Пока я лихорадочно размышляла, в животе у меня заурчало. Кажется, я проголодалась; надо восполнить энергию.
Я протягиваю руку, беру с тарелки булочку и откусываю большой кусок. Но сосредоточиться на еде у меня не выходит: мозг по-прежнему кипит.
Первоочередная задача – это выяснить, кто я и почему меня здесь держат. На словах все весьма просто, но вот на деле совершенно иначе. Врачам доверять нельзя, а у пациентов чересчур спутанное сознание, и из-за этого общаться с ними будет тяжело. Единственный способ – по крупице выудить из медицинского персонала необходимую информацию, а потом собрать ее воедино. Что же до тюрьмы на острове, то тут, думаю, все карты раскроются после того, как я установлю свою личность.
Кажется, что я умираю от голода. Махом прикончив оставшуюся еду, я ложусь на кровать и закрываю глаза. Раз уж доктор У пошлет за мной кого-нибудь, можно пока немного вздремнуть, все равно делать нечего. Так я наберусь сил, а потом еще раз обдумаю план побега. Потянувшись, я ощущаю, как расслабляются перенапряженные мышцы. Сознание постепенно расплывается, и я проваливаюсь в сон.
4
Проснувшись, я замечаю незнакомого мужчину, сидящего рядом с моей кроватью.
Ужас какой! Взвизгнув и рефлекторно вскочив с кровати, я неуклюже падаю на пол и пячусь от мужчины подальше. Однако тот и бровью не ведет. Похоже, к подобному он уже привык. Мужчина продолжает сидеть у кровати и что-то непрерывно записывает в черном кожаном ежедневнике.
– Вы проснулись? – спрашивает он. – Мне хотелось, чтобы вы поспали еще немного, поэтому я наказал медсестре не будить вас.
– Где доктор Чжуан? – непонятно зачем спрашиваю я.
Кажется, он удивлен этим вопросом. Мужчина с улыбкой отвечает:
– Доктор Чжуан должен присутствовать на важной встрече, поэтому сегодня вместо него к вам пришел я. Ах да, я же еще не представился, меня зовут У Чао. На самом деле мы знакомы, но я слышал от доктора Чжуана, что у вас серьезная амнезия. Поверить не могу! Вы и вправду ничего не помните?
На нем белый халат и очки в золотой оправе. Он выглядит очень молодо, по крайней мере, гораздо моложе своего коллеги. Должно быть, ему чуть больше тридцати лет. Он совсем не похож на крепкого доктора Чжуана: У Чао производит впечатление утонченного и манерного человека. Если смотреть на это в позитивном ключе, то его можно назвать воспитанным и образованным. А если в негативном, то жеманным и изнеженным.
– Как меня зовут? – спрашиваю я.
– Похоже, вы вообще не можете ничего вспомнить. – У Чао смотрит на меня с прищуром. – Никогда еще не сталкивался с подобным. Мне кажется, вам надо провести комплексное обследование, посмотреть, повреждена ли черепная коробка. Возможно, причиной амнезии стал посттравматический защитный механизм. Вот только вы даже не помните, кто вы, а это уже абсолютная степень амнезии. Не бойтесь, мы найдем способ вылечить вас.
– Как меня зовут? – спрашиваю я еще раз.
Он улыбается:
– Вас зовут Сюй И, а ваше английское имя – Алиса.
– Алиса? – повторяю я за ним, но так и не понимаю, что к чему. – Почему меня сюда отправили? Что у меня за болезнь? Почему психбольницу построили на острове?
Пока я задаю вопросы, он кивает головой.
– Первое: вы совершили уголовное преступление, причинив вред другому человеку, но у вас выявили психические отклонения, поэтому и направили сюда. Кроме того, у вас крайне серьезное заболевание. Чуть позже я вам расскажу подробно. Второе: в этой лечебнице – психиатрической больнице «Наньмин» – содержат психически больных людей, которые совершили особо тяжкие преступления. Как вам такое? Прямо-таки место действия остросюжетного романа, не находите? Вы и не догадывались, что подобные места существуют на самом деле?
У Чао вновь улыбается, и я на подсознательном уровне понимаю, что он не очень надежный: возможно, из-за легкомысленного характера.
– Какое преступление я совершила, чтобы меня поместили именно в эту тюрьму? Я кого-то убила?
Это вопрос, ответа на который я боюсь больше всего.
– Пойдемте в мой кабинет, я вам кое-что покажу.
