Мне пришлось приложить максимум усилий и билетов госбанка СССР, чтобы сломить её несгибаемость и назначить встречу у служебного входа. Но сломившись, она уже не знала тормозов и вынесла мне помимо двух Алиготе и «Пшеничных», ещё и четыре алюминиевых судка, где находился бефстроганов с картофельным пюре. Под обещание вернуть завтра и совершенно на это не надеясь, естественно.
Когда я приехал к дому на такси, народ уже стоял у подъезда.
– Жарик, мы уж думали, ты нас бортануть решил, – сочно выступил неизвестно откуда взявшийся Давид, которого на демонстрации вроде бы вообще не было.
– Да что вы, друзья мои, смотрите, я тут разжился угощением.
– Веди, веди, – торопливо кивнул Кошкин. – У людей ещё дела имеются. Быстро поздравим и всё.
– Веди, Будённый, нас смелее в бой! – пропела Настя.
Все засмеялись. Мы поднялись наверх. У Насти в руках были большущие пакеты.
– Мы салаты же делали с девчонками, – улыбнулась она. – А тут вон повод какой.
Была пара человек из отдела, пара – из общаги, пара – из профкома. Всего девять. И я. Некоторых из своих гостей я видел первый раз в жизни. Возможно, Саня Жаров и видел и, может быть даже знал, но я – точно нет. Ну, ладно. Полагаю, агентов Зубатого и Ананьина здесь не было. И Кофмана тоже.
Атмосфера сложилась скорее студенческая, чем рабочая, но было весело и чистосердечно. Выпивали, и закусывали нехитрой закуской. На скорую руку, без основательности и фундаментальности. Кошкин принял на грудь, опустошил один из ресторанных судков и ушёл вдаль, сообщив, что его супруга ждёт.
Кто-то ещё ушёл, кто-то пришёл с бутылкой коньяка. Ещё одна, как выяснилось, была у Давида. Он пел Сулико и что-то ещё очень красивое и непереводимое. Настя, как настоящая хозяйка следила за столом и за гостями. Делала она это не нарочито, не пытаясь продемонстрировать, что претендует на эту роль по-настоящему.
Я сидел на диване, откинувшись на спинку и блаженно улыбался. Подарков не было, поскольку всё произошло спонтанно. Подарок только Настя сделала – небольшой металлический бюст Ленина. В общем, может, мне весь этот движ и нужен был – разрядка, лёгкость, дружеское воодушевление. По сути, я ведь всё время был один, а тут…
Раздался звонок в дверь. Девчонки пошли открывать. Я подумал, что это мог быть снова Радько, но нет, его бы мы сразу услышали. Думаю, он бы резко воспротивился подобному мероприятию на принадлежавшей ему территории.
– Кто там? – спросил Давид, вернувшихся из прихожей девчат.
– Невеста приехала, – засмеялись они.
– Чья? – обрадовался он. – Не моя случайно?
– Нет, – замахали они руками. – Это невеста именинника.
В комнату вошла Элла и удивлённо уставилась на празднество. Выглядела она неуверенно.
– Ты из профкома? – спросил мой сосед по общаге. – Заходи, не стой!
– Нет, – растеряно махнула она головой.
– Она из Москвы, – сказал я и сел на край дивана.
Вся моя безмятежность вмиг улетучилась.
– С праздником, – махнула она головой и длинные чёрные волосы упали на её лицо.
Элла поставила на пол небольшую дорожную сумку и откинула волосы назад. Лицо её из растерянного стало недовольным. В тот же момент к ней подошла Настя.
– Проходи, – улыбнулась она. – Мы тут Сашин день рождения отмечаем. Жениха твоего.
Элла метнула на меня быстрый удивлённый взгляд и кивнула. Разумеется, когда у меня днюха она не знала. Я поднялся с дивана.
– Знакомьтесь, друзья, – сказал я. – Это Элла, моя хорошая подруга из Москвы. Прошу любить и жаловать.
