– Добро пожаловать в Бостон, друзья. Пожалуйста, не забудьте заглянуть под сиденья и забрать с собой все свои вещи. Приятного вечера и спасибо за то, что воспользовались услугами компании «Грейхаунд»[6 - Greyhound Lines (greyhound (англ.) — «борзая») – автобусная компания, обслуживающая более 3800 пунктов назначения по всей Северной Америке.], – нараспев произнес измученный водитель.
С жужжанием включилось флуоресцентное освещение салона, и пассажиры медленно зашевелились.
Фрэнк, кряхтя, проснулся и выглядел сбитым с толку. Он сонно заморгал, глядя на меня.
– Мы уже здесь? Быстро доехали, да? – Он зевнул, поскреб щетинистый подбородок и поднялся. Его суставы хрустнули, как горсть маленьких белых окуньков, выброшенных на летний тротуар. – Думаю, лучше припрятать эту бейсболку «Янкиз»[7 - «Нью-Йорк Янкиз» – профессиональный бейсбольный клуб, базирующийся в Нью-Йорке. Вечный соперник бостонской команды «Бостон Ред Сокс».], а то мне могут надрать задницу, а?
Я скупо улыбнулась. Уже по меньшей мере в десятый раз он упомянул о соперничестве Бостона и Нью-Йорка.
Пассажиры не спеша потянулись в переднюю часть автобуса. Фрэнк помог мне снять багажную сумку с верхней полки, и я присоединилась к шаркающей очереди на выход. В животе нарастало тревожное чувство. Меня угнетало беспокойство по поводу прибытия в то место, которое теперь считалось домом.
* * *
Выйдя под ливень, я натянула на голову капюшон толстовки и огляделась по сторонам в поисках машины Карен. Долго искать не пришлось.
– Джессика! Сюда! – Она окликнула меня из-под огромного клетчатого зонта.
Я нерешительно помахала в ответ, протягивая ей свой баул. Карен поспешила ко мне и укрыла зонтом.
– Это все твои вещи, или что-то осталось в багажном отделении автобуса? – Она взялась за ручки и стала помогать мне тащить сумку.
– Здесь всё. Вчера я отправила остальное в колледж Святого Матфея.
Мы побежали к машине. Нас ожидал сверкающий черный внедорожник, который моя мама назвала бы машиной «ну-ка-посмотри-на-меня». Ирония в том, что все обычно пялились разинув рты на наш допотопный зеленый «фольксваген», вероятно, недоумевая, как эта рухлядь вообще ездит. Мама называла его винтажным, а я бы назвала стимулом к тому, чтобы обзавестись карточкой донора органов[8 - Донорская карточка указывает, какие органы ее владельца могут быть использованы в случае его смерти для пересадки раненым или больным.]. Мама окрестила свою смертельную ловушку Зеленым Монстром в честь печально известной стены левого поля «Фенуэй-парка»[9 - Бейсбольный стадион в Бостоне, домашняя арена команды «Бостон Ред Сокс». «Зеленый монстр» – так называют часть ограждения стадиона, стену высотой более 11 метров, являющуюся очень сильной помехой при дальних ударах отбивающих. Собранный из железных листов, «Зеленый монстр» известен непредсказуемыми отскоками мяча, а из-за отсутствия традиционных матов он еще и травмоопасен.]. Иногда передвижение на нашей колымаге напоминало тур по самым захудалым автомастерским страны. Но каждый раз, когда я порывалась попросить маму продать чертов драндулет, что-то меня останавливало; в конце концов, это была единственная частичка родного дома, которую она привезла с собой.
Теперь, когда мамы не стало, я чувствовала себя предателем, продавая машину, но проживание и питание стоили недешево, да и для первокурсников в кампусе все равно не было парковки. Adios[10 - Прощай (исп.).], Зеленый Монстр.
Мы с Карен одновременно захлопнули дверцы внедорожника. Она бросила промокший зонт на заднее сиденье и посмотрела на меня с улыбкой. Узел у меня в животе немного ослаб. Она действительно выглядела искренне обрадованной встречей со мной.
– Ну, Джессика, как…
– Вообще-то просто Джесс, если ты не возражаешь. Все зовут меня Джесс.
– О, ладно, извини. Что ж, Джесс, как прошла твоя поездка?
– Отлично. Никаких пробок или чего-то в этом роде.
– Хорошо. Я знаю, что иногда автострада может быть настоящим кошмаром. – Карен завела мотор и выехала на улицу. – Мы будем дома всего через несколько минут. Ты, должно быть, умираешь с голоду. Удалось перекусить в поездке?
Я отрицательно покачала головой. Хоть и помешанная на фастфуде, я понимала, насколько опасно его сочетание с долгими поездками на автобусе, поэтому отказалась от посещения «Макдоналдса».
