– Ты приготовила слойки с яблоками?
– Их приготовили мы с детьми, – сказала она.
– Ого. Спасибо.
– Всегда пожалуйста! Это было весело. Да и в любом случае нужно было куда-то девать яблоки, пока они не испортились. Наш сад от них просто ломится.
– Это очень любезно с вашей стороны.
– Мы подумали, что слойки были бы кстати, раз Тоби они так нравятся.
– Правда?
– Ну а как же! Они же его любимые.
– Да?
– Его самый любимый в мире десерт! – сказала Брэнди, поворачиваясь к сидящему в кухне Тоби. – Правда же, детка?
Элизабет обернулась и увидела, что Тоби больше не пялится в свой экран, а поднял глаза на них, кивает и смотрит на Элизабет, или скорее на то, что Элизабет держит в руке, на пакет со слойками – а она даже не подозревала, что ее сын знает об их существовании, не говоря уже о том, что любит их, и уж тем более о том, что он любит их больше всего.
– Конечно, – кивнула Элизабет. – Слойки, да.
– Просто разогрей их в духовке, – сказала Брэнди. – Пяти минут при температуре двести градусов должно хватить.
А потом все дети побежали обратно в гостиную и объявили, что сейчас будет еще одно очень интересное представление и все взрослые должны прийти смотреть вторую часть. Брэнди легонько хлопнула в ладоши и воскликнула: «Ого, ура!», и тут Элизабет вспомнила Шаг 6: «Сказать что-нибудь уместное», поэтому сказала: «Думаю, Тоби стоит к ним присоединиться», – и направилась к сыну, который, увидев, что она приближается, снова уткнулся в свой планшет и еще больше съежился у стены. Она присела на корточки рядом с ним со словами: «Все, время вышло», – но никакой реакции не последовало, потом: «Тоби, пора поиграть с другими ребятами», – и снова никакой реакции, и тогда она хотела забрать у него планшет, но не успела взяться за него и начать осторожно подтягивать к себе, как Тоби ни с того ни с сего, без всякого предупреждения, вдруг закричал.
Это был крик, который она ненавидела больше всего, – пронзительный, раздирающий уши звук, всегда служивший сигналом к началу грандиозной истерики, вопль, вызывавший мгновенную панику, и Элизабет уже почти непроизвольно повторяла: «Нет, нет, нет», когда тело Тоби напряглось, лицо сморщилось и покраснело, и появился другой человек, в которого он превращался во время этих приступов, тот безутешный не-Тоби, который выпадал из реальности и полностью погружался в свое исступление. Он вел себя так с самого детства, и Элизабет долго надеялась, что ей удастся как-то его отучить или, если не получится, что он сам это перерастет – но пока тщетно. Срывы продолжались, и теперь Элизабет понимала, что лучшая стратегия – не подкреплять их и не наказывать за них, а терпеливо проявлять заботу и сочувствие, с чем она вполне успешно справлялась дома, но когда истерики случались на публике – в поездах, в продуктовых магазинах или, как здесь, перед другими родителями, – Элизабет чувствовала, как чужие люди смотрят на нее с ужасом и в то же время с недобрым интересом, и мысленно возвращалась к тем обедам в одиночестве, во время которых ей приходилось терпеть неприкрытое любопытство незнакомых студентов и их беспощадные взгляды, говорившие: тебе здесь не место. Она опять почувствовала на себе эти взгляды, когда крик Тоби заставил всех присутствующих замолчать, и ощутила острую необходимость сделать хоть что-то, прекратить это, продемонстрировать какую-нибудь материнскую суперспособность, но, конечно, прекратить это было невозможно, и ей ничего не оставалось, кроме как уговаривать Тоби: «Все хорошо, все хорошо» – и надеяться, что срыв не продлится долго, надеяться, что Тоби не начнет, как это иногда бывало, задыхаться от беспрерывных рыданий.
Кто знает, чем все могло бы обернуться, если бы Брэнди не вмешалась как раз в тот момент, когда крик Тоби уже почти достиг высшей точки: она материализовалась рядом с ним и сказала с неожиданно радостным энтузиазмом:
– Кому нужна разрядка для мозгов?
И это каким-то чудом заставило его замолчать.
– Тебе нужно побыть одному, да, детка? – спросила Брэнди.
Тоби поднял на нее свои большие, уже повлажневшие глаза, наверное, удивившись ее неожиданному появлению и непривычной оживленности, и сказал:
– Угу.
– В комнате тишины есть утяжеленные одеяла, – сказала она. – Иди туда и устрой себе разрядку для мозгов, хорошо?
– Хорошо, – ответил Тоби, вставая и шмыгая носом.
– Правильно, – сказала Брэнди. – Пусть одеяло раздавит все твои плохие мысли.
Невероятно, но Тоби хихикнул.
А потом он ушел, и Брэнди подняла брошенный им планшет и отдала Элизабет.
– Спасибо, – сказала Элизабет.
