Да такой сильный, что я даже зажмурилась, не в силах смотреть вверх. Огонь мгновенно потух, а монахи, которые следили за всем действом, забегали.
Естественно, в тот день казнь отменили.
Меня уволокли обратно в сырую темницу и оставили там до завтра. Пока не просохнет хворост и дрова для костра. Так объявили мне два вонючих монаха, когда снова запирали засов на двери.
Я же, оставшись одна, радостно ходила по каменной темнице. Понимая, что Высшие Силы слышат меня. И как я могла усомниться в их любви ко мне?
Следующее зловещее утро наступило внезапно.
Измучившись всю предыдущую неделю терзаниями и думами, в эту ночь я спала крепко и беспробудно. Лишь когда два монаха пришли в мою келью, я продрала сонные глаза и, увидев склонившиеся надо мной тощие, мерзкие физиономии, воскликнула:
– Неужели опять?
Они не ответили, а неучтиво подняли меня с соломы и поволокли наружу.
Второй раз переживать подобное было ужасно.
Монахи снова тащили меня на центральную площадь на расправу. Но я уже не сдерживалась, как вчера, а горько рыдала. Мои нервы сдали, мне было все равно, что обо мне подумают.
Мы вышли из просторных дверей, и я едва не упала, оступившись. Больно подвернула ногу, шагнув со ступени. Закусила губу.
Как и вчера, мне в лицо ударил яркий поток солнечного света. И в этот момент раздался мужской голос:
– Постойте! Отпустите эту женщину!
Я резко распахнула глаза и увидела его.
Незнакомец стоял у нас на пути. Он как-то грозно и недовольно смотрел на моих вонючих «сопровождающих».
Широкоплечий и высокий, он был одет в темно-зеленую военную форму. В сапогах и треуголке с пряжкой на боку шляпы. Форма подчеркивала его стать и отменную выправку. Темно-русые волосы собраны в хвост на затылке, высокий лоб, орлиный взор и яркие зеленые глаза.
Лет тридцати или чуть больше, он показался мне настоящим красавцем. Вообще, я впервые увидела в этом времени хоть кого-то прилично одетого. Не в рясу и не в грязную заношенную одежду, которую носило местное население.
– Что вам угодно, господин? – спросил недовольно сопровождающий меня монах и крепче сжал моё плечо. – Мы ведём эту ведьму на казнь.
– Ее имя Мари Шаль? – продолжал требовательно спрашивать незнакомец, а его взор изучающе прошелся по мне.
Я же, не понимая, что происходит, так и лила горькие слезы, только уже беззвучно.
– Да. Ее так зовут. Эта великая грешница, ее надо сжечь! – проворчал второй монах, произнеся совершенно глупую фразу.
– Его святейшество, аббат Фалло отпустил этой девице все грехи, – заявил мужчина в форме и показал какой-то свиток с печатью. – Вот её индульгенция! Посему немедленно отпустите ее! И развяжите!
От слов мужчины я опешила. Даже перестала плакать. Вперилась взором в лицо этого красавца-военного и недоумённо хлопала глазами.
– Но аббат приказал нам доставить ведьму на костёр, на площадь, – продолжал гнуть своё первый монах.
– Ты что, глухой? Девице отпущены все грехи! – процедил мужчина, и его рука легла на эфес сабли, висевшей на поясе.
– Эта нищенка свободна! – раздался вдруг голос аббата Фалло, который появился во дворе и смотрел в нашу сторону. – Она одумалась и покаялась. Я отпустил ей все грехи. Потому святая церковь не имеет к ней претензий.
Только после этих слов настоятеля монахи развязали мне руки. И нехотя отошли, что-то недовольно бубня.
Я же никак не могла прийти в себя.
Меня не сожгут?
Боже, это просто какой-то нереальный сказочный сон!
Я была не в силах поверить во всё это.
