– Они хоть посеять-то успели? – озадачился Матвей.
– Ты про Катерину? Не знаю. Нет вроде. Семён за седмицу сгорел. Дарья его немногим больше продержалась. Не до того им было.
– И как им теперь?
– Всем миром помогать станем, чего ж теперь, – развёл Григорий руками.
– Трудно им придётся, – протянул Матвей, вспоминая ярко-синие глаза и милые ямочки на щеках девушки.
– Я гляжу, запала тебе Катерина в душу, – помолчав, едва заметно усмехнулся Григорий.
– Самому бы знать, – неожиданно честно даже для самого себя признался Матвей. – Вроде гляну и смотреть хочется, а такого, чтобы дышать без неё не мог, вроде и нету. Красивая она, ничего не скажешь.
– Это верно. Красивая Катька девка. Таких ещё поискать. Да только с ней теперь ещё и малышей трое. А их всех кормить надо.
– Так у них что, совсем родичей нет? – насторожился парень.
– Там ведь как вышло, – смутился Григорий. – Семён с Дарьей против воли родительской сошлись. Даже венчаться в Екатеринослав ездили. А после сюда приехали.
– Так они не местные? – не унимался Матвей.
– Из-под Армавира приехали. Есть там станица малая. Роду-то они оба доброго. Да только самокруткой всё решили. Вот родичи от них и открестились. Может, с того и пошло у Семёна всё наперекосяк.
– Старая кровь, – задумчиво кивнул Матвей, припомнив один старый разговор с дедом Святославом.
– Верно. Оба старой крови были. Родовые, – удивлённо кивнул Григорий. – А ты про то откель знаешь?
– Дед Святослав как-то обмолвился.
– Ну да, он точно знает, – понимающе кивнул кузнец. – Так чего задумал, признавайся, – вдруг потребовал он.
– Пока ничего, бать, – ушёл Матвей в глухой отказ. – Так, думаю просто.
– Ну-ну. Думай. А ежели по правде сказать, то добрая Катерина жена будет. Вот помяни моё слово.
– Это ты с чего так решил? – удивился Матвей.
– То не я, то мать твоя так гуторит, – быстро перевёл кузнец стрелки. – Уж она-то точно знает. Да и то сказать, с малолетства за младшими присматривает да по хозяйству матери помогает. Ей ли хозяйкой не быть?
– Ну, тоже верно. Да только для лада в семье одного этого маловато будет, – проворчал Матвей в ответ. – Вы вон с матерью по сию пору друг на друга глянете, и глаза загораются.
– Да уж, сложилось у нас, – смутившись, буркнул Григорий.
– Вот и я так хочу. Чтобы сложилось, – быстро нашёлся парень и, оборвав разговор, принялся рыться в старом железе.
– Ты чего там вчерашний день ищешь? – озадачился кузнец.
– Где-то тут подкова была, от степного коня. Ты давеча Лукьяну коня перековывал.
– Было. А тебе зачем?
– Так у Катерины тоже степняк в хозяйстве. Вот и решил подковы заранее отковать. Чтобы после не возиться.
– Брось. У нас тех подков, вон, целый ларь. На любой размер, – отмахнулся кузнец. – Надо будет, по копыту подберёшь.
Вздохнув, Матвей бросил греметь железками и, вернувшись к горну, задумчиво поворошил в нём угли.
– Хватит маяться. Ступай уж, – усмехнулся кузнец. – Вижу ведь, задумал чего-то, а как сделать, сам не знаешь. Так ежели задумал, пойди да сделай.
Удивлённо хмыкнув, Матвей растерянно улыбнулся и, быстро сполоснув руки в бочке, отправился в дом. Достав из подпола горшок с орехами в меду и горшок с такой же ягодой, он уложил всё в крепкую корзину и, выйдя на улицу, решительно зашагал к дому девушки. К удивлению парня, на улицах станицы хоть галопом носись. Словно вымерли все. Эта мысль больно резанула Матвея. Он и сам не ожидал такой реакции на случившееся.
Подойдя к нужному тыну, он внимательно огляделся и, зайдя во двор, прислушался. Откуда-то из-за дома послышались звонкие детские голоса. Обойдя хату, Матвей оказался у небольшого огорода, на котором возилось всё выжившее семейство. Катерина, пропалывая грядки, что-то негромко напевала, а трое малышей слушали её открыв рот.
– По здорову ли, хозяйка? – негромко поздоровался Матвей.
– Ой, Матвей. Ты чего тут? – резко выпрямившись, удивлённо спросила девушка.