– Какой он славный, – заметила Брэнди, пока они обе смотрели ему вслед.
– Как ты это сделала?
Брэнди пожала плечами.
– Я послала ему спокойные мысли.
– И все? Ты послала мысли?
– Да, именно так. На самом деле все очень просто. Я сказала себе: я – покой среди хаоса. Я так подумала, поверила в эту мысль, а потом вселенная воплотила ее в жизнь. Тебе стоит попробовать. Скажи это вслух и постарайся по-настоящему, искренне поверить.
Элизабет посмотрела на нее с недоумением – что, серьезно? Но потом увидела широкую, открытую, бесхитростную улыбку Брэнди, вспомнила Шаг 7: «Соврать, если потребуется», кивнула и улыбнулась.
– Я – покой среди хаоса, – сказала она, пытаясь улыбаться искренне, и губами, и глазами.
НИКАКИЕ ИЗ САМЫХ АВТОРИТЕТНЫХ на первый взгляд источников во Всемирной паутине не могли прийти к единому мнению по поводу такой простой вещи, как увеличение бицепсов. Ответы на прямой вопрос, как их накачать, были противоречивыми. Когда Джек забил этот вопрос в поисковую строку и нажал на первую же ссылку, то по наивности решил, что тут все понятно. Схема выглядела довольно простой: бицепс можно накачать, многократно поднимая средние веса – четыре подхода по двенадцать повторений, минута осознанного отдыха между подходами, вес должен составлять 45 % от одноповторного максимума, выполнять два-три раза в неделю, – что вроде бы активирует какую-то «саркоплазму» внутри мышцы, тем самым увеличивая ее в размере. Джек пробовал этот метод около месяца, пока ему не надоело отсутствие результатов, и он снова полез в интернет, где выяснил, что на самом деле все делал неправильно. Секрет увеличения бицепсов заключался в том, чтобы поднимать не средние веса, а очень тяжелые, причем всего несколько раз – три подхода до отказа мышц, вес составляет 85 % от одноповторного максимума, отдых между подходами две с половиной минуты, выполнять ровно два раза в неделю, – что якобы приводило к увеличению массы миофибрилл в мышцах за счет шоковой нагрузки. Джек пробовал этот метод около месяца, пока ему снова не надоело полное отсутствие изменений в размере бицепсов, и он полез в интернет и узнал, что в очередной раз все делал неправильно. Выяснилось, что ключом к наращиванию мышечной массы является прогрессивная перегрузка – когда вы начинаете с самых легких весов и переходите к самым тяжелым, поднимая их от семи до двадцати раз каждый, что задействует как медленно сокращающиеся мышечные волокна, отличающиеся большой выносливостью, так и быстро сокращающиеся мышечные волокна, отличающиеся большой силой, которые в определенном соотношении присутствуют в каждой мышце. Джек месяц занимался по методу прогрессивной перегрузки, потом полез в интернет, когда опять не заметил никаких изменений в размере или форме своих бицепсов, а также трицепсов, дельт, квадрицепсов и других основных групп мышц, на которые он, следуя рекомендациям, делал упор как на «целевые», – а все потому, что он опять все делал неправильно: согласно другому сайту, на самом деле неважно, насколько легкие или тяжелые веса вы поднимаете и насколько следуете принципу прогрессивной перегрузки, если не сочетать упражнения с правильным питанием, так как, ограничивая потребление калорий в попытке сбросить вес (что Джек, естественно, и делал), вы не обеспечиваете нуждающиеся в энергии мышцы питательными веществами для увеличения массы, а следовательно, поднятие весов при дефиците калорий означает, что организм сжигает мышечные волокна, восполняя дефицит, возникающий как раз вследствие работы мышечных волокон, – своего рода биологический парадокс Пенелопы, из-за которого тело Джека ночью сводило на нет всю работу, проделанную им днем. Значит, Джеку нужно было придерживаться диеты, подходящей для силовых тренировок, а для этого от него требовалось сначала вычислить свой уровень базального метаболизма с учетом возраста, пола, роста, веса и процентного содержания жира в организме, которое определялось измерением толщины кожных складок на талии, шее и спине с помощью калипера, но когда он ввел все эти данные в четыре онлайн-калькулятора уровня базального метаболизма, то получил четыре совершенно разных числа, причем разрыв между наименьшим и наибольшим значениями был эквивалентен калорийности большой пиццы пепперони, и настолько противоречивые результаты, полученные из одних и тех же данных, выглядели довольно странно и даже вызывали раздражение: весь смысл покупки таких приборов, как калипер, вообще-то заключался в том, чтобы план Джека по снижению веса и наращиванию мышечной массы строился на основе точных цифр, так как недостаток калорий помешал бы наращиванию мышц, а их переизбыток поспособствовал бы набору веса, но оказалось, что вычислить свою суточную норму калорий – это все равно что вдеть нитку в микроскопическое игольное ушко. В конце концов Джек просто взял среднее значение этих четырех чисел и вывел из него свою суточную потребность в макроэлементах, наиболее важным из которых почти все интернет-эксперты считали белок, причем он был необходим в чудовищных количествах – когда Джек подсчитал свою предполагаемую потребность в белке, то обнаружил, что для ее удовлетворения ему придется съедать по три целых курицы в день, что выглядело и неправдоподобно, и дико – вот почему все ратовали за добавление к получаемому из обычной пищи белку одного-двух протеиновых коктейлей в день, и это завело Джека в еще один головокружительный онлайн-лабиринт, где сторонники протеиновых порошков из молочной сыворотки, костей, сои, конопли, гороха, риса или каких-то загадочных продуктов, называемых «суперфудами», утверждали, что только их протеиновый порошок правильный, а если вы берете любой другой, то вы все делаете неправильно.
