– Оливия, он не будет твоим мужем, – ворчит Леви. – Никто не будет твоим мужем.
– Папа преувеличивает, Оливка. – Я закатываю глаза. И подхожу к Лиаму с Оливией. – У тебя будет самый лучший и красивый муж во всем мире. – Я поглаживаю мягкую кожу ее руки.
– С конем? – Она широко распахивает глаза. А затем, осознав мое присутствие, верещит на весь дом, оглушая Лиама на одно ухо: – РОРА! Мама, РОРА! Папа, ты видишь РОРУ! Марк! Марк! Марк! – Она зовет своего брата, ерзая на руках у Лиама и пытаясь спуститься на ноги. – Приехала Рора, она научит нас плохим словам, наконец-то!
Я смеюсь во весь голос, даже если за слова Оливии мне потом прилетит от ее родителей. Через секунду мои колени ударяются об пол, а маленькие руки обхватывают мою шею. Я вдыхаю аромат каких-то сладостей, которых наверняка объелась Оливия, и шум внутри меня немного затихает. Меня не волнует, что маленькие пальчики поглаживаю уязвимые места на моем теле. Я просто растворяюсь и дышу этим ребенком. Спустя мгновение мы поднимаемся на ноги, и меня снова сбивают с ног.
Только на этот раз Анна.
Мы обнимаемся так крепко, что у меня сковывает грудную клетку. Так крепко, что болят ребра. Так крепко, что у меня покалывает в носу от подступающих слез.
– Щечка к щечке, Анна.
– Щечка к щечке, Рора.
Мы потираемся щеками, как делали с моих пяти лет. Это прикосновение не просто приветствие и замена поцелуям. Это наш уголок спокойствия. Наш непотопляемый остров.
Я чувствую, как по щеке Анны скатывается слеза, и отстраняюсь, чтобы смахнуть ее большим пальцем.
– Ну же, не плачь. Все хорошо.
– Я просто… – Она шмыгает носом. – Уф! Я так скучала.
– Я тоже скучала. – Я продолжаю вытирать мокрые дорожки на ее щеках. – Но теперь я здесь.
Хоть и ненадолго. Меня снова омывает волна стыда и вины.
Мы оглядываемся и понимаем, что нам дали уединиться. Все люди сидят в столовой и болтают, не обращая на нас внимания.
– Пойдем, Марк тоже очень ждал тебя.
Мне кажется, младший ребенок сестры меня и вовсе уже забыл. В последний раз, когда он меня видел, ему было почти четыре года. Вдруг он испугается меня?
Аннабель тянет меня за руку в столовую, где сидят все друзья их семьи. Нейт и его дочь Хоуп. Прекрасная девочка с белоснежными кудрями, как у ее отца. Ей вроде бы чуть больше трех лет, а может быть уже четыре. Боже, я слишком много пропускаю, скитаясь по миру, в попытке каким-то образом залатать множество дыр в своей груди. Рядом с Нейтом сидит Валери, лучшая подруга Анны, и ее муж Макс. Я обожаю эту пару всем сердцем. Они могут цапаться друг с другом, как кошка с собакой, а через секунду Макс скажет, что его жена лучшая женщина на земле и ее волосы цвета осени – самое прекрасное, что ему доводилось видеть.
Марк подходит ко мне нерешительно, но с яркой улыбкой на лице.
– Эй, красавчик, я так по тебе скучала. – Я приседаю и протягиваю к нему руки, которые предательски дрожат от волнения.
Марк смотрит на меня пару долгих секунд, а затем падает в мои объятия. Его светло-русые волосы щекочут мою щеку, а грязные от какой-то сладости руки прилипают к пушистому свитеру.
– Что ты ел?
– Печенье, конфеты и т-о-о-орт. Только никому не говори.
Я смеюсь с его наивности. Навряд ли Аннабель и Леви не заметили, как их ребенок съел тонну сладкого.
– Конечно не скажу. У меня для тебя и Оливки есть целый пакет сладостей. Тети созданы для того, чтобы позволять вам то, что запрещают родители.
Он хихикает и идет к сестре, чтобы доложить последние сладкие новости.
Я сажусь на свободный стул между Аннабель и Максом, Лиам – напротив меня. Он сверлит меня взглядом. Я делаю то же самое в ответ. Дети бегают вокруг стола, и я вспоминаю о подарке. Совсем забыла про него, пока пыталась не разрыдаться из-за встречи с семьей.
– Оливия! Почему ты не потребовала свой подарок? – Я прищуриваюсь и улыбаюсь ей.
