– И родители могут подтвердить, – добавила моя «невеста». – Мама курочку запекала в честь Сашиного прихода.
– Пойдём-ка, – сурово, сказала Ирина и, схватив меня за покрывало потащила в сторону кухни.
– Кофе сварить? – спросил я, когда Ирина закрыла за собой кухонную дверь.
– Вари.
Готовить кофе, завернувшись в покрывало, было неудобно.
– Саня, это что за бред? Ты на каждое дело новую мокрощелку будешь подсовывать?
– Что значит, на каждое? – улыбнулся я. – Сколько ты думаешь у меня этих дел будет?
– Боюсь, что вот это может оказаться последним. И смешного здесь очень и очень мало. В Москве такой шухер подняли, просто пи**ец!
– Ого, ты сматерилась сейчас.
– Хватит паясничать! Нападение на инкассаторов! Это вообще расстрельная статья. За такое без разговоров к стенке ставят!
– А что, инкассаторов ограбили?
– Пытались, одного ранили. Ещё милиционера убили и гражданского одного, а ещё военного работника прокуратуры ранили.
– Неслабый замес. Но причём ты здесь? Это ж Москва! Ты ведь про город Москва рассказываешь, не про кинотеатр?
– Что-то не пойму я, почему ты весёлый-то такой? Тебя вообще не волнует, что прокурор по особо тяжким дал команду выяснить, где ты находился во время налёта? Из генеральной прокуратуры звонили в область, а они нам уже. Ты понимаешь, чем это пахнет? А тебе всё смехуёчки да пиздихаханьки, каждый день новую девку дерёшь и в ус не дуешь?
– Тише-тише, зачем напраслину возводишь? – я протянул ей чашку. – На вот, выпей кофейку и расскажи всё подробно. Что там за резня такая и почему на меня стрелки переводят? Съешь вот пирога кусочек, меня угостили вчера.
Собственно, это могло означать только одно – то, что Зубатый выжил и решил приплести к этому делу меня.
– Официально нам не довели. Просто есть распоряжение опросить тебя и всё. Но без задержания, без тяжёлой артиллерии.
– А неофициально? – кивнул я наливая кофе и себе. – Ты же разведала что-то?
– Не слишком много.
– Погоди, так это вчера вечером пришло распоряжение? Прямо в праздник?
– Да, а завтра я тебя опрошу по представлению прокуратуры. Ну, или поручу кому-нибудь другому.
– Так что ты узнала неофициально?
– Там Зубатый твой в передрягу попал. Он ранен и довольно серьёзно, насколько мне известно. И при нём нашли два ствола. Экспертиза ещё не закончилась, но, похоже, что из одного из его пистолетов убиты мент и бывший мент. Бывший прям в упор. Между глаз получил. Но вообще там очень тёмная история. У убитого мента был пистолет, и он из него выстрелил в инкассатора.
– Не убил?
– Нет, но ранил серьёзно. А у бывшего мента был обрез. А ещё там военный артиллерист находился с пробитой головой и несколькими бутылками с зажигательной смесью. Такое ощущение, что эти трое готовили налёт на инкассаторов, но им помешали. Есть два свидетеля, которые сидели в машине. По их словам составили фоторобот, но получилось два совершенно разных и даже не вполне человеческих лица.
Странно, наверное из-за моей кепки. Козырёк отбрасывал тень, скрывая лицо.
– Короче, получается, что Зубатый наш грохнул бывшего мента, который, кстати, был в милицейской форме. А тот из обреза разворотил Зубатому брюхо. А ещё кто-то, если это был не Зубатый, подстрелил другого мента, вернее, единственного мента. И кто-то ещё грохнул военного.
– Ира, просто жуть. Как ты не запуталась в этой мешанине? И каким боком я-то к этому делу оказался прилеплен?
– А Зубатый заявил, что это ты всех перестрелял, потому что хотел украсть инкассаторские деньги.
– Один? Серьёзно? И сколько там денег было? Я бы их на себе поволок?
– Сколько было, я не знаю, но, наверное, немало, раз столько крови из-за них пролили. То есть, ты всех перестрелял, а он явился туда, поскольку давно за тобой следил и подозревал тебя в причастности к некоторым тяжким преступлениям.