От такого неожиданного спасения у меня даже закружилась голова. Я пошатнулась и едва не упала. Начала уже оседать, но военный тут же удержал меня за талию, быстро обхватив крепкой рукой. Поднял меня на ноги, да так легко, словно я ничего не весила. Хотя я совсем не была пушинкой.
Это весьма впечатлило меня. Какой же он сильный!
– Вам дурно, сударыня? – озабоченно поинтересовался мужчина, склоняясь надо мной, ибо был выше меня на целую голову.
Его вежливое обращение и близость едва снова не лишили меня чувств.
Просто непозволительно быть таким красивым, да еще тогда, когда я выгляжу как толстая корова.
– Вроде лучше, – пролепетала я, не понимая, кто этот красавец из сказки, который обращался ко мне «сударыня».
Я уже подозревала, что в этом мире вообще не знают вежливых слов, а только все бранятся.
– Мари, пойдёмте со мной, – предложил он, отводя меня подальше от стен аббатства, осторожно придерживая под локоть.
Мы остановились под раскидистым деревом, где была тень. И только тут я поняла, что от мужчины не пахнет. Точнее пахнет какими-то терпкими травами, немного кожей и всё. Никакой вони от него не исходило. Он был первым человеком в этом мире, кто не вонял, как помойка или дикое животное. И это поразило меня.
Я смотрела на незнакомца с яркими зелеными глазами и ничего не понимала.
Откуда эта индульгенция? И почему Фалло вдруг смилостивился надо мной?
Словно прочитав мои мысли, мужчина тихо сказал:
– Надо уходить отсюда, Мари. Пока этот жадный аббат не потребовал еще денег. И так выложил за эту бумажульку тридцать луидоров!
Ах, вот оно что!
Он просто дал этому греховоднику денег. И, похоже, немало. Вот что произошло. Но зачем этот статный красавец-военный спас меня?
Что ему надо?
– Позвольте представиться: Анатолий Муранов, штабс-капитан в отставке. Сейчас служу главным управляющим у богатого фабриканта Ивана Абрикосова.
Глава 10
Он галантно снял треуголку и немного склонил голову в знак почтения.
– А! Так вы русский! – обрадовалась я.
– Да.
Я опять окинула его взором, уже начиная мысль разумно. Импозантный высокий красавец с гордым профилем, широкоплечий и мужественный. К тому же галантный и вежливый.
Мне точно не мерещиться всё это?
Ох… я снова нервно выдохнула. Такой статный мужчина даже в моей прошлой жизни был бы настоящим сердцеедом. И в этом времени наверняка соблазнил не одну даму.
– Это многое объясняет.
– Что же? – спросил Анатолий, приподнимая бровь.
– Что от вас не воняет, как от… – я замялась, чуть не ляпнула, как от немытого коня.
Сразу было ясно, что этот соблазнительный красавчик ходит в баню или еще куда-то там мыться. У него даже волосы были чистыми. Тёмные, густые и блестящие. Он был без этого жуткого парика, которые я видела на нескольких аристократах здесь на площади. И это делало его невероятно привлекательным.
Вот только бы выражение лица он сменил. Уж больно грозно и мрачно смотрел на меня.
Мне уже казалось, что в этом мире я не увижу больше мытых людей. Но теперь вот такой сюрприз. На этого мужчину реально было приятно смотреть, и я даже ощутила едва уловимый тонкий аромат вербы и можжевельника. Даже духами он пользовался чуть-чуть, а не лил весь флакон на себя, как делали в этом королевстве повсеместно богатые дворяне. Это воспоминание Мари отчего-то сейчас отчётливо всплыло у меня в сознании.
– Понимаю вас, – кивнул военный и сильнее нахмурился, проводя изучающим взглядом по моему лицу и фигуре. – Я тоже по приезду был немного шокирован здешними порядками не мыться.
– Вот-вот! А я здесь живу уже который год.
– Сочувствую. Но я могу вам помочь, Мари.
Чем же? Кстати, что ему нужно от меня? Зачем он спас меня? Я что-то так опешила от его ошеломляюще эффектного вида, что даже забыла об этом.
– Вы знаете мое имя?