Голубые глаза Оливии загораются, но она не успевает ничего ответить, потому что засранец на другом конце стола вставляет свое никому не нужное мнение.
– Потому что она распаковывала мой. – Лиам медленно делает глоток воды.
Напряжение тут же повисает над столом, как туча с кислотным дождем.
– Лиам, – шепчет Анна и качает головой.
Да, Оливия действительно уже распаковала подарок Лиама и до сих пор прыгает от счастья, что у нее теперь есть огромное белое пони с розовой гривой, которую можно красить во все цвета радуги.
Я крепко сжимаю ладонь в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Мой подарок не такой классный. Если честно, то я даже понятия не имела, что ей подарить. Последний раз, когда мы виделись, Оливии нравился голубой цвет, теперь это фиолетовый. Раньше она любила игрушечного пушистого щенка на светящемся поводке. Теперь это, видимо, пони.
Я иду в гостиную, где оставила сумку и достаю оттуда подарок и сладости. Оливия следует за мной, пока все наблюдают за нами из столовой.
– С днем рождения, Оливка. – Мои руки дрожат, когда я протягиваю ей коробку лавандового цвета.
Она открывает ее и начинает рассматривать подарок. Из-за нервов у меня потеют ладони, и я не могу удержаться от вопроса:
– Ты смотрела «Моану», верно? Мы с твоей мамой очень любим этот мультик.
– И папой, – добавляет Леви, поддерживая меня, когда Оливия слишком долго молчит.
– Сейчас она любит «Литл Пони».
Я даже не хочу встречаться взглядом с этим придурком. Слышится звук подзатыльника, который, уверена, Леви отвешивает Лиаму.
Кто, черт возьми, укусил его за задницу? Вероятно, это была я, когда направила его деньги в ассоциацию по защите людей с маленькими пенисами.
Оливия продолжает крутить в руках куколки всех персонажей из «Моаны». Она нажимает на какую-то кнопку, и краб начинает петь песню про блеск и светиться. Оливия издает смешок и наблюдает, как игрушка смешно ползает по полу.
– Да, мама с папой часто включают эту песню, – тихо говорит она.
К нам подбегают Хоуп и Марк, начиная рассматривать новые игрушки. Оливия потирается о мою щеку, как это делает ее мама, и убегает играть… с пони.
Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо.
Дети меняют любимые игрушки как перчатки. Даже если ей не понравилось сейчас, это может случиться потом. Главное, что она знает – этот подарок от меня. Что мне не плевать. Что я люблю ее.
Я возвращаюсь за стол и смотрю в свою тарелку. Разговоры, начиная от детских проблем, заканчивая тем, что Валери с Максом планируют наконец-то сыграть свадьбу, кружат вокруг меня.
– Мы начинаем искать свадебного организатора. Я не думала, что это так сложно. Их сотни, тысячи, как понять, кто нормальный, а кто превратит мою свадьбу в дурацкую вечеринку с пошлыми конкурсами?
– Где ты хочешь, чтобы она проходила?
– Думаю насчет парка аттракционов.
Я слушаю все вполуха, продолжая думать о том, что нужно больше времени уделять Анне и ее семье. Мне повезло, что дети вообще не забыли о моем существовании. Так же как и повезло, что сестра до сих пор со мной близка. Есть ли у нее какие-то проблемы? Она редко говорит об этом. Я знаю, что Анна счастлива, но вдруг… Вдруг я пропускаю так много, что не замечаю чего-то. Вдруг я опять просто остаюсь в стороне, пока ее что-то тревожит. Болит ли у нее травмированное колено? Начал ли Марк выговаривать букву «р»? Получается ли у Оливии заниматься балетом? Если я не ошибаюсь, то ей очень нравится, но…
Слишком много «но», в которых я не уверена.
– Аврора, где пройдет первая гонка?
Я отрываю взгляд от своей тарелки и отвечаю Валери:
– В Бельгии.
– Переживаешь? В прошлом сезоне были другие трассы, верно?
– Да. – Киваю, перебирая пальцами салфетку. – В NASCAR я ездила по овалу. – Я вижу вопрос в глазах Валери и продолжаю: – Это трасса овальной формы с большим наклоном. Там нет множества поворотов и…
– Как тачки! – Валери хлопает в ладоши, когда понимает, о чем я.
– Да! – смеюсь я. – Маккуин ездил в NASCAR.
Я обожаю этот мультик и всегда произношу коронную фразу «Порхай, как бабочка, жаль, как пчела» перед каждым стартом.