– Зашибись. То есть он приехал в Москву за мной следить? Отлично. Он что, частный сыщик что ли?
– Ну, судя по всему, ему не особенно верят, поскольку смывы ясно показали, что он стрелял. Нужно подождать результаты баллистической экспертизы и тогда что-то станет ясно, наверное.
– Или наоборот, – задумчиво протянул я, – ещё больше запутается. Если ему не удастся выкрутиться, он может пытаться меня за собой тянуть, типа мы вдвоём это дело замутили, да? Как думаешь?
– Ну, – пожала она плечами, – всё возможно. То, что он уже всё переводит на тебя, это известно, а что дальше запоёт, я не знаю. Ты мне вот что скажи…
Она чуть помолчала, пристально вглядываясь мне в глаза.
– Ты там был?
– Что? – вытаращил я глаза. – Неужели ты веришь этому мудаку? Он же давно на меня зуб точит.
– А почему?
– Перешёл ему видать дорогу где-то, – пожал я плечами.
– Слушай, Саня, – покачала она головой. – Ты, конечно, можешь мне любую лапшу на уши вешать, но пойми простую вещь… Если я не буду ничего знать, я не смогу тебе помочь, понимаешь? А судя по тому, как часто ты попадаешь на заметку органам, помощь тебе может очень даже пригодиться.
– Ира, послушай…
Договорить я не успел, потому что в дверь зазвонили. Правильнее было сказать, бешено зазвонили, затрезвонили. Проходной двор какой-то. Всё ещё кутаясь в покрывало, я вышел в коридор, но дойти до двери не успел. Она с шумом распахнулась, и в прихожую ввалился Радько, правда тут же отлетел в сторону, и из-за него появился разъярённый Яков Михайлович Кофман.
– Ну-ка, где этот герой, бл*дь, любовник?! Иди сюда! Я тебе сейчас хер с корнем выдерну! Ё*арь-энтузиаст, сука! Князь, бл*дь, Курагин! Похититель невест, бля!
– Начитанный какой толстовец, – холодно сказала Ира, появившись из-за моей спины. – Документики покажите, гражданин. Вы кто такой?
– А вы кто? – сердито воскликнул Кофман, моментально сбавляя обороты. – Это наша квартира вообще-то. Вот его.
Он кивнул на Радько.
– Здравствуйте, Ирина Артуровна, – виновато улыбнулся тот.
– Я не поняла, Вадим Андреевич, – нахмурилась Ирина. – Вы что сдаёте квартиру в наем?
– Вы что?! – заволновался Вадим Андреевич. – Нет, конечно.
– Нетрудовые доходы получаете?
– Ирина Артуровна! Вы же знаете, мне это вообще не нужно, у меня должность высокая, оклад…
– Ну, это пока… – кивнула строгая майорша.
– Ирина Артуровна, какая же вы шутница, – перепугался Радько. – Здесь мой сын живёт. У него прописка и всё честь по чести. Вы ж меня знаете. Мы же с вами… Просто он в отъезде сейчас. И вот мой хороший товарищ попросил, чтобы Саша смог здесь немного пожить. Совершенно бесплатно, разумеется.
– Серьёзно? – Ирина повернулась ко мне. – Ты даром что ли здесь живёшь?
– Ну, – усмехнулся я, – по нынешним временам практически даром.
– А это значит родитель той нимфы, что прячется в твоей спальне? – продолжала наступать Ира.
– Я не прячусь, – снова появилась на пороге Элла.
– Что?!!! – задохнулся Кофман, увидев свою дочь. – Как ты выглядишь! А ну, прикрой срам! Немедленно переоденься! Ах, ты донжуан!
Это уже было адресовано мне.
– Да я в гостиной спала, – недовольно бросила Элла. – Вон, посмотри, диван застелен. Просто вот эта пришла, шум устроила, вот я и…
– Вы её отец? – перебив её, обратилась к Кофману Ирина.
– Да, – подтвердил он.
