Не отвечаю и иду в зал. Градов за мной и идет он слишком тесно. Его дыхание дотягивается до моих плеч и шеи. Волосы я собрала в пучок. Жаль, нельзя собрать мурашки в невидимый уголок.
– Раз, два, три, четыре, пять, хочет Анечка сыграть? – Матвей протягивает руку и останавливает меня перед дверью, положив ее на мою грудь. К себе прижимает.
Дышу его туалетной водой. Ни молекулы кислорода не долетает до меня. В носу, на языке, в каждой поре он.
Хватка сильная, животная. Сердце бьется в горле. Дыхание Мота частое. В ушах треск от него, из-за которого зажмуриваюсь.
Заканчивается все резко, как и началось.
Градов отпускает меня и подталкивает вперед, и вот я уже в спортивном зале, присоединяюсь к Олесе, которая спрашивает, почему я так долго.
Произошедшее между мной и Градовым вновь кажется галлюцинацией. Но грудь продолжает ныть, а горький аромат его одеколона травит рецепторы.
Глава 16. Аня
– И последний кружочек, – физрук сегодня как с цепи сорвался.
Адская пара. Начинаю думать, что это Градов все подстроил, но, похоже, он тоже подустал и смотрит на всех волком.
– Расходимся. В следующий раз готовимся сдавать нормативы, – прозвучал свисток.
И вот она – свобода.
До раздевалок плетусь, еле переставляя ноги. Мое тело привыкло к нагрузкам. Несколько часов могла тренироваться, а сегодня спустя полчаса мечтала о конце занятий. Вот так вот сказывается на мне нервотрепка последних дней.
Градов подрезает мне путь и, как ни в чем не бывало, уходит в мужскую раздевалку.
Готова выплюнуть легкие, горло растянуто хриплым частым дыханием, мышцы гудят, и я не знаю, как смогу подняться на четвертый этаж, где у нас следующее занятие.
– Козлов совсем сегодня козел.
Это фамилия нашего физрука.
– Был же нормальным преподом, а сегодня что нам устроил? Подготовку к олимпиаде?
– Не знаю как вы, а я хочу купить справку, чтобы больше не появляться на его занятиях.
– У меня сердце выпрыгивало из груди раз сто.
Девчонки жалуются. Плюхаюсь на деревянную скамейку, не в силах поддержать их разговор. Да и не хочу, если честно. Иногда свои мысли нужно оставлять при себе. Мало ли кто решит воспользоваться ненарочной болтливостью.
Кто-то выходит из душа, кто-то заходит. Все продолжают обсуждать сегодняшнее занятие и плавно переключаются на следующее. У нас лекция с параллельной группой, это последняя пара и уже проносятся предложения забить на нее и прогулять.
– Матвей прикроет, – слышу имя своего врага, и по позвоночнику против воли ползут разряды электричества. Они жалят, отчего выпрямляюсь по струнке.
Чтобы Градов прикрыл меня? Скорее луна с неба упадет, чем Матвей скажет в мою защиту хоть слово.
Одна за другой девчонки уходят из раздевалки. Уж не знаю, идут разговаривать с «гордостью» института или собираются с силами и поднимаются на четвертый этаж. У нас экзамен по этому предмету, так-то.
– Все нормально? – Лена подсаживается и начинает одеваться. – Знаешь, прохладный душ бодрит.
Кисло улыбаюсь. Настроения нет.
– Идешь? – спрашивает. Лена с Олесей готовы идти, а я решаюсь все же сходить в душ.
Мне легче, когда я одна. Да и в запасе у меня целых пятнадцать минут.
– Как знаешь, – ведет плечами, – а то можем подождать.
– Спасибо. Справлюсь. Займите мне хорошее место на лекции. Подальше от Градова!
Мы посмеиваемся, и за девчонками закрывается дверь.
Да, одной спокойнее.
Парни из соседней раздевалки точно закончили свои дела и ушли. Не надо будет думать, что кто-то войдет. Типа Градова.