Джек получил высшее образование в хорошем колледже, и все же этот процесс тренировок и похудения казался ему безнадежно сложным, запутанным и выходящим далеко за пределы его возможностей. Казалось, что чем больше он изучает информацию в интернете, тем дальше от него объективная истина. Именно поэтому он в конце концов приобрел «Систему».
Реклама «Системы» начала преследовать Джека после первой же вылазки в «Гугл» с целью найти способ похудеть, после первого же запроса: «Как избавиться от жира на животе». Эти поиски совпали с планированием новой квартиры в «Судоверфи» и с тем, что Элизабет подвергла критике их нынешний образ жизни. Наряду с другими нововведениями – уголком для занятий творчеством, открытыми полками и тому подобным – она предложила устроить «домашний спортзал», небольшую зону для тренировок, где разместятся беговая дорожка, стойка для гантелей, один из тех тренажеров со сложной конфигурацией, которые позволяют выполнять около тридцати различных упражнений, и один из гигантских резиновых мячей, на каких люди всячески извиваются, якобы накачивая мышцы кора. Как обычно, Джек не мог понять, зачем Элизабет все это надо, учитывая, что она и так ходит в зал.
– Зачем тебе зал еще и дома? – спросил он.
– Я подумала, что он мог бы пригодиться, – небольшая пауза в поисках более тактичного выражения, – нам обоим.
Имелось в виду, конечно, что ему.
– Ты думаешь, мне нужно заниматься спортом? – удивленно спросил он.
– Я знаю, что ты всегда ненавидел тренироваться в зале.
– Да.
– Но мы ведь не молодеем, – сказала она и тут же перечислила проблемы, с которыми сталкиваются люди в зрелом возрасте, вроде истончения костной ткани, разрушения тазобедренных суставов и тому подобного, а потом представила домашние занятия спортом как способ увеличить продолжительность жизни, хотя им с Джеком едва перевалило за сорок.
Однако на следующее утро, в душе – стоя в старой серой ванне на ножках, которую Джек ненавидел, потому что виниловая шторка всегда соскальзывала внутрь и прилипала к телу, как холодная медуза, – Джек осмотрел свой живот. Ущипнул его, потыкал в него пальцем. Вылез из ванны, встал перед большим зеркалом, оглядел себя очень внимательно – и то, что он увидел, можно было назвать, как бы жестоко это ни прозвучало, пузом. Он заметил небольшое брюшко. Странно, но раньше он, кажется, этого не видел. Он всегда был таким невысоким и щуплым, всегда считал себя таким худым и субтильным, что даже не заметил, откуда в зеркале взялся этот упитанный незнакомец.
В тот же день он начал искать в интернете способы привести себя в тонус, и именно тогда реклама «Системы» пошла в наступление. Впервые он увидел ее в «Фейсбуке», между двумя постами своего отца, в которых тот, как обычно, возмущался по самым разным поводам сплошным капслоком. Тревожные заголовки последнего месяца дали много пищи взбудораженному уму старшего Бейкера: беспорядки в Миссури (ТЕРРОРИСТЫ!), авиаудары на Ближнем Востоке (ДИВЕРСИЯ!), мигранты, утонувшие в Средиземном море (ПОСТАНОВКА!), вспышка Эболы в Африке (ЗАГОВОР КОРПОРАЦИЙ!).
Джек, как обычно, начал комментировать, возражать отцу и ругаться с ним, а рекламу проигнорировал.
Но потом он увидел ее снова, эту рекламу какой-то загадочной «Системы»: она появилась за пределами «Фейсбука», на каком-то случайном сайте, в баннере вверху страницы, и начала следовать за Джеком по всему интернету, появляясь в самых разных местах со всевозможными слоганами, пока наконец один из них не привлек его внимание:
Тренируйся не много, а с умом
Большие успехи без лишних усилий
Легкий путь к рельефному прессу
И так далее.