– Я попросила Ноя заказать кое-что из еды к твоему приезду – сама я не очень хорошо готовлю. – Она состроила извиняющуюся мину.
– Все в порядке, мама тоже не блистала у плиты. – Я усмехнулась, когда в памяти всплыли запахи подгорелых запеканок, похожих на кирпичи, и других неудачных кулинарных экспериментов.
Карен рассмеялась.
– Что правда, то правда; это у нас общее. Ной заказал тайские блюда, подойдет? Но если тебе не нравится тайская кухня, мы могли бы взять пиццу или еще что-нибудь по дороге домой, тут неподалеку отличная маленькая пиццерия…
– Нет-нет, тайская кухня – то что надо.
– О, прекрасно. Мы часто заказываем тайскую еду, тем более что наше любимое заведение открыто допоздна. И они даже делают доставку мне в офис!
Мы проезжали мимо множества дизайнерских магазинов, куда я бы никогда даже не попыталась заглянуть; как и любой девчонке, мне нравился шопинг, но не хотелось впадать в уныние из-за ценников. Да и в любом случае дизайнерские шмотки по большей части были не в моем вкусе; я предпочитала винтаж. Но Карен, похоже, была завсегдатаем модных заведений. Даже в полночь, под проливным дождем ее стрижка пикси выглядела безупречно, а макияж будто нанесли с помощью аэрографа. Одежда, хотя с виду неброская, повседневная, выдавала очень высокое качество.
А в лице Карен были настолько знакомые черты, что у меня защемило сердце.
Она поймала мой пристальный взгляд, и я быстро отвела глаза, пытаясь найти тему для разговора.
– Вы с Ноем работаете неподалеку отсюда?
– Совсем недалеко, прямо в деловом квартале по ту сторону «Пруденшал-центра»[11 - Закрытый торговый центр в многофункциональном комплексе в районе Бэк-Бэй в Бостоне.]. – Карен указала на возвышающийся силуэт небоскреба. – Мы работаем в одной юридической фирме, но практически не видимся в течение дня. – Она закатила глаза. – Наши дела очень редко пересекаются.
Мы проехали по Мальборо-стрит, застроенной красивыми особняками из бурого песчаника, которые теснились плечом к плечу, словно величественные солдаты, застывшие по стойке смирно. Карен втиснулась на узкое парковочное место, придерживая руль одной рукой с непринужденной опытностью настоящей горожанки.
– Лихо ты.
– Спасибо, – ответила она. – Должна сказать, что именно навык параллельной парковки мне как городской девушке пришлось осваивать в первую очередь. Ты бы видела, как Ной корячился, когда только переехал сюда. Это было довольно жалкое зрелище. Мы потеряли несколько бамперов и разозлили многих соседей. – Она прищурилась, вглядываясь в запотевшее ветровое стекло, и вздохнула. – Похоже, этот дождь нескоро прекратится. Придется еще немного помокнуть.
Мы распахнули двери и бросились к задней части машины, чтобы поскорее забрать из багажника мою сумку. Когда мы подъезжали к дому, в окне показалась фигура Ноя, и теперь он сбежал по ступенькам вниз, чтобы помочь нам. И все же, пробыв под дождем каких-то полминуты, мы переступали порог уже промокшими до нитки.
– Привет, Джессика.
Тут пришлось пережить неловкий момент – Ной пытался решить, обнять меня или пожать мне руку. Выбрав компромиссный вариант, он похлопал меня по плечу.
– Мы рады, что ты с нами.
– Вообще-то она предпочитает Джесс, – подсказала Карен.
Ной вскинул брови и повернулся ко мне.
– Хорошо. Прости, Джесс.
Мы с Ноем встречались всего один раз, на похоронах моей матери. Я могла бы со всей определенностью сказать, что в молодости он был действительно хорош собой. Его волосы и усы оставались густыми и блестящими, хотя и обильно тронутыми сединой. Высокий, он когда-то обладал атлетическим телосложением, но с возрастом несколько обрюзг. Он не был таким общительным, как Карен, по крайней мере с незнакомцами; впрочем, меня это вполне устраивало. После похорон он, полагаю, не знал, что мне сказать, и потому говорил очень мало. Я часто ловила на себе его долгие взгляды и распознала признаки того, что он напуган моим внешним видом. Мои колготки в сетку, армейские ботинки и крашеные волосы вызвали у него явное неодобрение. По тому, как он косился на меня теперь, я могла сказать, что в его отношении к моей внешности мало что изменилось.
– Я покажу тебе дом, Джесс. Ной, дорогой, отнеси сумку наверх, а потом мы все вместе перекусим, – сказала Карен.