Снимаю с себя мокрую насквозь форму и иду в душ. Стою под струями какое-то время, позабыв о лекции. Вода прохладная, а мне не холодно.
Когда слышу хлопок двери, быстро выключаю воду.
Неужели я больше не одна? Неужели пришла следующая группа? Но почему тогда не слышу ничьих голосов?
– Олеся, это ты? – в ответ тишина. – Лена?
Наверняка девчонки решили меня дождаться. Потому что… Потому что хороших мыслей в голове нет. А плохие закручиваются в клубок со скоростью света.
«– Раз, два, три, четыре, пять, хочет Анечка сыграть?»
Градов. Его рук дело. Очередная шутка, заставляющая нервы заостриться и проткнуть все мое тело от испуга.
Медленными шагами дохожу до выхода из душевой и заглядываю за дверь. Никого. Послышалось?
Несмотря на то, что на мне нет ничего из одежды, а купалась я под прохладной водой, мне жарко. По коже стекают не капли, а пот. Полноценно дышать не могу, живот и солнечное сплетение скручивает.
Хочется, чтобы сейчас вошла Олеся и спросила, почему я так долго. Но ничего не происходит. Возвращаюсь в душевую. Моего полотенца нет. А пятнадцать минут назад я вешала его на то место, куда сейчас смотрю.
Тонкое спортивное полотенце малинового цвета. Если его сложить, то оно занимает место не больше карманной косметички.
По ногам сквозит, и как бы сердце ни посылало разгоряченную кровь к стопам, я не двигаюсь и не чувствую ничего, кроме пульса в висках и бьющейся жилки на шее. Ровно той же, которую хотела перекрыть Градову.
Из одежды только туфли, и… Трусы.
Черт, черт, черт!
Открываю все шкафчики, заглядываю под них, затем в технический шкаф. Может, кто-то не самый умный закинул все туда?
Пусто. Везде. В каждом уголке.
В одной руке сжимаю трусы, в другой одну туфлю. Голова распухает от обилия догадок и мыслей. Трясусь, когда температура моего тела достигает отметки сорок.
Страшно. Стыдно. Я заставила Матвея снять с себя последнюю вещь – его боксеры, а он оставил мне из всех вещей лишь трусы.
Ненависть к Градову бурлит в каждой клетке. Это же его рук дело. Кроме него некому.
Он хочет увидеть мою грудь. Сказал грубее, правда, но сути меняет. Хочет сравнять счеты. Это все он – Матвей Градов.
Придурок.
Надеваю трусы, затем туфли. От отчаяния готова забиться в угол. В носу пощипывает, и я в шаге от признания: мне хочется плакать.
Приоткрываю дверь. Никого. До аудитории идти целых четыре этажа вот в таком виде. Ни в каком, то есть. Это уже не комплект черного кружевного белья, в котором я была у него в клубе. Там вообще был полумрак, и я сидела за столом. Сейчас же… Полно студентов, преподавателей, светло и уже очень холодно.
Мурашки атаковали каждый сантиметр тела. Щеки же, наоборот, горят, словно их облили бензином и подожгли. До боли.
Бегу вверх, а все отступают. Смеются. Фотографируют. С силой закусываю нижнюю губу, пока плотнее прижимаю руки к груди.
Уже нет усталости, а пазлы складываются во вполне логичную картинку. Все было продумано давно. Начиная от игнора, черного списка и заканчивая специально брошенной фразой.
Градов действовал не один. Кто-то ему помогал. Олеся?
Перед аудиторией останавливаюсь. Ситуация повторяется. На этот раз я не отказалась бы даже от рваных колготок.
Вхожу без стука. Градов у трибуны. Он медленно поворачивает голову в мою сторону, а все вокруг замирают. Можно услышать жужжание комара, залетевшего сюда еще летом.
Скалится с наслаждением. Ловит мое чертово смущение, стыд, краску, которой покрываюсь с головы до ног. Ее видят все!
