не подозревал, что через месяц выйдет из лазарета другим человеком.
В Германии патриотический подъем в 1914 году был таков, что говорили о горячке или «мобилизационном психозе».
– Вы вернетесь домой раньше, чем листья упадут с деревьев, – напутствовал в августе кайзер Вильгельм II своих солдат.
Немцы восторженно говорили о целительной силе боя, о том, что война излечит всю нацию от неврозов. Кайзер поучал курсантов военно-морского училища во Фленсбурге:
– Исход войны решат крепкие нервы.
В первые месяцы психиатрам приходилось иметь дело только с ранеными, которым пуля или осколок снаряда задел голову. Чисто психиатрических пациентов было немного. Врачи гордились своими соотечественниками.
Но уже в 1915 году наступательный порыв потух. Немецкая армия увязла в позиционной войне. Врачам стало ясно, что война разрушает не только тела, но и нервы солдат. Сначала сотни, потом тысячи, потом сотни тысяч становились инвалидами, не потеряв ни единой капли крови. Парализованные, слепые, глухие, немые, страдавшие тиком и тремором чередой шли через кабинеты психиатров.
Адольф Гитлер был зачислен в 16-й Баварский резервный полк. Его сделали посыльным при штабе. Когда его батальон основательно потрепали, всех выживших, в том числе Гитлера, произвели в ефрейторы. Но странно, что Гитлер, прошедший всю войну, больше не получил повышения. Основная масса окопных пехотинцев так и оставались рядовыми. Но тот, кто был произведен в ефрейторы, быстро становился фельдфебелем. Что же мешало Гитлеру, награжденному Железным крестом первого класса, сделать карьеру в армии?
До сих пор, кстати говоря, неизвестно, при каких обстоятельствах он получил свои награды. Среди историков наибольшим доверием пользуется такая версия. Батальонным адъютантом (начальником штаба) был лейтенант Зигмунд Гутман, еврей, перед которым Гитлер заискивал. Лейтенант Гутман добился награждения его Железным крестом второго класса за то, что Гитлер помог эвакуировать в тыл раненого полковника Энгельхарта. Лейтенант Гутман обещал Гитлеру еще одну награду, если тот доставит донесение на опасный участок фронта. Но выяснилось, что наградить Крестом первого класса не просто, и Гутману пришлось несколько месяцев уговаривать командование.
Бывший начальник штаба полка утверждал после войны, что он намеревался произвести Адольфа Гитлера в унтер-офицеры, но отказался от этой мысли, поскольку «не обнаружил в нем командирские качества». Гитлер был человеком, который охотно подчинялся и выполнял приказы. Никому из фронтовых товарищей и в голову не могло прийти, что он способен кем-то командовать.
И вдруг он переменился, обрел фантастическую уверенность в себе.
Фюрер стал человеком, на которого молились, как на бога. На улице люди пытались дотронуться до Гитлера, как будто он обладал чудодейственной силой. Женщины мечтали завоевать его любовь. Неизлечимо больные вглядывались в его фотографии, чтобы обрести силы для борьбы с болезнью. Гитлер сам верил, что его направляет и охраняет высшая сила. Он обещал своим соратникам:
– И невозможное станет возможным. Произойдут чудеса.
Эта перемена произошла с Гитлером, когда осенью 1918 года он оказался в лазарете в городке Пазевальк.
В истории болезни говорилось, что ефрейтор Адольф Гитлер потерял зрение в результате применения британскими войсками отравляющего газа во время атаки на немецкие позиции в районе города Вервик.
В конце сентября 1918 года полк, в котором служил Гитлер, закрепился на хорошо подготовленных позициях к югу от реки Ипр во Фландрии. В городе Вервик оборудовали пулеметные точки и снайперские позиции. Выбить немцев из города получила приказ британская 30-я дивизия.
13 октября британским артиллеристам доставили баллоны с отравляющим газом. Перед рассветом немецкие посты засекли на той стороне фронта звуки, означавшие, что британские войска готовятся к наступлению. Гитлера ночью отправили в штаб с посланием. Немецкая артиллерия обстреляла британские позиции, но ночью снаряды ложились не очень точно и не могли причинить серьезного ущерба.
В половине шестого утра две британские бригады поднялись в атаку. Немецкие войска осенью 1918 года терпели поражение и уже утратили боевой дух. Через два часа британские войска ворвались в город Вервик, завязались уличные бои. Утром 15 октября Гитлер и еще несколько солдат собрались вокруг полевой кухни в надежде поесть. Но едва они приступили к завтраку, начался артиллерийский обстрел. Снаряд, заправленный газом, с характерным шипением разорвался прямо перед кухней. Натянуть противогазы солдаты не успели. Они кричали от боли – им казалось, что раскаленные иголки вонзались им прямо в глаза, горло, и легкие отказывались служить, они задыхались.
«Англичане, – вспоминал сам Гитлер, – пустили в ход газы „желтый крест“, действия которых мы еще ни разу до сих пор не испытывали на своей шкуре. Мне пришлось отведать этих газов… Часть товарищей выбыла из строя, некоторые из них навсегда. Я тоже стал чувствовать сильную боль, увеличивающуюся с каждой минутой. Около семи часов утра, спотыкаясь и падая, я кое-как брел в медпункт. Глаза мои горели от боли… Спустя несколько часов глаза мои превратились в горящие угли. Затем я перестал видеть…»
Один из солдат, пострадавший меньше других, повел ослепленных в полевой медицинский пункт. Каждый держался за шинель впереди идущего, чтобы не потеряться. Врачи промыли пострадавшим глаза и забрали зараженные газом шинели. Всех повезли в большой армейский госпиталь возле Брюсселя. Одного только Адольфа Гитлера направили в другое место – в полевой лазарет в бельгийском городе Оденаарде. Утром врачи его осмотрели и переправили дальше – в маленький лазарет в прусском городке Пазевальк неподалеку от польской границы.
Немецкая армия отступала, тысячи тяжело раненных солдат ждали отправки в стационарные госпитали. Казалось, зачем возиться с этим ефрейтором? Но у медиков не было иного выхода. Несмотря на красные глаза Гитлера и его слова о том, что он ничего не видит, врачи были уверены, что его слепота вызвана не газом, а истерией.
Страх перед войной, перед жизнью в траншее, перед артиллерийскими обстрелами, перед атаками врага породил страстное стремление бежать из окопов. Часто это делалось под предлогом отравления газом. Врачи получили распоряжение отправлять в глазную больницу только тех, у кого были очевидные симптомы поражения боевыми отравляющими веществами.
В соответствии с указанием прусского военного министерства врачи были обязаны передать ефрейтора Гитлера психиатрам.
Немецкие врачи пришли к выводу, что бесконечные артиллерийские бомбардировки, взрывы бомб, мин и гранат приводят к незаметным повреждениям головного мозга и нервных окончаний. Это объяснение охотно было принято военными властями и врачами, которым приятно было сознавать, что немецкие солдаты страдают от невидимых ран, а вовсе не от слабости нервов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=54758294&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