Я соглашаюсь. Следую за ним по длинному коридору, минуя еще несколько железных дверей по обеим сторонам. Пока иду, представляю, какие люди могут быть заточены за ними. По словам доктора У, на острове располагается тюрьма для сумасшедших преступников. То есть все здесь чрезвычайно опасные умалишенные. Невероятно, что я тоже одна из них. Если я покину это место и вернусь в общество, то остальные люди будут искоса смотреть на меня, словно перед ними монстр.
Мы подходим к огромным железным дверям. У Чао толкает тяжелые створки, и я в первый раз вижу солнечный свет. Солнечные лучи после полудня падают на землю под косым углом, и когда их свет попадает на мое тело, я как будто напитываюсь от них новой энергией. Мы проходим через галерею и заходим в темно-серое бетонное здание большего размера. Внешне оно выглядит безвкусной коробкой из цемента. Поднявшись на второй этаж, мы сворачиваем налево и попадаем в просторный и светлый коридор. На двери справа висит табличка: «Кабинет доктора У Чао». Хозяин отпирает дверь ключом, а потом приглашает меня внутрь.
Кабинет небольшой, но очень светлый. На южной стороне стоит книжный шкаф, полки которого ломятся от монографий по психике и исследованиям мозга, все на английском языке. С удивлением я подмечаю, что хорошо понимаю иностранный язык. Судя по всему, уровень у меня неплохой, а значит, и образование я получила приличное. Посреди комнаты стоит огромный письменный стол. У Чао жестом указывает мне на диванчик напротив. Окинув взглядом помещение, я немного успокаиваюсь.
Он садится за стол и принимается что-то искать в ящиках.
– Что вы хотели мне показать? – спрашиваю я.
– Кое-какие… материалы… – рассеянно отвечает он мне.
– Обо мне?
– Да, но… – У Чао слегка хмурится. – Я точно оставлял их здесь, почему я их не вижу?
– Не можете найти?
У Чао не обращает на меня внимания. Он встает из-за стола и подходит к стальной этажерке рядом с книжным шкафом, берет с полки пластиковый контейнер и начинает копаться в нем. Весь процесс занимает около десяти минут, а может быть, прошло полчаса, не знаю. Словом, так ничего не отыскав, он закрывает глаза и со вздохом произносит:
– Возможно, их кто-то забрал. Я уже давно говорю Сяо Сунь: нечего пускать кого попало в мой кабинет и позволять рыться в моих вещах.
– Я могу остаться такой навсегда?
Он повернул голову ко мне:
– Что вы сказали?
– Вдруг я останусь такой на всю оставшуюся жизнь? Не помнящей ничего о своем прошлом, будто я зомби, а не живой человек.
– Алиса, не переживайте так сильно, мы сделаем все возможное. Поймите, человеческий мозг очень сложен, и существует бесчисленное множество факторов, которые могут привести к амнезии. Даже нынешний уровень научного развития не позволяет в полной мере исследовать, как работает мозг. Например, когда с некоторыми людьми случается что-то неприятное, они предпочитают добровольно забыть о случившемся, чтобы облегчить себе жизнь. Однако если так будет продолжаться все время, то существует вероятность возникновения диссоциативной амнезии. Диссоциативная амнезия относится к диссоциативным расстройствам личности, при которых больной может сам подавлять собственные воспоминания. Такая потеря памяти носит автономный от сознания характер и полностью контролируется подсознанием. Вы можете даже не заметить, когда с вами такое произойдет. Другой тип потери памяти – это амнезия, вызванная физиологическим состоянием. У одной женщины в США в штате Вирджиния был целый букет симптомов: когнитивные нарушения, забывчивость, спутанность воспоминаний, афазия[2 - Афазия – нарушение речевой деятельности в результате поражения отвечающих за нее отделов головного мозга.] и прочее. А все из-за рассеянного склероза. В итоге она навсегда утратила память о практически тридцати годах своей жизни. Что же касается причины вашей амнезии, то, чтобы установить их, помимо всестороннего обследования, потребуется длительное наблюдение.
У Чао говорит очень быстро. Видно, что он хорошо разбирается в своей сфере.
Я киваю и ничего не говорю.
– Пойду поищу еще кое-где. Посидите и подождите меня здесь.
Сказав так, он выходит из комнаты.
Убедившись, что он отошел достаточно далеко, я сажусь за его стол и принимаюсь осматривать выдвижные ящики. Понимаю, это очень опасно, но выхода у меня нет. Из третьего по счету ящика я достаю толстую папку с историями болезней и просматриваю страницы одну за другой.
