Взгляд сразу же блестит дерзостью, и самое паршивое, что у меня рука не поднимается встряхнуть его или бросить какое-то словцо.
Вот параша, а? Я только что Зойку упрекнул, что она не справляется, но сам не знаю, с какой стороны подобраться к набыченному парню. Он же весь колючий, как рыба фугу, только в тяжелом весе.
– И что это было? – уточняет Зоя, зацепив нашего парня под локоть. – Паш, мне сейчас сложно и не хватит сил разгребать еще и твои ссоры с отцом. Извинись.
– Я не специально, – кривит губы, как в детстве.
– Специально, – отмираю. – Но я понимаю. Сам бы так же сделал.
– А я не понимаю. Я ничего не понимаю. Почему? – спрашивает он с такой дерзкой болью, что меня едва ли не пополам складывает.
Зоя смотрит мне в глаза и отводит взгляд.
– Паш, по пути домой поговорим, хорошо?
– Хорошо, – бурчит.
Они уходят вместе, я следом. Но на выходе расходимся.
Пашка направляется к крошечному женскому седану и привычно бурчит, сдвигая переднее сиденье назад на максимум. Я наблюдаю за их общением немного со стороны. Меня же, блять, не пригласили, а потом решаю упасть им на хвост пассажиром.
– Подбросишь?
Зоя смотрит с удивлением.
– Я загнал машину на мойку, в участок ехал на такси, – вру.
Вру до ужаса легко, и это, честно говоря, пугает. Если я так легко и уверенно могу врать в мелочах, говорит ли это о том, что я – дрянь-человек?!
Но от семьи я отказываться не намерен, а на войне, как известно, все средства хороши!
Зоя долго смотрит мне в лицо, и я откровенно жду, что она снова съехидничает а-ля «Почему тебя не подбросит Розочка?» или «Все деньги на баб спустил и такси вызвать не можешь?»
По крайней мере настрой у нее такой – кусать, кусать меня своими зубками!
Но потом моя жена едва заметно скользит взглядом в сторону сына, видно, только из-за него не хочет со мной грызться, поэтому кивает:
– Садись. Тебе куда?
– К твоим родителям.
Пашка отпускает громкое:
– Бу-га-га… Если дед накатил, снова тебе фейс поправит.
– Паша, – возмущается Зоя. – Что за выражения?
– А ты не знала? – удивляется Паша. – Дед с юбилея бабы решил все спиртное скушать.
– Мама не говорила.
– Сказала тебя не расстраивать.
Зоя выруливает с парковки. Ее движения скованные, напряженные. Я бы сам сел за руль, но фиг кто меня пустит.
– А ты, значит, решил маму расстроить, – замечаю я.
– Не только же тебе, – огрызается сын.
Так и тянет отвесить ему подзатыльник.
– Наши проблемы с мамой – это вопрос отношений жены и мужа, а ты ее добиваешь как сын. Очень по-мужски, – замечаю.
У сына на скулах появляются алые пятна. Значит, он обижен на меня, но не настолько, чтобы проигнорировать справедливое замечание. Слава богу, с совестью у него еще полный порядок.
– Че сразу добиваю-то? – вскидывается. – Просто мы к бабе едем, мама все равно увидит, что дед уже пропустил несколько рюмок и, кажется, останавливаться не собирается.
Сказать, что обстановка накаливается, значит, не сказать ничего. Отец у Зойки не пьющий, но бывает, любит погужбанить. Лишь бы сейчас буянить не начал.
Жена бросает на меня взгляд через зеркало заднего вида, не говоря ни слова.
Но взгляд такой, бля…
Лучше бы кричала и ерничала.
Хуй там, зыркнула и ушла в глубину.
Ушла в себя.
Я заерзал на месте, будто задом уселся на раскаленную сковороду. Косяк с корпоративом – мой, а переживает – жена. Лишь бы снова в себя не ушла, как после выкидыша. Лишь бы снова не ушла!
