Вернее, теперь – парка. Размерами не очень-то и большого, всего в несколько кварталов, но куда впечатляющей красоты, чем могло показаться снаружи. Внешне, за высокой кованной оградой, прутья которой молотки и горны кузнецов слепили в форме вытянувшихся в небо копий, кроме сомкнувших ряды кленов, берез и лиственниц ничего больше и не увидишь. Лишь редкие проблески между деревьями намекали на то, что внутри парка находилось нечто большее.
Где-то там, среди листвы, вились тропки, выложенные белым камнем и огороженные от выстриженных, мягких газонов мелкими змейками тонких, железных поребриков. Дорожки пересекались, скрещиваясь очертаниями сложного лабиринта, в котором ориентиром служили арки живой изгороди, где плющ и особый, не плодоносящий “виноград” сплетался узлами на деревянных и железных прутьях, а дорожки бежали дальше.
Они вливались внутрь островков, спрятанных за ухоженными, тоже выстриженными кустами. Среди этих островков, на лавках, под навесами, можно было застыть ненадолго, отдохнуть от суеты столицы и полюбоваться фонтанами, изящными и воздушными. Такими же изящными, как и статуи из белого мрамора – вечные компаньоны тех, кто приходил в Рассветный Сад. А если пойти чуть дальше, то можно действительно, в самом деле, натолкнуться на лабиринт – из все тех же кустов, только на сей раз высотой в три метра.
Существовала даже городская легенда. Старый, романтичный миф. Что если с закрытыми глазами, завязанными черным шелком, пройти лабиринт и отыскать центр, где стоял маленький фонтан с плачущим ангелом, то, когда откроешь глаза, первое лицо, которое увидишь – непременно окажется тем человеком, с которым построишь семью.
Надо ли говорить, что по весне в парк часто приходили молодые.
– О чем задумался? – спросил Милар, потягивая кофе.
Арди же, в свою очередь, грел ладони о чашку с ароматным, янтарным Каргаамским чаем. В последнее время юноша полюбил именно этот сорт трав. С едва заметными нотками жасмина, лаванды, чебреца и чего-то еще. Арди не знал данной травы и подозревал, что никогда и не узнает, потому как для того требовалось посетить восточный материк.
Вряд ли ему когда-либо выпадет шанс увидеть заморские земли…
– О Каргааме.
– О Каргааме?
Арди кивнул.
– Могу ли я поинтересоваться, господин маг, почему ты думаешь о Каргааме, когда у нас, кажется, наметился первый, за все прошедшие месяцы, прорыв в деле?
Милар показательно постучал пальцами по пригласительному билету. Билету, который они получили от старьевщика.
Вместе с…
Арди покрутил в пальцах ленту. Простую, шелковую, желтую ленту.
Несколькими днями ранее
Оставив указания криминалистам и прочим работникам умственного фронта Второй Канцелярии, Ардан с Миларом, забинтованные и далеко не приветливые, сели в автомобиль и покатились обратно в сторону Центрального Района.
Ночной город встречал их точно так же, как и любого другого своего жителя, заплутавшего на улицах столицы и спешащего вернуться домой. А может и продолжавшего, как и напарники, заниматься неотложными делами.
Они мчали в потоке других автомобилей. Останавливались на перекрестках, дожидаясь разрешающего сигнала светофора, а потом снова вперед. Милар курил и, порой, прикладывался губами к фляге, где плескалась терпкая, пахучая жидкость. Не виски, а что-то иное. Менее крепкое, но с более резким запахом.
Арди, по обыкновению, уперся лбом в стекло и смотрел на проплывающие мимо огни высоток и небоскребов. И чем ближе к Кривоводному каналу, тем ниже становились здания, сужались улицы и проспекты, да и прохожих куда меньше на тротуарах.
Кровь матабар, пусть и не так активно, как раньше (сказывались бодрящие отвары) делала свое дело, заживляя те немногие раны, что получил Арди. Он чувствовал, как порезы закрывались плотной коркой, стягивающей кожу рубцами, а ушибы рассасывались, позволяя мышцам получить живительный кислород и питательные элементы.
