Егор выругался себе под нос и ударил по рулю. Я вздрогнула, но не обернулась. Его раздражение только подтверждало мои подозрения: тот поцелуй был ошибкой, минутной слабостью, о которой он теперь жалеет. А я, дурочка, все еще прокручивала его в голове, как любимую сцену из романтического фильма.
Я вспоминала, как его губы касались моих, как его руки обнимали меня, как бешено колотилось мое сердце. Это воспоминание было единственным, что согревало меня, и одновременно оно же причиняло мне самую сильную боль. Потому что теперь я знала: это никогда не повторится.
У него есть Вика – красивая, уверенная в себе, взрослая. А кто я? Просто девчонка, которая случайно оказалась под одной крышей с ним.
– Знаешь, – вдруг сказал он, не глядя на меня, – ты первая девушка, которая способна довести меня до белого каления просто своим молчанием.
– Я польщена, – пробормотала я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Всегда мечтала пополнить чей-нибудь список достижений.
– Сарказм тебе не идет, – заметил он, но я заметила, как уголок его губ слегка дрогнул.
– А тебе не идет роль заботливого старшего брата, но вот мы здесь, – парировала я, вкладывая в эти слова всю боль, всю ревность, все разочарование, которые накопились во мне.
Светофор переключился на зеленый, и он резко нажал на газ. Остаток пути мы проехали в тишине, но что-то изменилось. Напряжение стало другим – менее враждебным и более… электрическим.
Я чувствовала это изменение, но не понимала его. Что происходило между нами? Что означали эти взгляды, эти недосказанные слова, эта странная напряженность? И имело ли это все какое-то значение, учитывая существование Вики?
У входа в университет Егор внезапно схватил меня за руку, когда я уже собиралась выйти. Его прикосновение обожгло кожу, и я едва сдержала дрожь. Его пальцы были теплыми, сильными, и мое предательское сердце забилось быстрее от этого простого контакта.
– Саша, – начал он, и его голос звучал непривычно мягко. В нем не было привычной язвительности, только какая-то странная уязвимость, которую я никогда раньше не слышала. – Мы должны поговорить о том, что произошло.
Мое сердце забилось быстрее, но я покачала головой. Я не могла позволить себе эту слабость. Не могла позволить себе надеяться, мечтать, верить в то, что между нами может быть что-то. Не сейчас, когда я видела его с другой, когда я знала, что у него есть девушка, которая имеет на него полное право.
– А что-то было? – отрезала я, вкладывая в это короткое слово всю решимость, на которую только была способна. – Ничего не произошло. И ничего не должно произойти. Ничего не было Егор.
Выдернула руку и выскочила из машины, пока моя решимость не испарилась. Пока я не сделала что-то глупое – не бросилась ему на шею, не разрыдалась, не призналась в своих чувствах. Я бежала от него, как от пожара, зная, что если останусь рядом с ним хоть на минуту дольше, то сгорю дотла.
Весь первый день в университете я не могла сосредоточиться на лекциях. Мои мысли постоянно возвращались к Егору, к его глазам, губам, рукам… И к Вике, к ее прикосновениям, к ее словам, к тому, как она обвивалась вокруг него, словно ядовитый плющ вокруг дерева.
Эти два образа сталкивались в моей голове, создавая бурю эмоций, с которой я не могла справиться. Ревность, обида, боль, желание – все смешалось в один огромный ком, который застрял в горле и не давал дышать.
Прекрати!
Приказывала я себе, когда очередной преподаватель бросил на меня недовольный взгляд, заметив, что я не слушаю.
Он встречается с другой. Он твой сводный брат. Это вдвойне табу!
Но мое глупое сердце не слушало доводов разума. Оно продолжало биться чаще при одной лишь мысли о нем, продолжало жаждать его прикосновений, его взглядов, его слов. И это было самым болезненным предательством, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться – предательством собственного сердца.
Глава 7
Егор
Знаете, что бывает, когда твоя жизнь катится по прямой, и ты уже привык к маршруту? А потом кто-то внезапно выламывает руль и швыряет тебя в кювет?
Примерно так я себя и почувствовал, когда отец объявил о том, что женится. И ладно бы просто женился – так нет, еще и переселяет в наш дом какую-то девчонку, дочь своей новой пассии.
«Егор, это твоя новая сестра».
Сестра, блядь.
Будто мне нужна была сестра. Будто мне вообще кто-то был нужен, кроме отца, с которым мы и так неплохо справлялись последние пятнадцать лет после смерти мамы.