Такая аттестация ей, по-видимому, не понравилась, но она ничего не ответила и только слегка поджала губы. Её тут же усадили за стол, налили вина и дали еды.
– Я не голодная, – поначалу отказывалась она, но потом отбросила условности, ибо, как известно, голод совсем не тётка, и принялась за еду.
Вскоре вечеринка пошла на убыль. Не из-за Эллы, а потому что было уже пора. У всех оказывается, на сегодня были планы, кроме Насти. Вернее… у Насти, возможно, тоже были, связанные, например, с тем, чтобы подзадержаться здесь до утра, но теперь они должны были рассеяться, как дым.
Наконец, почти все разошлись и остались только Настя и Элла. Настя носилась по дому, убирая последствия сабантуя. Она уносила посуду, мыла её, расставляла стулья и всё такое. Я, разумеется, ей помогал, а невеста сидела на стуле, сложив руки на коленях и просто наблюдала за происходящим. Зашибись.
– Она что действительно ваша невеста? – шёпотом спросила Настя, когда мы были на кухне.
Спокойно спросила, как бы просто из любопытства, ну и, заодно, чтобы прозондировать почву.
– Нет пока, – усмехнулся я. – Но я её знаю.
– Уже неплохо, – хмыкнула Настя и больше к теме не возвращалась, подтверждая делом те слова, которые сказала мне в прошлый раз, когда ночевала у меня.
Когда всё было перемыто и расставлено, она засобиралась к себе в общагу. Неловко получилось, конечно. Я бы совсем не возражал разделить с ней свою постель. Честно говоря, я на это рассчитывал, и мне этого хотелось. Своим знакомым столичным штучкам сейчас я бы предпочёл именно её…
– Ну, ладно. Мне пора, – улыбнулась Настя. – Александр Петрович, ещё раз поздравляю вас с днём рождения и желаю всего самого наилучшего. Ну, и с Первым мая я вас тоже поздравляю. Всего хорошего. До свидания.
Проводив её до двери и неловко чмокнув в щёчку, я вернулся в гостиную. Сел на диван напротив Эллы. Она сидела в кресл напротив.
– Ну что, как долетела? – спросил я.
– Нормально. Я утром прибыла.
– Понятно. Гуляла по Верхотомску? Ну, и как тебе?
– Нормально, – махнула она рукой. – С милым же это… рай в шалаше.
– Точно. Представила себя декабристкой?
– Ага…
– Ну, не молчи, рассказывай.
– А чего рассказывать? – пожала она плечами. – Ушла из дома и прилетела к тебе.
– А родители знают? Отец знает, что ты ко мне прилетела?
– Знает, – нахмурилась она. – Наверное.
– Одобрил твой полёт? – хмыкнул я.
– Какая тебе разница? Ты с отцом моим жить собираешься или со мной?
Я улыбнулся, давая понять, что ни с кем из перечисленных людей.
– Хотя, – продолжила она, – у тебя здесь швеи все как на подбор. Целое стадо бурёнок.
– Думаю, надо ему позвонить. Вон телефон стоит в прихожей. Иди, закажи через ноль-семь.
– Не буду я звонить никому, – сердито сказала она. – Перебьётся.
– Скажи, что у тебя всё нормально, и что завтра домой полетишь. А то он там с ума сходит, думает, что тебя снова украли.
– Не думает он. Я звонила уже с главпочтамта. И никуда я не полечу. Я к тебе приехала. Честно говоря, думала, встреча будет другой немного.
– Неужели? И какой же, по-твоему, должна быть встреча?
– Романтичной…
– Понятно.
Я вышел из гостиной, зашёл в спальню, вытащил из шкафа одеяло, подушку и постельное бельё. Вернулся и положил всё на диван.
– Располагайся. Сегодня переночуешь здесь, а завтра я тебя отвезу в аэропорт. Как тебе такая романтика?