– Завидую тебе, – скривился Милар, прикасаясь пальцами к повязке на шее. Туда пришелся один из ударов когтей куклы-демона. И окажись капитан чуть менее ловким и вертким, а его сабля не такой быстрой и острой, то дети господина Пнева остались бы сиротами, а жена вдовой. – Поспал, поел и снова как новенький.
Ардан промолчал. Может, если бы не месяцы вливаний в себя разнообразных отваров, призванных постепенно вытягивать Лей из организма, разгоняя метаболизм, то слова капитана не далеко отошли бы от истины.
Помнится однажды, в юношестве, на ферме Полских Арди, задумавшись об очередном эксперименте с книгой Николаса-Незнакомца, прошелся позади амбара, где ковбои, обычно, развлекались стрельбой по банкам. На спор, разумеется. С порой приличными ставками, доходящими до двадцати пяти ксо.
И одна такая пуля расцарапала плечо Ардану. После чего едва не произошло драки. Стрелявший ковбой обвинял Арди в дурости и рассеянности, а сам Ард оказался не сильно рад порванной рубахе и тому факту, что оказался на грани невидимых троп Спящих Духов.
Их разняли (в последствии Ардан признал, что был неправ – в конечном счете все знали, что там нельзя ходить и считать ворон, а ковбой извинился, что был слишком сосредоточен на банках и деньгах), а от царапины, причем весьма глубокой, не осталось и следа уже через полторы недели.
Чтобы не попала зараза, Ардан выварил несколько кореньев с травами, растолок в ступке, а получившейся жижей забил рану и плотно замотал бинтом – не хотел, чтобы кто-нибудь волновался.
Но это в Эвергейле, у самого подножья родных, Алькадских гор.
– После поместья Иригова заживало столько же, – внезапно пробормотал Ардан.
Милар, сосредоточенный на том, чтобы протиснуться между двумя трамваями, пропустил сказанное между ушей. Арди же, вновь, как и в Тверди, сжимал и разжимал кулак.
Он чувствовал, что в данный момент, даже несмотря на истощение от бодрящих отваров, куда ближе к тому, как ощущал себя в родных горах, нежели в степях.
Абсурдный парадокс.
Все должно было выглядеть с точностью наоборот. Его регенеративные особенности крови Матабар должны были опуститься почти до неотличимого от человеческого минимума (опять же – из-за отваров), как, собственно, и прочие физические возможности.
И все же…
– Почти приехали, – напомнил капитан.
Ардан посмотрел за окно. И вправду – высотные здания, из стекла, бетона и стали сменились изящными, приземистыми, разноцветными строениями Центральных районов.
Арди встряхнул ладонью и покачал головой.
Мысли завтрашнего дня.
Как и в прошлый раз они свернули с проспекта внутрь хитросплетения узких улочек внутренней части Центрального района, где не имелось разделения на пешеходную и проезжую части.
Благо, что в данный час на улице уже почти никого, кроме тревожных воробьев, нахохлившихся голубей и редких ворон – не встретишь. Попетляв какое-то время впритирку к поребрикам, они остановились около цветочной клумбы.
Милар приложился к горлышку фляги, вытер губы краем порванного пальто и, тяжело хватаясь за дверную стойку, вышел наружу. Сабля на поясе, револьвер в расстегнутой кобуре. Ардан же, с учетом почти опустевших Звезд, просто молча шел следом. От него сейчас польза весьма условная.
– Летом надо будет подкрасить, – Милар заботливо похлопал ладонью по крыше “Деркса”… на которой и так краска слоями отклеивалась – все равно, что слоеный пирог.
Улыбнувшись автомобилю так, как обычно улыбаются любимым домашним животным, капитан развернулся и направился к шаткому, просящему ремонта, навесу. Спустившись по лестнице к двери, ведущей в псевдо-подвальный этаж, Милар на мгновение застыл и обернулся к Ардану.
– Ты сейчас как?
– В каком плане?
– Готов, если что, – Милар указал ладонью на эфес сабли.
– На одну печать меня хватит.
– А как же…
– Плакальщица сломала все накопители.