– Я уже совершеннолетняя! – горячо воскликнула Элла. – И мне для того, чтобы решить, где спать и в каком виде ходить, разрешение родителей не требуется!
– Так, можно на ваш паспорт посмотреть? – Ира протянула руку и Кофман, неохотно вынув из внутреннего кармана паспорт, отдал его ей.
– Так… Кофман Яков Михайлович… – она пролистнула несколько страниц в поисках прописки. – Москва… Вы в Москве проживаете?
– Да, – угрюмо ответил он. – А вообще, что здесь происходит? Вы свой-то документ покажите! По какому праву вы вообще здесь находитесь?
– По римскому! – отрезала Ирина. – Что вы делали двадцать девятого апреля, Яков Михайлович, с семи до девяти вечера?
– Дома был, – зло ответил он.
– А вот этого молодого человека вы видели в тот вечер?
– Я же сказала, он был в гостях у нас! – опередила отца Элла.
Он бросил на неё тяжёлый взгляд, перевёл на меня, потом на Ирину.
– Да. Моя дочь никогда не врёт… Обычно…
– Для протокола сможете подтвердить?
Он молча кивнул и так на меня глянул, что чуть не испепелил.
– Ладно, Жаров, – пожала плечами Закирова. – Раз так, я могу уходить. Вижу, дела у вас тут сугубо семейные, посторонние уши не нужны. Так что оставляю вас со спокойным сердцем. Придёшь ко мне в понедельник. Желательно с… родственниками. Впрочем, их могут и в Москве опросить. С праздником, товарищи. С днём международной солидарности трудящихся. А, забыла совсем. Жаров, тебя ещё и с днём рождения, ты уже не мальчик, так что давай, не вляпывайся больше никуда.
Она, протиснувшись мимо Кофмана и Радько вышла за дверь.
– Я с вашего разрешения накину на себя что-нибудь, – кивнул я. – Вы, товарищи, в кухню проходите. Там кофе, пирог. Угощайтесь пока.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – заискивающе глянул на Кофмана Радько. – Звоните, когда освободитесь. В баньку съездим и… Ирина Артуровна, погодите, я вас подвезу…
– Позвоню, – кивнул Кофман. – Спасибо, Вадим Андреевич. Александр, пойдём, поговорим. А ты, оденься и сиди здесь, на кухню не заходи.
Это он дочери приказал.
– Я всё-таки брюки надену, – усмехнулся я. – А то вдруг вы действительно угрозы решите свои исполнить. Хоть какая-то защита.
– Ты дохохмишься у меня, – рыкнул он, скинул кожаную куртку, бросил на стул и двинул на кухню.
Не разуваясь, между прочим.
Я зашёл в спальню. Элла была как бы полна решимости, но и… дрожала, как осиновый лист. Боялась родителя.
– Не сознавайся, что мы… – прошептала она. – Ну… короче…
– Ладно, – улыбнулся я и легко поцеловал её.
Так, чтобы просто подбодрить. Она благодарно кивнула. Кажется, поддержка была сейчас не лишней.
Я вошёл на кухню. Налил кофе Кофману и подлил себе. Он сидел за столом и смотрел волком.
– Угощайтесь, – кивнул я.
– Я смотрю, ты так с ментами и крутишься? – хмуро бросил он и глянул исподлобья.
– Моя хорошая знакомая, помогала мне с тем делом. Подруга вашего Радько. Это же он нас свёл. Помните, я к вам обращался какое-то время назад?
Он мотнул головой, давая понять, что говорить хочет не об этом.
– И что ты наделал двадцать девятого апреля?
– Я? – пожал я плечами. – Ничего. Один негодяй оговорить пытается. Зубатый, тот самый. Это всё та же история тянется. Не уймётся никак. Хочет в камеру засадить, чтобы можно было выбить из меня ваш портфель с деньгами. Там ведь ему никто не помешает.
– Вот козёл, – покачал головой Кофман. – Уверен, что он с Ананьиным связан?
– Боюсь, другого разумного объяснения у меня нет.
– А то дело? С ограблением. Помнишь, ты спрашивал?
– Забудьте, – великодушно махнул я рукой. – Всё обошлось, уже ничего не надо.