Когда их автомобиль подъехал к дому, я стоял на крыльце, скрестив руки, и наблюдал за этим цирком с каменным лицом. Мое персональное вторжение инопланетян. Чужаки приехали и теперь будут жить в моем доме, есть из моей посуды, дышать моим воздухом.
Ебаный ад.
А потом она вышла из машины.
Я ожидал увидеть очередную избалованную принцессу в розовых шмотках с плюшевым единорогом в обнимку. Или типичную бунтарку с черными ногтями и кислотно-зелеными волосами. Или просто стервозную девицу, которая смотрит на всех свысока.
Но из машины вышло хрупкое создание со светлыми растрепанными волосами, которое нервно поправляло длинный кардиган, словно пытаясь за ним спрятаться. Она подняла на меня глаза – огромные, голубые, испуганные – и тут же опустила их снова.
Их цвет был таким ярким, что на секунду я забыл, как дышать.
Я почувствовал что-то странное, но быстро взял себя в руки. Какая, нахрен, разница, как она выглядит? Это не меняет факта, что она вторглась в мою жизнь и теперь будет портить ее одним своим присутствием.
– Это Егор, иди покажись девочкам, – отец хлопнул меня по плечу и притянул к себе, как будто я был чертовым щенком, которого показывают гостям. – Сашенька, познакомься, мой сын Егор. Теперь вы одна семья, так что привыкайте друг к другу. А ты, Егор, теперь старший брат, так что головой отвечаешь за девочку.
Старший брат, блядь. Головой отвечаю. Отличная шутка, пап.
Я только кивнул и пробормотал: «Охуенно, теперь я еще и нянька».
Она, конечно, не расслышала, но по тому, как дрогнули ее губы, было ясно – она поняла, что я не в восторге от нашего знакомства.
– Давай, Егор, помоги с коробками, – сказал отец, не замечая, что между нами воздух уже можно ножом резать.
– Я не грузчик, – ответил я, не сдвинувшись с места. – Пусть сами таскают свои шмотки.
Ее мать рассмеялась, отец хотел что-то сказать, но она его остановила. Умно. Не хватало еще прямо сейчас устроить семейный скандал.
С того дня я старался как можно чаще показывать, что она мне не нравится. Что она мне вообще до лампочки. Я язвил, усмехался, подкалывал ее по каждому поводу. А повод всегда находился – то она роняла книги, то спотыкалась на ровном месте, то краснела, как помидор, от любого моего взгляда.
Идеальная мишень.
Проблема в том, что я не мог перестать смотреть. Меня раздражало в ней все: как она ходит, маленькими осторожными шагами, словно боится наступить кому-то на ногу. Как она заправляет прядь волос за ухо, когда нервничает. Как она кусает губы, когда читает.
Как она улыбается своей матери – искренне, открыто, светло.
А еще сильнее меня раздражало то, что это все… не раздражало. Совсем.
В один из дней я специально включил музыку на полную, когда она пыталась читать в гостиной. Ожидал, что она просто уйдет – обычно так и было. Но в этот раз она подняла на меня глаза и выдала:
– Знаешь, мне всегда казалось, что на обложках детских книг про динозавров должны быть предупреждения: «Осторожно, некоторые из них дожили до наших дней и теперь ведут себя как придурки».
Я был так ошарашен, что даже не сразу нашелся с ответом. Саша вдруг показала зубы – маленькая белая мышка, которая внезапно укусила кота.
Это было… забавно? Нет, скорее неожиданно. И почему-то это меня завело больше, чем следовало бы.
Вечером я не выдержал и уехал на своей тачке – просто чтобы проветрить голову. Гонял по ночным дорогам до утра, пытаясь выкинуть из головы образ Саши с этим ее вызывающим взглядом.
Мне нельзя так думать о ней.
Она – дочь новой жены отца.
Она теперь вроде как моя сестра, хоть мы и не связаны кровью. Да и не в моем вкусе она вообще. Я всегда западал на девчонок типа Вики – уверенных в себе, сексуальных, с формами.
А Саша – это какое-то хрупкое недоразумение, которое вечно прячется по углам и краснеет.
Но чем больше я убеждал себя, что она мне не нравится, тем чаще ловил себя на том, что наблюдаю за ней. Как она заваривает чай на кухне, как натягивает рукава свитера на пальцы, когда ей холодно, как сосредоточенно хмурит брови, когда что-то рисует.
Помню, как мы столкнулись в коридоре, и она испуганно отшатнулась, но не отвела глаз. Смотрела прямо, с вызовом. И я почувствовал, как что-то внутри переворачивается. Не мог понять, что это – раздражение или что-то еще, более опасное.
В тот вечер я позвонил Вике. Мы не виделись около недели, и она с радостью приехала. Всю ночь мы занимались сексом, пытаясь соблюдать тишину, чтобы не разбудить весь дом.