– Да. Я нашел вас по Книге Судеб. Давно уже искал вас. И мне повезло, когда аббат Фалло занёс вас в Реестр Ведьм. Оттого ваши отпечатки пальцев попали в общий источник данных.
– Вот как? – озадачилась я, вспомнив как два монаха тыкали мои пальцы в некую вонючую субстанцию, а потом прикладывали к обрывку бумаги.
Так вот для чего они это делали! Всё же как интересно. Вроде отсталый мир, а какие-то отпечатки пальцев и база данных людей.
– Да. Тут же помчался сюда, во Францию. Верхом, чтобы быстрее. Загнал пару лошадей. Боялся не успеть. Но Слава Богу, казнь отложили на сутки.
– Да, Слава Богу, он послал дождь, – кивнула я, отмечая, что военный хорошо говорил по-французски.
– Мы долго не могли найти вас. Вы никогда и нигде не оставляли ваших отпечатков, с того дня, как ушли из дома. Это очень расстраивало вашего батюшку. Он уже год ищет вас.
– У меня есть отец?
Мужчина удивленно окинул меня взглядом.
– Да, – кивнул он и как-то недоумённо спросил: – Вы разве позабыли о нём?
Я поняла, что сморозила глупость. Настоящая Мари вообще-то должна была знать о своём отце. А не спрашивать у какого-то штабс-капитана. Но я-то ничего не знала! Я попала в это тело только неделю назад.
– Простите меня, Анатолий. Эти гадкие монахи так жестоко обращались со мной, – залепетала я, пытаясь выкрутиться из этой щекотливой ситуации, чтобы он не понял, что я ничего не знаю о прошлом Мари. – Я пару раз ударилась головой недавно, и у меня случаются провалы в памяти.
– Они что, били вас? – нахмурился он.
– Нет, то есть да, – путалась я в словах.
– Вас надо немедленно показать лекарю.
– Я вроде в порядке, не надо лекаря, – улыбнулась я заискивающе.
Муранов как-то подозрительно посмотрел на меня, нахмурившись. Неужели пожалел, что спас меня. Или что?
– А ваше имя точно Мари Шаль? – озвучил он свои мысли. И пока я хлопала в недоумении глазами, Анатолий сам же себе ответил: – Хотя ошибки быть не может. Отпечатки пальцев у всех уникальны, так говорил да Винчи.
– Конечно же, я Мари, – закивала я тут же, понимая, что сейчас могу всё испортить, и этот чудесный мужчина не станет мне помогать.
А мне так нужна была чья-то помощь в этой непростой жизни.
– Хорошо, Мари, я верю вам.
– Благодарю, – облегчённо вымолвила я и кокетливо улыбнулась. – Расскажите о моем батюшке. Как его зовут? Откуда вы его знаете?
Тут же лицо Анатолия разгладилось, и он быстро кивнул.
– Ваш батюшка очень уважаемый и достойный человек, его имя знают все в Петербурге. Иван Матвеевич Абрикосов. Именно по его поручению я искал вас.
– Абрикосов? – опешила я, и у меня округлились глаза. – Тот самый Иван Абрикосов, который богатый фабрикант?
– Да. И я служу у него управляющим. А вы – Мария Ивановна Абрикосова. Вы и это позабыли?
– Ох.... Вы прямо огорошили меня. Я что… тоже русская и дочь этого богатого господина? – окончательно оторопев, произнесла я.
– Именно так, Мария, – уже по-русски сказал Анатолий и, по-доброму улыбнувшись мне, добавил: – Наверное, мы можем говорить на родном языке.
– Как интересно… Вот это поворот, – прошептала я уже по-русски.
Оказывается, и в этом мире я была русской. Вот отчего я даже в этом теле думала по-русски.
Я чувствовала, что третий раз за сегодня у меня есть шанс грохнуться в обморок. В первый раз в преддверии казни, второй из-за того, что меня спас Муранов. Сейчас же – оттого, что я дочка богатого русского фабриканта.