Привлекательность «Системы», судя по всему, строилась на том, что она якобы каким-то образом заглянет в ваше тело, извлечет наиболее важные данные и использует их для составления персонализированной, оптимизированной программы тренировок. Это показалось Джеку настолько убедительным, что он пришел в спортзал, где #НаСистеме, помимо него, были еще несколько клиентов. Определить, кто #НаСистеме, было легко, потому что все они, во-первых, носили одинаковые гаджеты – браслеты, похожие на часы без циферблата, фирменного цвета «оранжевого тигра», – а во-вторых, то и дело внезапно выпрямляли спину. Все потому, что, когда пользователь сутулился, приложение отправляло ему уведомление; Джек, по-видимому, сутулился постоянно, потому что его браслет жужжал примерно каждые десять-двенадцать минут, и на телефоне загоралось очередное сообщение о здоровье позвоночника, или о ригидности шеи, или о потоке энергии, или о чем-то еще, связанном с осанкой. Посетители зала регулярно вытягивались столбиками, как в той игре, где надо бить вылезающих из норок кротов колотушкой по голове, и Джеку вспоминались колонии луговых собачек в прериях Канзаса.
Как браслет понимал, что Джек сутулится, оставалось загадкой, как и то, откуда ему был известен уровень кислорода и молочной кислоты в крови, pH пота, эластичность кожи, насыщение организма водой, подверженность риску развития диабета, реакция на воздействие ультрафиолета, даже настроение. Браслет отслеживал не только все вышеперечисленное, но и те данные, происхождение которых было куда понятнее, такие как частота сердечных сокращений, количество пройденных шагов и качество сна. Каждое утро Джек получал отчет о своем сне: браслет всю ночь отслеживал, как он ворочается. Встроенный микрофон записывал храп, а на следующий день приложение его воспроизводило, и Джека это всегда изумляло. Он и не подозревал, что храпит.
«Система» давала количественную оценку всему, причем речь шла не только о точных цифрах, как в случае с потребляемыми калориями, объемом талии и размером бицепса, но и о более абстрактных показателях: доволен ли Джек собой, сколько в нем оптимизма и увлеченности, может ли он, как выражалось приложение, определить степень своего процветания. «Система» попросила его охарактеризовать свою работу и семейную жизнь, и он написал подробное эссе о своей карьере, о том, какой многообещающей она выглядела после окончания магистратуры, когда его взяли в один из местных университетов адъюнкт-профессором и он преподавал «Введение в американское искусство» и «Введение в фотографию» на полставки, чему в свои двадцать с небольшим очень радовался, полагая, что получит небольшой опыт и устроится на полную ставку, когда тогдашние профессора уедут, уволятся или выйдут на пенсию. И действительно, на местном академическом рынке шла обычная текучка кадров, но проблема заключалась в том, что университеты в Чикаго и окрестностях почти повсеместно решили брать на эти должности не профессоров на полную ставку, а адъюнктов, которые работали на полставки, как и Джек, заключали договор на каждый семестр и получали примерно десятую часть того, что платили профессорам, за преподавание тех же предметов, только без медицинской страховки, без пенсионных отчислений и без гарантии, что их снова возьмут на работу в следующем семестре. Теперь Джек набирал столько часов «Истории искусств» и «Введения в фотографию», сколько мог осилить, делая, по сути, ту же работу, которую делал, когда только окончил колледж, только теперь он испытывал гораздо меньше радости по этому поводу.
Джек напечатал все это на телефоне – медленно, поскольку так и не научился, как Тоби, с невероятной скоростью орудовать двумя большими пальцами, – и понадеялся, что приложение даст ему какой-нибудь волшебный ответ, предложит какое-нибудь решение проблемы его застопорившегося карьерного развития.
Оно прислало ему скидочный промокод на курсы, которые он может пройти, чтобы стать риелтором.
Ладно, все ясно.
В подробности насчет Элизабет Джек вдаваться не стал, упомянув лишь, что жена от него отдаляется и это его тревожит, что она как будто настроена к нему слегка враждебно, что она демонстрирует подспудное недовольство их жизнью с тех самых пор, как они купили новую квартиру, а если говорить в целом, то после рождения ребенка бытовые хлопоты постепенно вытеснили романтику, и в последнее время их отношениям, к сожалению, недостает искры.
После чего приложение отправило ему скидочный промокод на вибратор.
Из-за своей формы он назывался «Мадагаскар»: тонкий кончик переходил в толстую округлую середину, что якобы позволяло обеспечивать «всестороннюю стимуляцию». Это была часть линейки секс-игрушек, вдохновленных географическими объектами (в нее входил и массажер простаты под названием «Мексика», который выглядел прямо-таки устрашающе). Джек, который уже начал отчаиваться, решился: купил «Мадагаскар», вручил Элизабет и предложил использовать его вместе, на что она сказала, что когда-нибудь обязательно, и положила его в ящик своей прикроватной тумбочки, где он так и лежал нетронутым.