Ной с моей сумкой исчез, поднявшись по лестнице из полированного дуба, и Карен устроила мне, как она выразилась, гран-тур. Я уловила в ее словах сарказм, хотя и не находила его уместным. Их квартира… мягко говоря, потрясала воображение. Поначалу они купили квартиру на первом этаже, а когда представилась возможность, выкупили и второй этаж. Затем оба этажа отремонтировали и объединили в одну квартиру. Апартаменты напоминали пятизвездочный отель. На деревянных полах лежали восточные ковры с замысловатыми узорами, а стены, подобно драгоценностям, украшала эклектичная коллекция произведений искусства. Я была почти уверена, что картина над каминной полкой принадлежала кисти Пикассо, и, осознав это, чуть не подавилась жвачкой.
На первом этаже находились гостиная и столовая, обставленные антикварной мебелью; кухня для гурманов, которую Карен называла «показухой», поскольку сама редко бывала дома, чтобы стряпать; кабинет, отделанный красным деревом, и великолепно оборудованная ванная. Пока мы переходили из помещения в помещение, я инстинктивно держала руки в карманах, чувствуя себя второклассницей на экскурсии по музею, где запрещено что-либо трогать.
Наверху располагалась спальня Карен и Ноя с кроватью под балдахином и ванной с джакузи. Кабинет Карен находился на том же этаже за дверями из освинцованного стекла.
Она завернула за последний угол и открыла дверь справа.
– А вот и твоя комната, – сказала Карен. – Надеюсь, тебе здесь будет удобно.
Я огляделась, разинув рот от изумления. Всю стену от пола до потолка занимали книжные полки, ломившиеся от книг. Такого изобилия я не видела нигде за пределами публичной библиотеки или книжного магазина. В углу стояли кровать, кресло и тумбочка. У противоположной стены – комод из того же гарнитура, а на внутренней стороне двери висело зеркало.
– Я знаю, это не совсем идеально, – сказала Карен. – В том смысле, что здесь нет шкафа и места для письменного стола, но ты можешь пользоваться гардеробной в холле, сложить туда все, что не поместится в комоде. И я вспомнила, что видела много книг у тебя дома, поэтому подумала, что ты, возможно, не против такой обстановки. Как ты догадываешься, мы приспособили эту комнату под библиотеку.
Я прошлась по комнате, рассматривая полки.
– Не могу поверить, что у тебя столько книг.
Карен выглядела довольной.
– Ну, я всегда любила читать, как и твой дедушка. И твоя мать, как ты, наверное, знаешь. Я убрала с полок все книги по юриспруденции, так что мы не будем заходить и беспокоить тебя своими рабочими делами. А книги твоей мамы перенесла сюда.
– Книги моей мамы?..
– Да, она оставила несколько коробок с книгами, когда уходила из дома. Я хранила их на чердаке… ну, сама не знаю зачем, но все это время они были здесь, и я подумала, что тебе, возможно, будет приятно иметь их у себя в комнате. Надеюсь, ты не возражаешь.
– Спасибо, – выдавила я из себя.
На корешках мелькали знакомые имена: сестры Бронте, Джейн Остин, Шекспир, Эдгар Аллан По. Некоторые тома даже выглядели как первые издания. Находиться в окружении стольких знакомых историй было равносильно воссоединению со старыми друзьями, и я отчаянно боролась со слезами, которые угрожающе наворачивались на глаза. Я совсем не хотела, чтобы Карен увидела меня раскисшей, да и, честно говоря, устала плакать. Это начинало казаться излишним.
– Ты пока устраивайся, а потом почему бы тебе не спуститься к нам, и мы поужинаем? – сказала Карен, тактично отступая назад и закрывая за собой дверь.
Чуть позже мы расположились на полу в гостиной вокруг кофейного столика. Несмотря на первое впечатление, будто в доме ничего нельзя трогать, Карен и Ной вели себя довольно непринужденно. Ной так вообще скинул ботинки посреди комнаты и уминал пад-тай[12 - Классическое блюдо тайской кухни из обжаренной рисовой вермишели с овощами и ароматным соусом.], откинувшись на девственно-чистый диван кремового цвета. Не столь храбрая, я сидела на ковре, наклоняясь над столиком, чтобы взять еду. Мы смотрели окончание бейсбольного матча.
– Знаешь, возможно, здесь, в Бостоне, это противозаконно – укрывать фаната «Янкиз», – пошутил Ной.
Я не стала поправлять его, хотя у меня не было никакой связи с «Империей зла бейсбола»[13 - Официальное прозвище команды «Нью-Йорк Янкиз».]. Вместо этого мы обсудили планы на следующую неделю. У меня оставалось всего десять дней до переезда в общежитие колледжа Святого Матфея.