Это было хорошо. Привычно. Безопасно.
Вика всегда была простой и понятной. Мы встречались уже почти год, и все устраивало нас обоих. Она никогда не требовала обещаний верности или разговоров о будущем. Мы просто проводили время вместе, когда нам этого хотелось.
Утром я встал рано и решил приготовить завтрак. Вика проснулась вскоре после меня и спустилась на кухню, обнимая меня сзади и целуя в шею.
Обычное дело. Ничего особенного.
– Зай, ты забыл посолить, – проворковала она, наклоняясь ко мне и касаясь волосами моей щеки.
Я обычно не выношу таких прозвищ, но с Викой как-то смирился. Она всегда звала меня этими дурацкими словечками, и я просто перестал обращать внимание. Я улыбнулся ей, позволяя взять солонку и исправить мою ошибку.
– Так лучше, правда? – она посмотрела на меня снизу вверх, наклонив голову. – Ты бы пропал без меня на кухне, мой сладкий.
Я что-то буркнул в ответ. Ее привычные ласковые слова и прикосновения сегодня почему-то раздражали сильнее обычного. Но я молчал. Не видел смысла обострять ситуацию.
А потом я услышал тихие шаги и, обернувшись, увидел Сашу, стоящую в дверях кухни. Она выглядела так, словно ее ударили – растерянная, с широко распахнутыми глазами, которые тут же наполнились чем-то похожим на боль.
И я вдруг почувствовал себя виноватым.
Зачем? Что я сделал не так?
Вика – моя девушка, и она имеет полное право обниматься со мной на кухне.
– О, привет, – сказала Вика, заметив Сашу. – Ты, должно быть, Саша? Егор рассказывал о тебе. Я Вика.
Я внутренне напрягся. Что за хрень? Я почти ничего не рассказывал Вике о Саше, только упомянул пару раз, что отец женился, и теперь у него есть падчерица, которая живет с нами.
– Да… Привет, – выдавила Саша, и ее голос звучал так, словно она вот-вот расплачется.
Глава 8
Егор
Я наконец посмотрел на нее, и что-то внутри меня перевернулось. Она выглядела как потерянный ребенок, и я вдруг понял, что не хочу, чтобы она смотрела на меня так – будто я ее предал.
Но что я мог сказать? «Извини, что у меня есть девушка»? «Прости, что я позволяю ей обниматься со мной»? Это было бы абсурдно.
Вика снова прижалась ко мне, проводя рукой по моей спине, и я позволил ей это делать, хотя внутри все кричало: «Стой, перестань, не сейчас». Но я молчал.
А Саша развернулась и выбежала из кухни, даже не позавтракав.
Что-то странное произошло в тот момент. Она смотрела на меня так, словно я сделал ей больно. Словно ее что-то задело. Словно… словно ей было не все равно.
И эта мысль заставила мое сердце биться быстрее.
– Какая странная девочка, – пожала плечами Вика, продолжая возиться со сковородкой. – Она всегда такая?
– Она… она просто застенчивая, – ответил я, понимая, что защищаю Сашу. От кого? От Вики? От ее замечаний?
Вика улыбнулась, прижимаясь ко мне еще сильнее.
– Егорушка, тытакой заботливый старший брат, – проворковала она, и я почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения.
Старший брат.
Эти слова неприятно царапнули что-то внутри. Потому что я не чувствовал себя ее братом. Потому что моя реакция на Сашу не имела ничего общего с братскими чувствами.
После завтрака Вика уехала – у нее была какая-то важная встреча. А я остался наедине с мыслями о Саше и ее странной реакции на Вику.
С того дня Саша начала избегать меня. Полностью. Если раньше она пряталась лишь отчасти, то теперь это стало ее главной целью. Она не смотрела на меня, не отвечала на мои редкие попытки заговорить, отворачивалась, когда я входил в комнату.
И это меня бесило. Я привык к тому, что она рядом, что я могу ее дразнить, видеть, как она краснеет от моих подколок. А теперь она просто… исчезла.
Но потом отец решил, что я должен возить ее в университет. Каждый день. Как будто мне больше нечем заняться.
– Придется тебе, сынок, возить Сашу в университет, – сказал он за завтраком, словно это была самая естественная вещь в мире. – Теперь это твоя постоянная обязанность. Справитесь?
Я чуть не расхохотался. Справимся ли мы? После того, как она убегает, едва завидев меня? После того, как между нами возникла эта странная, неназванная напряженность?
О да, мы отлично справимся.
Но я просто кивнул и сказал:
– Хорошо.