Новое сообщение от Антона: «Нанял помощника. Держим руку на пульсе. Усердно тебя завалить пытаются».
Сссука.
Набираю в ответ:
«Просочилось что-то?»
Антон: «Мы быстро чистим, но пытаются снова».
Немного подумав, спрашиваю:
«В каком формате? Пересняли с экрана или записью?»
Не хочу думать плохо, но людей на юбилее тещи было немало. Кто-то мог достать телефон и начать снимать.
Слухи ползут быстро…
Бля, вряд ли кто-то из своих так жестко решил нагадить, но я ни один вариант исключить пока не могу.
Не имею права.
«Записью».
Значит, все-таки кто-то извне старается, так?
Отбросив стыд в сторону, добавляю плюс один пункт к заказу.
«Проверь девушку. Та, что со мной на видео. Данные сейчас скину».
Пересылаю резюме Леры и на миг прикрываю глаза. Экран лежит экраном вверх.
– Уже соскучился по этой дырке? – слышится злой голос сына.
Распахнув глаза, понимаю, куда он смотрит, обернувшись.
На экран телефона, где открыто резюме Леры и стоит ее фото.
Блять, да что такое?!
Меня как будто сам бог закопать пытается.
– Паш, не бузи. Дмитрий Михайлович – человек взрослый и волен выбирать, с кем ему быть. Сердце не привяжешь, – слышится спокойный голос жены. – Мы должны уважать его выбор, да? Она же просто… чудо.
– Уважать выбор? Ма, это че за промывка мозгов? Ты еще скажи, за одним столом с ней сидеть придется!
– В моем доме и ноги ее не будет. Появится она у отца или нет, уже не мне решать. В офисе же продолжает работать. Ценная… сотрудница.
– Зой, перестань, – прошу устало. – Сказал же, разберусь. Маленькая, я разбираюсь. Но вы за сутки от меня хотите подвиг, а я… не Геракл, увы.
Тем временем подъезжаем к дому родителей Зои.
Входим вместе. Обстановка напряженная. Я всем своим нутром чувствую, как сильно мне здесь не рады. Я для них стал врагом номер один.
Но хуже всего, что Зоя тоже чувствует себя не в своей тарелке. Все потому, что, когда мы вошли, ее мама с какой-то подружкой по телефону трындела, осуждая… Охи, ахи, вздохи. Зоя, услышав это, мрачнеет.
– Других тем нет, да?
Ее это ранит.
Сын бесится.
Они забирают, что хотели. Я пытаюсь найти флешку и понимаю, что ее нет. Помогать мне никто не собирается, но я, преодолевая их ненависть и презрение, настойчиво спрашиваю:
– Кто забрал флешку?
– На налюбовался, что ли? – уточняет датый отец Зои.
Жена вздыхает, садится устало:
– Паш, деда уведи, а? Он сегодня с утра на кипише, передохнуть не мешало бы!
Потом она кивает матери:
– Мам, где флешка?
– Никто не брал! Там же, наверное.
– Ее нет.
Начинаю вспоминать. Зоя убегает, Пашка за ней. Я за семьей, отец Зои кидается в драку, еще кто-то… Свалка. Крики. Истерика. Перевернутый стол. Битая посуда…
Я не брал флешку.
Пашка – точно…
Начинаем искать дотошно, залезли всюду.
Вечер плавно скатывается в ночь, когда жена, ругнувшись, пускает несколько горьких слезинок.
– Сам ищи запись с подвигами. Нет ее. Может, выкинули срамоту?
Ужинаем у родителей.
Кусок в горло не лезет.
Удивительно, как мне еще наложили в миску и усадили за стол, а не вышвырнули хавчик за порог дома.
Едем обратно. Зоя рулит в центр, молча решив, что меня стоит отвезти первым, а потом – вернуться домой. Я не говорю ни слова против, рад даже такому пребыванию вместе.
Мы молчим, и тишина – гнетущая.