– Я тут подумала, мы могли бы поехать вместе утром, чтобы без пробок добраться до кампуса. Мы с Ноем оба взяли выходной, – сказала Карен.
Она поковырялась в лапше и подцепила вилкой кусочек тофу.
– Да я могу запросто доехать на поезде, станция недалеко от кампуса. Мне нужно взять с собой только одну сумку. Я сама могу распаковать вещи…
Карен замотала головой еще до того как я закончила говорить.
– Не глупи, Джесс, это не проблема. Мы ведь хотим помочь, правда, Ной?
Ной рассеянно кивнул в знак согласия, не отрывая глаз от игры.
– М-м-м, конечно.
Карен подмигнула мне.
– Видишь? Все улажено. Тем более что я никогда раньше не бывала в колледже Святого Матфея. Хочу посмотреть, где ты будешь учиться.
Я сдалась, хотя все еще чувствовала себя обузой. Мы покончили с едой, и я помогла убрать со стола. Завернутые в фольгу остатки блюд и контейнеры навынос заполнили холодильник, выстроившись шаткой башней, словно съедобный вариант «Дженги»[14 - Настольная игра, в которой игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх, делая башню все более высокой и все менее устойчивой.].
– Видишь, какая у меня хозяйственная жена? Воплощение Бетти Крокер[15 - Бренд и вымышленный персонаж, используемый в рекламных кампаниях продуктов питания и рецептов. Самая известная домохозяйка США.], – пошутил Ной, пристраивая упаковку недоеденного пад-тая на коробку с пиццей.
– О, заткнись, пожалуйста, а? – парировала Карен. – Джесс, тебе пора в постель, ты выглядишь совершенно измученной.
Умываться в отделанной мрамором ванной было непривычно; моя зубная щетка и тюбик зубной пасты выглядели сквоттерами, незаконно пробравшимися на девственно чистую столешницу.
Менее чем через десять минут, когда я забралась в постель, одетая в спортивные штаны и одну из любимых старых футболок, раздался тихий стук в дверь.
– Войдите.
Карен просунула голову в дверной проем; на кончике ее носа примостились стильные очки для чтения в квадратной оправе.
– Устроилась? Тебе что-нибудь нужно?
– Все в порядке, спасибо.
– Хорошо. Я просто заглянула, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.
Казалось, она хотела сказать что-то еще и на мгновение задержалась в дверях, прежде чем снова заговорить.
– Джесс, я лишь хочу, чтобы ты кое-что знала.
Я ждала продолжения.
– Меня не было в твоей жизни, но это не по моей воле. Я не виню твою мать или какие-то обстоятельства. В нашем разрыве виноваты мы обе, но знай, что я очень любила ее. Мы любили друг друга.
– Я знаю.
В моих словах не было и намека на шутку, я говорила честно. Карен совершенно искренне горевала из-за смерти моей матери, я видела это своими глазами.
– И мою просьбу пожить у нас не воспринимай как благотворительность или что-то в этом роде. – Она слегка поежилась. – Мы же семья. Да, обстоятельства нашего знакомства ужасны. Я бы хотела, чтобы это произошло, когда твоя мать была еще жива, но судьба сложилась иначе. Я не уверена, узнаем ли мы когда-нибудь, почему она прыгнула, но…
Я вскинула голову.
– Она не прыгала.
Карен выглядела озадаченной.
– Я думала, полиция решила, что это…
– Что ж, они неправы. Она этого не делала. Она бы никогда так не поступила! – Не понимаю, что на меня нашло, но я почти кричала.
– Я… ладно, прости.
Карен, похоже, не знала, что еще сказать, поэтому просто пробормотала «спокойной ночи» и исчезла.
Я долго смотрела на дверь, чувствуя, как кровь бешено стучит в ушах. Я знала, что повела себя грубо, но ничего не могла с собой поделать. Так я реагировала всякий раз, когда кто-нибудь хотя бы намекал на то, что моя мать покончила с собой, и почему-то услышать это от Карен оказалось особенно тяжело. Уж кто-кто, но она не имела права судить о моей маме. Они даже не разговаривали целую вечность. Не Карен ездила за ней по всей стране, разгребая последствия ее выходок. Все это легло на мои плечи, и я бы знала, если бы у мамы обнаружилась склонность к самоубийству. Тяга к саморазрушению – да. Беспробудное пьянство – безусловно. Но чтобы наложить на себя руки? Ни за что.
Я огляделась в темноте, наблюдая за странными угловатыми тенями, отбрасываемыми книжными шкафами на потолок. Когда гнев улегся, я осознала, насколько измученной себя чувствую, хотя усталость не распространялась на мои мысли, которые все еще крутились в голове. Сон несколько часов боролся с эмоциями, прежде чем наконец-то взял верх.