Джек был удивлен, что «Система» так заинтересовалась его браком. Она посоветовала ему каждый день отслеживать не только собственное настроение, но и настроение жены: рада та или грустит, ласкова или держится отстраненно, заинтересована в сексе или отказывается от него и так далее. В конце концов, приложение оценивало состояние здоровья, а согласно исследованиям, никакая другая переменная не влияет на здоровье человека больше, чем качественные, приносящие удовлетворение, долгосрочные интимные отношения в паре. «Система» отправила Джеку массу информации на эту тему, и оказалось, что крепкий брак лучше всего укрепляет организм – судя по всему, разница между удачным и неудачным браком с точки зрения последствий для здоровья такая же, как между курением и не-курением. Люди, состоящие в счастливых браках, имеют более высокую продолжительность жизни, реже страдают от депрессии, заболеваний сердечно-сосудистой системы, болезни Альцгеймера и артрита, и в целом у них меньше раздражений. А одиночество в семье при прочих равных условиях сродни заболеванию диабетом. Оказалось, что чувство изоляции, разобщенности и неудовлетворенности в браке наносит ущерб не только эмоциональному, но и физическому здоровью, и поэтому приложение очень серьезно отнеслось к качеству отношений Джека.
«Система» собрала все субъективные представления Джека о своем уровне счастья и все объективные данные, накопленные браслетом, и, используя так называемую «модель глубокого обучения», предоставила Джеку не только ожидаемую индивидуальную программу тренировок, но и персонализированный распорядок жизни. Она рекомендовала оптимальную пищу, которую ему следует есть каждый день, оптимальное время ее приема, оптимальное количество воды, которым надо ее запивать. Рекомендовала оптимальное время отхода ко сну и оптимальное время пробуждения. А еще рекомендовала способы оптимизировать его брак. Целью одного из компонентов приложения было улучшение так называемых «любовных показателей» Джека, что подразумевало геймификацию ритуалов, характерных для отношений с высоким уровнем удовлетворенности. Он получал баллы, значки и другие награды за выполнение конкретных заданий: в раздел «Услуги» входили домашние дела – вынос мусора, мытье посуды, уборка в ванной, в общем, бытовая рутина; «Романтическими жестами» назывались способы показать партнеру, что думаешь о нем в течение дня, – эротическое сообщение, любовная записка, спрятанная в сумочке или портфеле, произнесенное одними губами «Люблю тебя» с другого конца комнаты; «Памятные моменты» подразумевали тщательное планирование совместных вечеров, поездок за границу, пеших походов или выходных в лесу, и все это Джек недавно предлагал Элизабет. Фактически, согласно онлайн-рейтингу пользователей «Системы», Джек входил в девяносто девятый процентиль по показателям отдачи, и поэтому было особенно обидно, что суммарный балл его отношений колебался в районе пятьдесят пятого процентиля, в основном из-за двух факторов: во-первых, у него был очень низкий показатель «Удовлетворения потребностей», поскольку он не отчитывался об удовлетворении потребностей Элизабет как минимум в течение месяца – и не потому, что не старался, а потому, что у нее их, похоже, не было. Она могла неделями не высказывать ни одного желания, не жаловаться ни на одну проблему, с которой он мог бы ей помочь. Много лет назад он влюбился именно в это – в ее независимость, уравновешенность и самодостаточность, – но теперь все чаще чувствовал себя где-то на периферии и задавался вопросом: «Я тебе вообще еще нужен? Хоть когда-нибудь?»
Во-вторых, ниже среднего был и «Коэффициент интимной близости», который рассчитывался исходя из частоты сексуальных контактов и данных, собираемых браслетом в процессе: с помощью встроенного акселерометра он определял, когда пользователь занимается сексом, отслеживал продолжительность сексуального взаимодействия, частоту сердечных сокращений и количество сожженных калорий, а также измерял в децибелах уровень скрипа кровати и так называемых женских копулятивных вокализаций, которые потом анализировались отдельно. Джеку было немного неловко открывать «Системе» доступ к самым интимным сведениям, но, как часто напоминало ему приложение, нельзя улучшить то, что не измерено. И поэтому Джек измерял все. (На сайте «Системы» даже предлагали приобрести особое «смарт-кольцо», которое надевалось на основание пениса и отслеживало количество фрикций и ускорение при каждом толчке, но Джек воздержался от покупки этого девайса по очевидным причинам.)
Его удручало отсутствие прогресса на всех фронтах – ни в состоянии его фигуры, ни в состоянии его брака не наблюдалось особых улучшений, несмотря на неукоснительное выполнение рекомендаций «Системы». Элизабет по-прежнему вела себя так, будто каждый день был для нее гонкой на пределе возможностей. Она всегда была занята, бегала то туда, то сюда, и ее расписание было плотно забито работой, игровыми встречами, дополнительными занятиями и домашними делами. Но Джек продолжал стараться, надеясь, что когда-нибудь все тренировки, услуги и романтические жесты сыграют роль эдакой липучки, удержат Элизабет рядом, и он наконец увидит перемены, которых ждет, – точнее, не совсем перемены, скорее возвращение к тому, как было раньше: он хотел вернуть свою счастливую жену и свою стройную фигуру. Так что он по-прежнему следовал указаниям «Системы», и вот сейчас пришел в спортзал и делал так называемые «берпи».