– Да так. Узнать зашёл, как вы тут. Может, помощь какая нужна?
– Благодарствуй, да пока управляемся, – подобравшись, вежливо поблагодарила Катерина.
– Не дури, Катя, – вздохнул Матвей. – Знаешь ведь, я с добром к тебе. Вот, возьми. Малых своих порадуешь, – протянул он ей корзину.
– Спаси Христос. А что это? – осторожно взяв корзинку, спросила девушка, не сдержав любопытства.
– Помнишь, я как-то говорил, что орех в меду больно вкусен?
– Было, помню, – улыбнулась девушка.
– Вот, попробовать принёс. Там ещё и ягода в меду. Может, пирожка малым спроворишь.
– Муки почти не осталось, – опустив голову, еле слышно призналась Катерина. – И посеять ничего не успели.
Матвей заметил, как по щекам девушки покатились слёзы. Она осталась самой старшей в семье и отлично понимала, что в сложившейся ситуации им с детьми без помощи соседей просто не выжить. Но и соседи тоже жили ожиданием осени. Ведь из-за мора сев прошёл не вовремя и потому им теперь предстояло решать проблему добычи хлеба.
– Ты, это. Заходи, ежели чего, – запнувшись, негромко подсказал Матвей. – Я с батей говорил. Он сказал, помогать станем. И дурного не думай. Не попрошу я ничего. Не то время.
Не прощаясь, парень развернулся и быстрым шагом вышел на улицу. Как объяснить девушке, вечно ждущей ото всех подвоха, что насильно мил не будешь, Матвей не понимал. Её отец, ушибленный несчастьем дочери, сумел внушить ей страх перед любым, кто пытался хоть как-то наладить с ней отношения. Пусть даже просто дружеские. Вот и жила девчонка в вечном ожидании подвоха.
Вернувшись в кузню, парень уселся на чурбачок и, задумчиво ероша себе чуб, принялся прикидывать, как можно помочь девчонке. По всему выходило, что придётся ехать в соседние поселения за мукой. Хлеб в их положении самый главный продукт. А с учётом того, что посеять они ничего не успели, то покупать надо много.
– Сходил? – с порога спросил Григорий, входя в кузню.
– Сходил, – всё так же задумчиво кивнул Матвей.
– И как у них?
– Хреново, – не сдержавшись, прямо высказался парень. – Мука на исходе, и посеять ничего толком не успели.
– Да уж. Задачка, – вздохнул кузнец. – И чего делать думаешь?
– За хлебом ехать надо. Муку покупать. Думаю, она и нам самим лишней не станет. Сеять-то поздно затеяли.
– Вот и я так думаю, – неожиданно согласился Григорий. – Да и мать сетует, что муки мало осталось. В общем, собирайся, сын. В Екатеринослав поедем. Благо денег хватает. А по осени на ярмарке ещё заработаем. Ты замки свои делай. Добрый товар. Быстро расходится.
– Возни с ними много, – скривился парень.
– Всё одно делай. Нам лихое время пережить потребно, – надавил кузнец.
– Добре. Вернёмся, займусь.
Их разговор прервало появление Настасьи. Влетев в кузню, словно вихрь, казачка с ходу приняла свою излюбленную позу и, оглядев мужскую половину семьи, возмущённо спросила:
– Вы чего это расселись, словно на именинах?
– Так заказов нет, Настя, – улыбнулся Григорий в ответ. – А клинок затевать сегодня поздно. Да и металла для такой работы маловато.
– Да я не о том, – нетерпеливо отмахнулась Настасья. – Я там отложила кой-чего Катерине. Матвей, запрягай коня, отвезёшь.
– Ты чего затеяла, мать? – растерялся кузнец.
– Как это чего? Нешто можно детей малых без куска хлеба оставить? Вот и сложила им на первое время. А вы, как с мукой вернётесь, можно будет и ещё чего собрать. Шевелись, Матвейка, – подогнала она растерянного сына.
– Вот бес в юбке, – восхищённо рассмеялся Григорий, обнимая жену.
* * *
Как было сказано на кольце известного царя – всё проходит, и это пройдёт. Станица пережила и навалившийся мор. Отплакали, отвыли вдовы, пришли немного в себя вдовцы, разобрали по соседям и родичам сирот, и жизнь снова начала входить в свою колею. Матвей, исполняя долг, регулярно выезжал в патрули и разъезды. Будучи единственным в станице пластуном, он просто вынужден был тянуть службу, потому как больше просто некому было.