– Анна Демидовна. Вы опаздываете. Что же Вас так задержало? – скрещивает руки на груди и спускается ко мне. Звук шагов как молоток для моих ушей. А на нем кроссовки, должно быть, бесшумными.
Горло напряжено. Чертовски сложно сохранить невозмутимость и сдерживать рев.
– Это ты, да? – уточняю, по глазам вижу разливающуюся удовлетворенность своей местью.
– Ты о чем? – наигранно хмурится и быстро опускает взгляд на мои сцепленные на груди руки.
По классу пошел шепот, смешки. Вспышка и громкое: «Блядь!».
– А, ты про свою одежду? Прости. Ее хотели украсть какие-то чужаки. Пришлось позаботиться и спрятать ее.
– К-куда?
Нельзя ненавидеть человека больше, чем я сейчас ненавижу Градова. Это чувство взрывает меня, уничтожает, губит. Дышать не могу от жгучей ненависти. А Матвей уставился на меня с брезгливостью и отвращением.
– В шкафчик. В мужской раздевалке.
– Ключ.
– Так быстро?
Кто-то из девчонок подрывается с места, но сменяющийся на мгновение убивающий взгляд Градова останавливает всех. Он и ракету остановит на полпути, если Мот только взглянет на нее.
Из заднего кармана Градов достает ключ. Протягивает его, но стоит мне потянуться одной рукой, он поднимает свою руку выше. Играет.
– Ну что ж ты, Анечка? Не хочешь получить ключ, где спрятаны твои… – наклоняется. Его вкусный аромат вызывает тошноту. Голос – бешенство, а от ткани рубашки, которая едва коснулась моей кожи, – термический ожог, – лифчик, колготки, юбка, кофточка. Еще был телефон и сумка, да?
– Придурок, – смело смотрю в его глаза, полные желчи и гнева.
– Аккуратнее, Анечка. Ты же хочешь получить ключ? – вновь показывает его мне, но все повторяется: я тянусь, он поднимает руку.
А потом достает еще один ключ. Теперь в каждой его раскрытой ладони по ключу. Какой нужный, я не знаю. И мне придется взять два. Это значит…
– Бери, Анечка. Тебе нужны оба. Твои вещи в этих двух шкафчиках.
Глаза останавливаются на одном ключе, потом на другом. Одинаковые, да и Градов может врать.
– Матвей, пожалуйста. Не надо, – прошу тихо. Последнее, что могу произнести. Первая слеза скатывается. Прокладывая дорожку, режет, словно острое лезвие.
Градов прокладывает за ней пусть, но это его не трогает.
– Не плачь, Исхакова. Тебе не идет. Бери ключи и вали…
Шутки закончились. Мелкие пакости тоже. Началась настоящая месть. С кровью, жестью, вырванными жилами и красной пеленой перед глазами.
Вдох. Сложно решиться. В аудитории под сотню человек. Все пялятся на меня. Моя ярость такой силы, что я хочу, чтобы все они разом ослепли.
Раскрываю руки и кладу их на ладони Градова. Секунда же. Ее хватит, чтобы схватить и снова прикрыться. А Матвей…
– Спешишь? – зажимает мои руки в своих.
Нет! Нет-нет-нет.
Вторая слеза.
Смех, ахи, похабные шуточки. Кто-то из девчонок зовет Градова, но он не реагирует. Король ведь.
А когда Мот лениво перемещает свой взгляд на мою грудь, морщится.
– Было бы что скрывать, Анечка. Я разочарован, – и разжимает руки. Забираю ключи, накрываю ладонями грудь. Отпрыгиваю от Матвея. Он источник заражения.
Слов нет, а вот чувств очень много. И все душат.
– Отомщу. Понял меня? – говорю спокойно, но в глазах Матвея зажигается нехороший огонек. Губы слегка поджимаются, горло дергается, когда он сглатывает.
Думал, я так просто сдамся даже после такого позора?