Он бы чувствовал себя дураком, делая эти берпи, если бы их не делали множество других людей в спортзале – по меньшей мере десяток человек, все в одинаковых оранжевых браслетах, все выполняют одно и то же упражнение, которое со стороны выглядит просто нелепо: отжимание, переходящее в прыжок с разведением в стороны рук и ног. Джек поглядывал на остальных. Ему казалось, что они заодно, потому что занимаются этой ерундой вместе. Они были членами клуба. Клуба берпи. И, отдыхая между подходами, он все пытался поймать чей-нибудь взгляд, чтобы пожать плечами, улыбнуться и закатить глаза: да, я тоже думаю, что это идиотизм. Но у него ничего не получалось, потому что, как он заметил, в спортзале люди не любили отвлекаться. Они не проявляли ни общительности, ни дружелюбия. Особенно женщины, которые, переходя от одного тренажера к другому, пристально смотрели в пол, как будто пытались расколоть бетон силой мысли. Когда люди делали упражнения, их лица выражали глубокую сосредоточенность и концентрацию. Когда они отдыхали, то смотрели в свои гаджеты. И никогда не снимали наушники, причем зачастую огромные, как у диджеев.
Это могло бы показаться не таким уж необычным, если бы спортзал не располагался в том же здании, где много лет назад, когда Джек впервые переехал сюда, было кафе «Урбус Орбис» – сердце Уикер-парка, место, где люди сидели и разговаривали всю ночь, взяв кофе за доллар, который им бесконечно доливали. В это кафе ходили, чтобы спастись от одиночества, и, возможно, тщетность попыток наладить контакт с другими членами клуба берпи так изумляла Джека именно потому, что место, когда-то славившееся общением, теперь служило личному, индивидуалистическому, нарциссическому стремлению выглядеть сексуально.
Именно здесь у Джека и Элизабет состоялось первое свидание. Воспоминание об этом все еще было так свежо, та ночь была такой знаменательной – он всегда думал, что они заслуживают собственную мемориальную табличку с надписью: «Все началось здесь». Это место просто затягивало Джека в болото ностальгии. Но мало кто еще помнил его как «Орбис». После того, как «Орбис» разорился (главным образом из-за политики бесплатных доливаний, которая позволяла клиентам сидеть за столиком по несколько часов, потратив всего один доллар), здание было преобразовано в навороченный кондоминиум и стало основной площадкой для съемок одиннадцатого сезона сериала MTV «Реальный мир», что доводило местных жителей до белого каления. И не только из-за эскадрильи камер, которые повсюду следили за семеркой героев, но и потому, что все понимали: как только их богемный район колонизирует корпорация «Виаком», он станет гораздо менее богемным. Люди были возмущены. Они протестовали. Джек помнил, как однажды вечером у кондоминиума «Реального мира» собралась небольшая толпа, все скандировали: «Мы реальные! Вы – нет! Мы реальные! Вы – нет!», и когда один из участников шоу (может, это был Кайл?) с большой свитой телевизионщиков вернулся домой и начал отпирать входную дверь, толпа набросилась на него: «Мы реальные! Ты – нет! Мы реальные! Ты – нет!» – и он перестал возиться с замком, застыл, опустив голову и уставившись на свои ботинки, и выглядел при этом таким расстроенным, подавленным, обиженным и несчастным, что Джек внезапно ощутил прилив сочувствия к бедному парню, который, в конце концов, не просил, чтобы его поселили в такое специфическое здание в таком неприветливом районе, но тут этот человек (или, может, это был Крис?) вдруг поднял голову и спросил одного из операторов: «Ты же это заснял? Умоляю, скажи, что заснял». И оператор показал ему большой палец, а потом вперед выступил один из продюсеров и обратился к толпе: «Потрясающе! Отлично сработано! Теперь нам нужно снять все с другого ракурса, поэтому продолжайте, пожалуйста. Фантастика!» Продюсер хлопнул в ладоши и широко улыбнулся, операторы поспешили занять новые позиции, а люди – растерянно переглядываясь, как будто спрашивая друг у друга: что, кричим дальше? – продолжали скандировать, хотя растеряли, наверное, две трети прежнего энтузиазма, и все смотрели, как Кайл или Крис снова склонил голову и сделал вид, что очень расстроен и переживает, а Джек слушал, как толпа повторяет: «Мы реальные, ты – нет. Мы реальные, ты – нет», и думал, что в этот момент никто из них не реальный.
Теперь, годы спустя, почти все уютные местные магазинчики заменили торговые сети. Отличное вегетарианское кафе «Ушная сера» – которое продержалось на несколько лет дольше, чем вегетарианство самого Джека, – теперь превратилось в «Доктор Мартинс». Его любимая художественная галерея стала филиалом «Урбан аутфиттерс». А на месте хотдогерной «Стильный Стив», где они с Элизабет после закрытия баров покупали жареные твинки, открылся «Банк Америки».