Григорий, заметив, как похудел и осунулся парень за время этих бесконечных выездов, даже отодвинул его от работы в кузне. Самого Матвея это не устраивало от слова совсем. Все начатые дела оказались отложенными, и конца этим проблемам не было видно. Макар Лукич, один из старшин станицы, сочувственно глядя на парня, только головой качал и, вздыхая, тихо ворчал:
– Вот ведь запрягли казака. И как только тянет?
Матвей же, понимая, что заменить его просто некем, сцепив зубы, продолжал тянуть свою лямку, возвращаясь в станицу, только чтобы помыться и переодеться. Настасья, не выдержав, умудрилась закатить скандал старшинам, кроя их так, что краснели даже кинжалы на их поясах. В общем, спустя два месяца такого режима было принято решение выпускать Матвея из станицы только в том случае, если возникнет необходимость в следопыте.
Самому парню вся эта неразбериха не доставляла больших неудобств, но все затеянные дела встали, а значит, нужно было как-то выкручиваться. Он ничего сложного в жизни в степи не видел, но регулярные возвращения обратно в станицу несколько выбивали из колеи. Как говорится, вы или туда, или сюда, а то раздражает. В общем, всё когда-то кончается, кончилась и эта катавасия. Отмывшись в бане и отоспавшись, Матвей отправился в кузню.
Григорий, не ставший трогать на его столе ничего, что было оставлено, увидев сына, едва заметно улыбнулся и, кивая на разложенные части, спросил:
– Помнишь хоть, что делать хотел?
– Да тут и помнить нечего. Собрать только правильно надо, – усмехнулся парень в ответ.
– Много замков собрать успеешь? – поинтересовался Григорий, подходя к столу.
– Полдюжины уже есть, ещё штуки три соберу, – подумав, решительно ответил парень.
– Добре, – обрадованно кивнул кузнец. – У меня уж про них спрашивали.
– Кто? – удивился Матвей.
– А старшина торговый, что бумаги на ярмарке выписывает на торговлю.
– А ему-то что до тех замков?
– Понравились. И про врезные спрашивал. Говорит, их многие спрашивают.
– О, как, – удивлённо хмыкнул Матвей. – Да уж, знать бы раньше.
– И чего?
– Так частей бы побольше наделал. Глядишь, успел бы и пару десятков собрать.
– Бог с ним. Сколько есть, столько и будет, – отмахнулся Григорий. – Всё одно на всю выручку придётся хлеба закупить. В поле-то у нас едва треть от посеянного взошло. И у всей станицы так.
– Да уж, оказия, – скривившись, вздохнул парень, быстро прикидывая, как ещё можно поправить пошатнувшиеся дела.
– За Катерину думаешь? – вдруг спросил Григорий.
– Нет. Не до неё теперь, – качнул Матвей чубом. – Хотя и ей бы помочь не мешало.
– Не оставят их, – кивнул кузнец. – Поможем. Нам-то проще. Слава богу, живы все остались. А остальное – дело наживное.
– Тоже верно, – задумчиво кивнул Матвей. – А что старшины по клинкам решили? Будут заказывать?
– Будут. Я уж всё нужное на бумаге описал и им отдал. В общем, каравана ждём.
– Неужто поехали? – изумился парень.
– Поехали. Раньше-то не до того было. Так что, теперь как привезут, самая работа начнётся.
– А у нас сколько на продажу готово? – не унимался Матвей.
– Так сколько и было. Восемь пар, как сделали, так и лежат.
– Эх, встретить бы того князя ещё раз, – вспомнив горячего грузина, усмехнулся Матвей.
– Да уж. Повезло нам в тот раз. Одним махом все клинки забрал и не поморщился, – понимающе усмехнулся Григорий.
– Бать, хлеб зерном, или сразу мукой брать станем? – задал парень весьма актуальный вопрос.
Готовая мука обходилась в покупке хоть и дороже, но в итоге её выходило больше, чем просто обмолоченного зерна. Так что вопрос был не праздный. К тому же на мельнице за работу приходилось отдавать часть продукта, что его никак не устраивало. Не то время, чтобы хлебом разбрасываться. В общем, тут было о чём подумать, но, похоже, Григорий этот вопрос уже успел обдумать.
– Так и того, и другого брать надобно, – вздохнул кузнец. – Семенное зерно-то пропало.
– Вот ведь… – снова скривился Матвей. – И у всех так?
– Само собой, – удручённо вздохнул кузнец.