Эти документы напоминают мне «Всеобщую историю бесчестья»[3 - Героями рассказов этого сборника являются реальные известные преступники, а также личности, известные своим фанатизмом, жестокостью и прочими отрицательными качествами.] аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса (оказывается, я помню, кто такой Борхес, но не помню, кто я есть? Какая ирония!). Те кровожадные убийцы, о которых я раньше читала только в романах, сейчас заперты в своих палатах в двух шагах от меня. У меня возникает ощущение, будто все происходит во сне. Я жадно проглатываю информацию о судебных делах, больше напоминающих триллеры, и психических заболеваниях, о которых я никогда раньше не слышала. «Е Пин». Дойдя до этой страницы, я замираю.
«В период с августа две тысячи третьего года по сентябрь две тысячи одиннадцатого года Е Пин тайно родила шестерых детей, каждый раз умерщвляя младенцев крайне жестоким образом. Согласно протоколу суда, двоих она задушила собственными руками, а остальных четырех детей удавила при помощи веревки. Потом она поместила тела пятерых младенцев вместе с их грязной одеждой в герметичный полиэтиленовый пакет и спрятала его в подвале. Тело оставшегося ребенка она выбросила в мусорный бак. В октябре две тысячи одиннадцатого года сосед Е Пин обнаружил, что она сделала, и она немедленно была помещена под стражу. Ее семья обратилась в суд для проведения психиатрической экспертизы, по результатам которой у Е Пин был установлен делегированный синдром Мюнхгаузена[4 - Делегированный синдром Мюнхгаузена – расстройство, при котором страдающие им люди симулируют или вызывают различные заболевания у своих детей и иных подопечных или тех, кого они считают таковыми (просто синдром Мюнхгаузена, соответственно, – симуляция собственных заболеваний или их вызывание у себя).], и ее поместили в психиатрическую больницу “Наньмин” для лечения».
Я не знаю, что такое «синдром Мюнхгаузена», но женщина, которая последовательно убила своих шестерых детей, однозначно монстр. А я ведь совсем недавно с ней разговаривала. От этой мысли меня начинает мутить.
За дверью слышатся шаги. Я спешно убираю папку обратно в ящик и еще сую в карман огрызок карандаша и несколько листов бумаги. Чтобы предотвратить дальнейшую деградацию своей памяти, я буду записывать все, что со мной происходит. Больше всего я боюсь проснуться завтра и не вспомнить ничего о сегодняшнем дне. Вернувшись на стул, я больше не двигаюсь с места, делая вид, будто бы я все время ждала У Чао.
Звук шагов нарастает, и это странно…
Да, это жуть как странно! Из-за чего изначально медленный шаг превратился в стремительный бег?!
Я поворачиваюсь к двери и вижу, как на меня несется мужчина, которого я в глаза не видела! У него вытянутое лицо, жидкие волосы, узкий лоб и кривой нос. Щеки у него настолько впалые, будто их вырезали. Но самое жуткое в нем – это его блестящие от похоти глаза, словно у голодного волка.
Я стремительно уклоняюсь от его атаки, упав на бок и откатившись в сторону. Но он от меня не отстает, и когда я вскакиваю и уже собираюсь унести ноги из кабинета, он, бросившись на пол, хватает меня за лодыжку и опрокидывает. Этот человек очень быстрый. Он рывком переворачивает меня на спину и оседлывает, прижимая мои руки коленями. Он жутко скалится. Как отчаянно я ни борюсь, не могу его с себя скинуть. Он же наслаждается моим сопротивлением и облизывает свои пересохшие губы.
– Хо-хо! Давненько я не тискал такую…
Его лицо! Я только что видела его лицо в той папке!
Чжу Кай по прозвищу Тощий, серийный насильник и убийца, сексуальный извращенец, наворотивший дел в Наньцзине. Как он умудрился сбежать?!
Нет времени размышлять! Я сопротивляюсь изо всех сил, но так и не могу освободить руки. Он перехватывает инициативу, пользуясь моей слабостью. Тощий разрывает на мне одежду, отчего меня захлестывает чувство стыда, а из глаз непрерывно текут слезы, с которыми я ничего не могу поделать. Я хочу закричать, но этот урод затыкает мне рот грязной рукой. Мои ноги по-прежнему зажаты, и я не могу его спихнуть, как ни пытаюсь. В критический момент мне в голову приходит страшная догадка. У Чао. Что, если он ушел нарочно? Может ли быть так, что это он освободил Тощего?
Страх сковывает мое тело, силы уже на исходе. Я чувствую, как он уже входит в меня. Ягненок, отданный на растерзание волку, – вот кто я сейчас. Он же убьет меня! Как тех бедных девочек, которые уже навсегда покинули этот мир.