Их богемный район стал районом яппи, просто в богемной стилистике.
Телефон Джека тренькнул новым уведомлением – «Вкусный лайфхак для сокращения углеводов»: если заменить картофельное пюре на низкоуглеводное пюре из цветной капусты, это позволит уменьшить количество калорий в среднем на несколько сотен, сообщило приложение. А потом предложило Джеку скидку на цветную капусту в ближайшем супермаркете. «Система» всегда так делала – присылала лайфхаки во время передышки между упражнениями. Идея заключалась в том, что если Джеку надо отдохнуть две минуты между подходами к берпи, то вполне можно провести эти две минуты продуктивно. Вполне можно за это время узнать что-нибудь полезное, чтобы достичь, как выражалась «Система», «максимальной эффективности» (то есть ее советы по оптимизации были сами по себе оптимизированы). Лайфхаки, которые она отправляла Джеку, часто имели формат чек-листов и вызывали у него пугающее ощущение, что он безнадежен буквально во всем, даже в самых простых вещах: «6 ошибок, которые вы совершаете, принимая душ», «9 признаков того, что вы спите неправильно», «7 скрытых опасностей сидячего образа жизни». Эту тему «Система» особенно любила: «Сидеть – все равно что курить», – напоминала она по несколько раз в неделю. «Система» была категорически против того, чтобы пользователи весь день сидели за столом, и предпочитала, чтобы они весь день стояли за столом или, что еще лучше, весь день ходили за столом: для этого им надо было установить под столом беговую дорожку и включить ее на минимальную скорость, чтобы в течение восьмичасового рабочего дня они успевали пройти десять километров. Приложение присылало промокоды на комбинацию стола и беговой дорожки, стоимость которой в среднем почти равнялась зарплате Джека за весь семестр.
Он сделал еще одно берпи.
Отжаться, встать, подпрыгнуть, повторить.
Впереди у него было по меньшей мере еще два подхода, а за ними следовали сгибания рук, приседания и комплекс безумных скручиваний с использованием поролоновых роликов, чтобы укрепить мышцы кора – трудноопределимую, невидимую внутреннюю часть его тела, которая, согласно «Системе», остро нуждалась в совершенствовании. Он узнал об этом в первый же день после покупки браслета, когда «Система» завершила первичную оценку его физической формы. «Слабое звено: мышцы кора», – сделала вывод она, и это напомнило Джеку слова матери. «Ты слабое звено, Джек Бейкер». Очевидно, ИИ был с ней согласен.
Может, подумал он, ему стоит все-таки купить эту цветную капусту.
Может, вечером он придет домой с цветной капустой и каким-нибудь нежирным продуктом с высоким содержанием белка – почти наверняка это будет куриная грудка – и разомнет капусту в вязкую массу, а когда Элизабет спросит, что он делает, он объяснит, что цветная капуста – вкусная и низкоуглеводная альтернатива картофельному пюре, и его познания в диетологии ее впечатлят. А вдруг Тоби понравится? Вдруг Тоби съест всю порцию без жалоб? Эврика! Он станет мужем мечты. И тогда, может, ночью в спальне кое-что произойдет. Может, он предложит им опробовать «Мадагаскар», и, может, ей понравится.
Правда, если подумать, Элизабет, скорее всего, уже давно спланировала сегодняшний ужин. Вероятно, сейчас она размораживает продукты. Если он придет домой и внезапно предложит что-нибудь другое, это наверняка выбьет ее из колеи, потому что тогда ей придется отказаться от своих планов, и она бы не стала тратить столько времени зря, если бы знала заранее, что готовить будет он, или что-то в этом роде. Попытки Джека внести свой вклад в ведение хозяйства почему-то всегда заканчивались неудачей. Элизабет постоянно намекала, что хотела бы, чтобы он чаще готовил, но при этом составляла меню на десять дней вперед, а любые отклонения от него вызывали у нее сильное раздражение. Она вроде бы и хотела, чтобы Джек помогал ей по дому, но помогать надо было тем единственно возможным способом, который она себе представляла, но о котором ни разу не говорила.
Может, не надо приносить домой цветную капусту. Может, лучше просто упомянуть о цветной капусте, чтобы она учла этот вариант на будущее. Может, поделиться рецептом приготовления цветной капусты будет уже достаточным вкладом в ведение хозяйства, и позже вечером они двинутся в сторону Мадагаскара.
Он закончил последний подход, воображая, что вид у него такой же серьезный и профессиональный, как и у всех остальных. Впереди его ждали сгибания рук, приседания, комплекс жутких упражнений на мышцы кора. После окончания тренировки он измерил объем талии и бицепсов сантиметровой лентой, которую зал предоставлял всем, кто был #НаСистеме.
И, как обычно, никаких изменений.