Капитан резко побледнел.
– Ты же знаешь, что это подотчетное имущество? – кажется, тот факт, что Ард лишился всех накопителей напрягал капитана куда больше, нежели затянувшийся вечер в компании демона и Старьевщика. – Нам придется на каждый аккумулятор писать рапорт. На рапорт объяснительную. Потом запрос Дагдагу на возмещение и… Вечные Ангелы… да я так писарем стану, господин маг. Знаешь что? Будем считать, что мазня, которую ты накалякал после Питомника, была твоим первым, неудачным опытом. Все. Хорош. Сам будешь теперь все свои бумаги заполнять. Я столько даже в лицее не писал, как…
– Может вам чаю предложить? – раздалось изнутри. – Или вы так и будете на улице орать? Дом-то жилой, между прочим.
Капитан скрипнул зубами и, открыв дверь, первым вошел внутрь. Все те же полки, все та же меловая доска и совершенно тот же, причем, кажется, занятый починкой все того же ботинка, молодой юноша. А может и не очень молодой.
Мутации имели совершенно различный характер. К примеру, насколько понимал Ардан, Йонатан и госпожа Тантова обладали повышенными возможностями тела, ставящими их на одну грань с орками по силе, эльфами по скорости и ловкости, наделяя, попутно, регенеративными способностями огров.
Вопрос цены подобных изменений оставался, разумеется, открытым.
В чем именно заключались мутации помощника-сапожника – кто знает.
– А что, кроме чая ничего нет? – процедил Милар, подойдя вплотную к стойке.
“Сапожник” отреагировал на капитана как на нечто незначительное. На событие не достойное и капли внимания. Вместо ответа, юноша попросту положил на прилавок… баночку гуталина.
– Предлагаешь почистить мне туфли?
– Предлагаю натереть вам лицо, господин дознаватель, а то не очень сочетается с вашим внешним видом, – не отрывая взгляда от шила и ботинка, ответил сапожник.
Милар скрипнул зубами и потянулся к эфесу, но его опередил Арди.
– Доброй ночи, господин…
– Зовите меня, – “юноша” задумался, явно на ходу выдумывая себе имя. – Маренир.
– Как в старой сказке?
– Ага, как в сказке, – только и ответил сапожник. – Вы к Старьевщику?
– А есть другие варианты? – вклинился капитан.
– Гуталин перед вами, – пожал плечами Маренир. – так что решать вам, господин дознаватель.
– Да я…
Ардан схватил Милара за плечо. В другой день капитан, скорее всего, легко бы оставил Маренира в фехтовании колкими фразами, но только не после Плакальщицы… и только не после того, что та показала капитану. Арди не спрашивал, что за видение заставило капитана выстрелить в своего напарника, да и, если честно, не считал себя вправе задавать такие вопросы.
– Да, к Старьевщику, – спокойным тоном, ответил Арди.
– Тогда милости прошу, господин Эгобар.
И юноша, как и в прошлый раз, щелкнул пальцами по бусинам на счетах. Часть стеллажей с туфлями отъехала в сторону, обнажая проход в следующее помещение.
– Благодарю, – кивнул Ардан и прошел в проход.
Милар, бросив недовольный, многозначительный взгляд на сапожника, поспешил следом. Последний, впрочем, проигнорировал капитана, так и не отвлекшись от своего непростого дела.
– Почему ты с ним так любезен? – шепнул Милар, когда за ними закрылась своеобразная “дверь”.
Арди уже собирался ответить, но не успел. Они вошли внутрь лавки. Артефакты, безделицы, выставочные ряды, бесчисленное множество, казалось бы, обычных бытовых предметов из разных эпох, но спрятанных под мутноватыми, экранированными от Лей, стеклянными куполами.
Под потолком светили лампы, а за стойкой, сидя на стуле, обнаружился и владелец заведения.
Костюм он сменил… пижамой. Не из шелка или парчи, а простой, тканевой. Желтого цвета, вышитая зелеными нитками, складывающимися в узор зайчиков. Вместо цилиндра – чепчик, обнаживший широкую залысину. На ногах – кожаные тапочки, а красноречивые усы… обмякли и свалились вниз. Видимо с утра их приходилось смазывать кремом, дабы те стояли в разные стороны.