Глава вторая
1
На самом деле я не хочу вспоминать об этом чудовищном деле об убийстве, произошедшем зимой две тысячи пятнадцатого.
Причин на то много, но главная из них – это то, как оно произошло. При малейшем воспоминании о нем меня трясет. Дошло до того, что каждый раз, стоит мне закрыть глаза, я как наяву вижу все события на том далеком острове. Чэнь Цзюэ считает, что время излечит мои раны. Я решил последовать совету психотерапевта и исцелить свой разум, записав все то, через что мне довелось пройти – как впервые поступил в случае с прошлогодней серией убийств в Обсидиановом особняке.
Тогда оказалось, что нет худа без добра. После ряда доработок и тщательного редактирования в том же году мою рукопись опубликовали под названием «Шанхайская головоломка»[5 - См. одноименный роман Ши Чэня, предшествующий этому.]! Это смогло случиться только благодаря моему ныне покойному другу Ши Цзинчжоу. Если бы он не свел меня с редактором издательства Сюэ Фэем, боюсь, что рукопись так и осталась бы пылиться в ящике стола.
Публикация романа вызвала большое недовольство у Чэнь Цзюэ. Он сказал мне:
– Хань Цзинь, ты сделал секрет друга достоянием общественности, – тут я не понял, имел он в виду Гу Яна или самого себя, – и заработал на этом денег. Я совсем тебя не понимаю, а еще разочарован в тебе.
Он полагал, что, обнародовав эпизоды его частной жизни, я совершил безумно постыдный поступок. Он даже хотел было разорвать со мной отношения. В конце же концов Чэнь Цзюэ простил меня, поняв мои мотивы. В отличие от меня, он крайне закрытая личность. В наше время не так уж много людей, у которых нет ни «Вичата»[6 - «Вичат» – китайская коммуникационная система, снабженная функциями мессенджера, социальной сети и платежного сервиса (прим. переводчика).], ни «Вэйбо»[7 - «Вэйбо» – китайский сервис микроблогов (прим. переводчика).], ни личного сайта, ни прочего подобного и которые время от времени даже выключают телефоны. Так уж вышло, что Чэнь Цзюэ как раз один из них. Я частенько подшучиваю над ним, говоря, что он человек из древности, живущий в двадцать первом веке, а он ничуть не возражает и даже поддакивает мне.
Сюэ Фэй, похоже, был куда сильнее заинтересован Чэнь Цзюэ, чем читатели, потому что постоянно торопил меня написать о нем еще несколько историй. Не имея иного выхода, я втайне от Чэнь Цзюэ передал Сюэ Фэю свои записи о последнем раскрытом деле. Он был очень доволен, когда смог включить очередную историю в свой сборник. Естественно, когда он узнал, что нам с Чэнь Цзюэ выпало на долю еще одно адское приключение, он не мог так просто отстать от меня.
Поэтому, несколько раз взвесив все «за» и «против», я решил записать все, что произошло на острове, от начала и до конца.
Итак, однажды в начале декабря глубокой ночью в нашем доме раздался внезапный телефонный звонок. Чэнь Цзюэ как раз смотрел телевизор в гостиной, и трубку взял я. Звонивший представился Ци Боюем из Восточно-Китайского педагогического университета и попросил к телефону Чэнь Цзюэ. Я очень удивился. Я уже упоминал, что эмоциональный интеллект Чэнь Цзюэ оставляет желать лучшего, навыки общения у него хромают, и друзей у него почти нет. Вряд ли бы кому-то среди ночи действительно понадобился Чэнь Цзюэ, кроме разве что капитана уголовного розыска Сун Босюна. Кто вообще такой этот Ци Боюй? Мне стало весьма любопытно.
Чэнь Цзюэ взял у меня телефон, сухо ответил на несколько вопросов и прервал связь.
– Кто это? – спросил я, стараясь сделать вид, что мне все равно.
– Один мой старший коллега.
Чэнь Цзюэ снова плюхнулся на диван, а потом, словно кое-что вспомнив, сказал:
– Он вскоре навестит нас. Я ему нужен, чтобы обсудить несколько вещей.
– Ци Боюй. Имя звучит знакомо. – Я провел рукой по волосам, будучи не в силах вспомнить, где я мог слышать его раньше.
– Он декан факультета математических наук Восточно-Китайского педагогического университета. Хань Цзинь, откуда ты можешь его знать? Неужели ты листал мои журналы? Профессор Ци – передовой исследователь Китая по части изучения дифференциальной геометрии и нелинейных уравнений, коллега, которого я очень уважаю.