– Мне нравится твой макияж, что за помада? – Валери слегка сужает глаза, рассматривая мои бордовые губы.
– Губная, полагаю, – усмехается Нейт, с умным видом поправляя очки.
Макс хмыкает, складывает руки на груди и откидывается на спинку стула.
– Смотри не порежься об свой острый ум, Нейт.
Нейт отдает ему честь средним пальцем. Я смеюсь и немного расслабляюсь.
– Я не знаю, что это за помада. – Пожимаю плечами. – Мне делал макияж визажист для фотосессии. Но если хочешь, я могу узнать, это не проблема.
Валери энергично кивает, а потом чуть не подпрыгивает на месте, когда спрашивает:
– Что за фотосессия? Ты была там какой-нибудь горячей гонщицей или типа того?
Я хихикаю, почесывая уголок брови.
– Типа того. Моя лучшая подруга дизайнер нижнего белья. Я лицо ее бренда.
Лиам давится салатом так сильно, что у него в горле застревает маслина, которую он выплевывает в грудь Леви. Тот смотрит на него так, словно еще чуть-чуть и придушит его.
Нейт с хитрой ухмылкой протягивает Лиаму стакан воды.
– Держи, дружище.
Лиам смотрит на меня и делает глоток. Я подмигиваю ему, надеясь, что он снова подавится.
Друзья Леви и Аннабель еще немного расспрашивают меня о гонках, а затем переключаются на то, что у Хоуп проблемы в детском саду.
Я снова не замечаю, как отстраняюсь, пока рука Аннабель не сжимает мою ладонь под столом.
– Если ты переживаешь по поводу подарка Оливии, то даже не бери в голову. Леви вчера купил ей слайм, потому что она его выпрашивала несколько недель. И что ты думаешь? Оливия сказала, что он уже ей не нужен.
Я усмехаюсь и немного расслабляюсь.
– Мы просто разбаловали наших детей, – вмешивается Леви.
– Ты разбаловал их, – поправляет его Анна, а затем возвращает внимание ко мне. – В общем все в порядке, я уверена, что она потом будет в восторге от краба. Мы часто смотрим «Моану», она любит этот мультик.
– На прошлых выходных она сказала, что краб злой и она больше не любит его, – доносится голос Лиама.
Аннабель успокаивающе поглаживает мое колено. Я действительно хочу, чтобы ее прикосновение подарило мне покой. Когда я не на нервах, то Анна может хоть двадцать четыре часа в сутки обнимать меня. Но сейчас вся моя кожа полыхает.
– Даже я не знала об этом, Лиам. – Тон Аннабель становится более резким. Что совсем неприсуще ей.
– Все в порядке. – Я кладу ладонь поверх руки Анны. – Я действительно много пропустила, но после окончания сезона, в конце осени, у меня будет много времени, чтобы все наверстать.
Это звучит ужасно, потому что еще столько времени. Сейчас только конец февраля.
– Ты останешься в Лондоне? – удивленно спрашивает Анна.
– Да, – киваю я, – и в перерывах между гонками буду тоже возвращаться по возможности.
Глаза Лима на секунду расширяются, но потом он берет все эмоции под контроль. Уверена, он бы предпочел, чтобы я находилась в самой дальней точке мира. Но этому не бывать.
– Боже, это отличные новости!
– Да, – соглашается Леви. – Можешь забрать эту квартиру себе навсегда.
– Я уже перевезла свой симулятор. Теперь его слишком сложно будет вытащить оттуда. Он еле прошел в проем. Рабочим пришлось снимать дверь, а потом ставить ее обратно. Но когда-нибудь я куплю себе другую квартиру, это…
– Живи там, сколько хочешь. Она твоя. Ты наша семья.
Я киваю, потому что мне не хватит всех слов, чтобы выразить свою благодарность за их постоянную заботу и беспокойство обо мне.
Оливия подбегает к Лиаму и забирается к нему на колени. Марк тоже требует его внимания и просится на руки. Он сажает детей на разные колени, пока те рассматривают его телефон и часы.
Когда Оливия открывает раскраску на телефоне Лиама и начинает выбирать цвета, Марк кричит:
– Красный! Красный!
– Ты научился выговаривать «р»! – искренне восторгаюсь и улыбаюсь я.
– Три месяца назад. Ты бы знала это, если бы чаще возвращалась домой и думала хоть о ком-нибудь, кроме себя, – резко вклинивается Лиам.
– Это не твое дело. – Я говорю смертельно спокойным тоном, однако теряю терпение. – Но можешь выписать себе какую-нибудь премию за наблюдательность.