– Как это здесь? – искренне удивилась она. – А ты где будешь спать?
– В спальне. Я буду спать в спальне, а ты вот здесь, на диване. Проголодаешься, можешь есть всё, что найдёшь. Вот полотенце. Ванная там, в конце коридора. Всё, спокойной ночи. Если хочешь, можешь посмотреть телек, а я пойду лягу. Устал сегодня.
Я действительно пошёл и лёг. Разделся и упал в постель. Спать хотелось, спасу не было. Только лёг и в тот же миг уснул. Спал без снов и даже не шевелясь. И проснулся я только тогда, когда кто-то забрался ко мне под одеяло.
– Двигайся, – прошептали мне в ухо. – Да подвинься уже.
Это была Элла. Она скользнула ко мне под одеяло, как маленькая холодная мышка. Прижалась и засопела.
– Что за дела, Эллина… – попробовал протестовать я, но она тут же прикрыла мне рот тонкими прохладными пальцами, пахнущими клубничным мылом.
– Тихо, не говори ничего.
Она вынырнула из-под одеяла и нависла надо мной. К этому моменту я уже окончательно проснулся и понял, что она была совершенно голой.
Она убрала руку и поцеловала меня.
– Ты меня уже любишь, – шепнула она, оторвавшись. – Просто, может быть, ещё этого не знаешь. Но сейчас ты всё поймёшь…
За окном стояла сибирская ночь, хоть и первомайская, но ещё холодная. В открытую форточку лился свежий ночной воздух. В окно заглядывала луна, посылая свои белые лучи, как лазутчиков. Она хотела всё знать и видеть. Я тоже. Я тоже хотел всё видеть, поэтому отбросил одеяло в сторону. Элла улыбнулась и тряхнула головой.
– Я же говорила, – шепнула она, раскидывая по плечам чёрные волосы. – А ты не верил. Тебе понравится. Я постараюсь.
Утром меня поднял звонок в дверь. Я посмотрел на часы. Ёлки… Семь утра. Кого там принесло? Я подобрал валяющееся на полу покрывало, завернулся в него и прошлёпал в прихожую.
– Кто там? – спросил я через дверь.
– Майор Закирова.
Ух-ты… Не ко времени, блин. Надеюсь, настроена она была не на нежности… Я открыл и отступил назад. Ирина была в форме, подтянутая и свежая.
– Ну и видок, – покачала она головой.
– Ты чего, – нахмурился я, – в ресторан меня пригласить хочешь?
Она осмотрела меня с ног до головы.
– Нет, не до ресторанов сейчас. У меня к тебе вопрос. Снова. И, признаюсь, это начинает раздражать. Ответь мне, Жаров. Где ты был двадцать девятого апреля около двадцати часов вечера по московскому времени?
Я пристально посмотрел на неё.
– Ну? Есть у тебя алиби? Только давай без таких глупостей, как в прошлый раз.
– Надо подумать, – почесал я в затылке.
– Думай скорее. Я ведь, можно сказать, неофициально у тебя здесь. Ты в Москве был?
– Да, в Москве.
– Ну, а где именно?
Я замолчал.
– Лучше не зли меня, Саня, – помотала она головой. – Лучше не зли…
3. Ветры перемен
Позади меня послышался тихий шелест. Я обернулся и увидел… ну разумеется, кого я там мог ещё увидеть? Я увидел Эллу. Она стояла в моей рубашке, надетой на голое тело, растрёпанная, босая, невыспавшаяся.
– Так, Жаров, даже не думай! – раздражённо бросила Ирина. – Даже не пытайся!
– Он со мной был весь вечер, – с вызовом сказала Элла.
Я глянул на Ирину и улыбнулся, даже руками развёл, мол, вот так, ничего не попишешь, дело молодое.
– Твою мать, Александр! А пооригинальнее ничего нельзя придумать?
– Так зачем придумывать?