Редко можно услышать, как Чэнь Цзюэ кого-то хвалит. В тот день солнце определенно взошло на западе, а не на востоке[8 - В определенной степени соответствует русскому «медведь в лесу умер».]. Когда он рассказал о профессоре, я вспомнил, что действительно видел его имя в научном журнале, который выписывал Чэнь Цзюэ.
– Когда он придет? Мне тут не маячить? – спросил я.
– Через двадцать минут. Поднимись к себе и не беспокой нас по пустякам. – Чэнь Цзюэ валялся на диване, и его слова не были похожи на шутку. – Пока я тебя не позову, не спускайся вниз, ясно?
– Даже если ты меня позовешь, я не спущусь. Доволен?
Хоть я и ответил шутливым тоном, на душе у меня скребли кошки. Даже не знаю, почему я ему так ответил. Конечно, нет никакого смысла спорить с человеком с нулевым уровнем эмпатии. Захватив с собой чашку кофе и роман, я вернулся в свою комнату. Вообще я бы лучше погулял, но в последнее время погода в Шанхае стояла скверная: было холодно и сыро.
Включить обогреватель, удобно устроиться в теплой кровати, почитать любимый детектив, выпить чашечку горячего кофе с молоком – что может быть лучше в студеную зимнюю ночь! В руках я держал очередное творение Юкито Аяцудзи[9 - Юкито Аяцудзи (наст. имя Наоюки Утида; р. 1960) – патриарх японского жанра неоклассического детектива, син-хонкаку, традициям которого следует Ши Чэнь; по-русски опубликован его дебютный роман «Убийство в десятиугольном доме», первый в серии «Убийства в странных домах», где упомянутая книга является шестой.] «Убийства в доме с черной кошкой». Я уже прочитал все предыдущие книги этой серии. Возможно, потому что я сам пережил схожий опыт, такие истории находят отклик внутри меня.
Время пролетело незаметно, когда я понял, что прошло уже два часа. Захлопнув книгу, я вышел из комнаты, попутно размышляя о потрясающем сюжете, и пошагал вниз по лестнице, чтобы выпить чего-нибудь горячего. Спустившись на первый этаж, я обнаружил, что в гостиной никого нет, кроме Чэнь Цзюэ.
– Профессор Ци уже ушел?
– Ага, ушел.
Чэнь Цзюэ был так сосредоточен на чтении какой-то книги, что даже не поднял головы.
Я тихо подкрался к нему из-за спины и заглянул в текст. Меня ждало разочарование: хоть мне был знаком каждый знак, вместе они складывались в абсолютно непонятные для меня слова. На чайном столике лежало несколько толстенных книг по математике, от одного взгляда на названия которых брала тоска. Видимо, все эти сочинения принес профессор Ци для Чэнь Цзюэ.
– Про что это? – протянув руку, я небрежно указал на одну из книг.
– Про зеркальную симметрию.
– Не понял, – пожаловался я. – Ты не мог бы объяснить подробнее?
– Между многообразиями Калаби-Яу существует особая связь. Слышал о гипотезе Калаби[10 - Отсюда становится понятно, что имеется в виду не зеркальная симметрия в обычном понимании и вообще не любая, а та, что используется в физической теории суперструн, согласно которой все фундаментальные свойства Вселенной возникают в результате колебания особых одномерных микрообъектов бесконечной тонкости. В различных вариантах этой теории предполагается, что в многообразия (пространства) Калаби – Яу «упаковываются» все дополнительные – помимо ощущаемых нами четырех – измерения пространства-времени, где колеблются струны, порождая вещество и его взаимодействия. При этом из многообразий Калаби – Яу, имеющих разную «форму упаковки», могут выводиться одни и те же «строительные элементы» материального мира – это и есть та самая «особая связь», зеркальная симметрия.]? – Чэнь Цзюэ перевел взгляд с книги на меня.
– Еще одна сложная тема из математики? – наугад ляпнул я.
Чэнь Цзюэ кивнул и продолжил:
– Может ли в замкнутом пространстве существовать гравитационное поле без распределения материи? Этим вопросом задался итальянский математик Эудженио Калаби. Лично он считал, что такое возможно, но никто не мог это доказать. Гипотезу Калаби можно считать невероятно смелой попыткой популяризации теоремы об униформизации. Важно понимать, что все известные тогда примеры многообразия Эйнштейна были локально однородными. И в таких условиях появляется поразительная новаторская гипотеза Калаби! Гений всегда может обнаружить…
– Неужели профессор Ци доказал гипотезу Калаби? – удивился я.