И только насмешливый взгляд на лице, напоминающим морду выдры, не менялся.
– Потому что всегда надо быть любезным с тем, кто стоит на страже врат, господин капитан-дознаватель, – с едва заметной иронией в голосе, произнес Старьевщик. И, как и в прошлый раз, тут же потерял всякий интерес к капитану. – Господин Эгобар. Могу ли я нижайше поинтересоваться – успешно ли вы съездили к моему, во всех отношениях, дорогому товарищу?
Ардан буквально всем телом ощущал напряжение, исходящее от Милара. А краем глаза и вовсе замечал, как Пнев то и дело тянется к револьверу. Затем замирает, убирает руку от кобуры и вновь тянется обратно.
Старьевщик тоже не мог не замечать подобного смятения, но, как и сапожник, не обращал ни малейшего внимания.
– Мы… разобрались с явлениями, которые тревожили вашего знакомого, господин Старьевщик.
Лицо странного человека тронула не менее странная улыбка. Как если бы на Арди одновременно смотрел скалящийся хищник, довольный тем, что добыча сама по себе, без лишних усилий, пришла в его логово; а с другой стороны – перед юношей сидел добрый, немного беспечный, по обыкновению дураковатый пекарь. Мягкий и теплый, как и его изделия.
Арди все пытался разобраться кого именно он видит перед собой – пекаря или хищника, но неизменно приходил к одному единственному варианту ответа.
Перед ним сидел Старьевщик. Такой, каков он есть.
И потому – опасный.
Может быть лишь немногим менее опасный, чем Полковник. Но уж точно куда страшнее, нежели Йонатан или Цассара.
– Тогда, как и было обещано, господин Эгобар, первая часть моей благодарности, – Старьевщик хлопнул ладониями.
На сей раз они оказались без перчаток и от внимания Арда не укрылись жуткие, отвратные шрамы, оставленные химическими ожогами. Местами кожа сморщилась до состояния вот-вот готовой порваться, мокрой бумаги. Местами наоборот – вспенилась и встопорщилась, напоминая собой кору осины. И при всем при этом, кожа будто… пульсировала. Как если бы под ней билось миниатюрное сердце, только разрезанное вдоль и вытянутое от запястья до пальцев.
Старьевщик заметил взгляд Ардана.
– Наследство беспечной молодости, господин Эгобар, – развел он руками и улыбнулся в прежней, беспечной манере, хотя теперь Арди смог различить в улыбке осколки сожалений. – Но мы ведь этой прекрасной, весенней ночью обсуждаем не меня, так ведь?
Крак-крак-крак.
Потрескивая, неумело переставляя ноги, дергаясь из стороны в сторону, к Милару и Ардану из глубины лавки шествовала… кукла. Ростом с шестилетнего ребенка, покрытая лаком, с “лицом”, выкрашенным масляными красками так, чтобы напоминать лицо девочки. Румяны, носик и громадные, белые глаза. А еще красное платьице в синий горошек. И клацающие по паркету туфли, на поверхности которых отражался свет Лей-ламп.
– Вечные Ангелы! – воскликнул Милар и вытащил револьвер. Взведя курок, он переводил дуло с куклы на Старьевщика и обратно. – Проклятье, так и знал! Так и знал, что это все твоих рук дело и…
– Милар, – шепнул Арди, аккуратно опуская ладонью револьвер напарника. – Это просто кукла, напарник. Просто кукла.
Капитан скрипнул зубами, сверкнул глазами, выругался, затем еще раз, но железо, все же, убрал.
– Я бы поинтересовался что именно вызвало столь драматичную реакцию вашего товарища, господин Эгобар, но, боюсь, что перестал любить слушать страшилки перед сном еще в детстве. И уж тем более не стану нарушать данный принцип посередине ночи, – по голосу Старьевщика сложно было понять, насколько он серьезен, а насколько – говорит в исключительно театральной манере. – Райни, пожалуйста, отдай нашему гостю его заслуженную награду.