ЭТА ИДЕЯ пришла ей в голову, когда она разогревала слойки.
Слойки с яблоками от Брэнди. Они только что отправились в духовку – пять минут, двести градусов, – и Тоби, который ждал за маленьким захламленным кухонным столом, перевел взгляд с духовки на Элизабет:
– Сколько мне можно съесть?
И тогда она вспомнила исследование, о котором читала очень давно, – Стэнфордский эксперимент про детей, маршмеллоу и терпение.
– Давай сыграем в игру, – сказала она.
В кухне уже витал запах яблок, корицы и карамелизированного сахара. Элизабет вытащила горячие слойки из духовки и отправила в стеклянный контейнер, кроме одной, которую демонстративно выложила на белое блюдо. Это блюдо она поставила перед Тоби на небольшом расстоянии, так что он мог до него дотянуться, если встанет со стула. К блюду она придвинула стакан молока.
– Я сейчас выйду из кухни, – сказала Элизабет, – и вернусь через пятнадцать минут. В течение этого времени ты можешь съесть сладкое.
Она увидела, как он посмотрел на слойку, как он посерьезнел.
– Но, – продолжала она, и Тоби снова поднял глаза, – если эта слойка будет лежать здесь, когда я вернусь, тогда я разрешу тебе съесть две штуки. Ты понимаешь?
Он кивнул.
– То есть ты можешь либо съесть одну слойку сейчас, либо две через пятнадцать минут.
– Ясно, – сказал Тоби.
– Я надеюсь, ты не будешь торопиться и обдумаешь свое решение.
И она вышла из кухни, оставив Тоби одного в этом затруднительном положении. Пошла в свою комнату. Открыла ноутбук. Установила таймер на пятнадцать минут. И стала ждать.
Любой студент-психолог знает об этом исследовании. Элизабет впервые услышала о нем на семинаре по социологии на первом курсе. Это был эксперимент по изучению самоконтроля и отложенного удовольствия у маленьких детей, в ходе которого испытуемых поставили перед мучительной дилеммой: им разрешается съесть либо одно маршмеллоу сейчас, либо два через пятнадцать минут. И одни дети смогли подождать пятнадцать минут, а другие – нет. Исследователи наблюдали за этими детьми в течение нескольких десятков лет и обнаружили, что те, кто сопротивлялся желанию съесть маршмеллоу в первые пятнадцать минут, впоследствии добились гораздо больших успехов. Они лучше учились в старших классах, лучше сдавали выпускные экзамены, поступали в более престижные колледжи и устраивались на более высокооплачиваемую работу, у них было меньше нежелательных беременностей, меньше нарушений закона, меньше сердечных приступов, инсультов и депрессий – удивительно, но их будущее можно было прочесть, как по чайным листьям, в тот конкретный момент в детстве, когда им показали маршмеллоу и предложили выбор.
Педиатр Тоби посоветовал Джеку и Элизабет попробовать что-нибудь такое, что могло бы помочь Тоби развивать терпение, выдержку и толерантность к фрустрации. Это было после частного приема, на который Элизабет принесла собственный экземпляр пятого издания «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» с выделенными отрывками про вызывающее оппозиционное расстройство, деструктивное расстройство регуляции настроения, синдром эпизодического нарушения контроля и различные дисфункции сенсорной интеграции, а в ответ услышала от врача: «Я не знаю, все может быть». Проблема заключалась в том, что поведение Тоби не соответствовало критериям, необходимым для постановки диагноза. Например, чтобы официально выявить у ребенка СДВГ, он должен демонстрировать шесть или более специфических симптомов гиперактивности и импульсивности, а у Тоби их было всего четыре. И то же самое повторялось после всех осмотров, обследований и тестов, которые проходил Тоби: ничего никогда нельзя было сказать однозначно, и на каждый подходящий симптом находился неподходящий. Да, ему было трудно усидеть на одном месте, и да, он часто ерзал и постукивал руками или ногами, отличался высокой чувствительностью к неожиданным звукам, боялся новых людей и незнакомой обстановки, и у него бывали непредсказуемые истерики, которые доводили его до того, что он задыхался от рыданий; но с другой стороны, он искренне расстраивался, смущался и извинялся после своих срывов, попадал в верхние процентили, когда проходил тесты на эмпатию и на сформированность модели психического, часто бывал очень наблюдательным и проницательным даже в отношении совершенно незнакомых людей, а иногда из соседней комнаты чувствовал, что у Элизабет плохое настроение, тут же оказывался рядом и спрашивал: «Что случилось, мам?» Так что врачи пожимали плечами. В некотором роде это стало для Элизабет облегчением. Она была рада, что у Тоби, похоже, нет расстройства, но, с другой стороны, если бы расстройство у него было, она хоть знала бы, что делать. У них было бы лечение, лучшие методики, сценарий, которому нужно следовать. Но с Тоби никто не давал ни методик, ни сценария, ни каких бы то ни было гарантий. Им приходилось выплывать самостоятельно.
