– Владка, ты должна собраться и начать думать адекватно! – дёргает меня за рукав Стеша.
– Должна адекватно… – повторяю, как попугай, а у самой в голове просто торнадо из мыслей, идей и сомнений.
Предположим, я плюну на все, обращусь к Говорову, и он согласится. Но хватит ли у него сил противостоять Шелепову? Вдруг я подставлю его, навалю проблемы, которые ему ни за каким фигом не сдались? Хотя, что я о таком переживаю – если не может помочь, то и не станет пытаться…
Но причина ещё и в другом: я боюсь. Боюсь, что Вячеслав посмотрит на меня с тем же равнодушием, как в последний раз, и пошлёт подальше. Скажет что-то типа: "Ты сама нарвалась, дурочка, сама и расхлебывай".
– Тогда что делать? – Стеша сжимает мою руку. – Бежать?
– Да, – говорю это, а внутри всё сжимается от безысходности. – Надо забрать Сашку и уехать. Хотя бы… хотя бы попытаться.
– Куда?
– Не знаю. В деревню к твоей тётке – ты же говорила, у вас с Любаней где-то под Костромой есть родня? Или в другой город. Да хоть в лес!
Голос срывается, в глазах предательски щиплет. Стеша молчит, потом резко обнимает меня:
– Можно и к тётке, она добрая, не откажет. Или… Слушай, у меня есть друг в миграционной службе. Может, он сможет помочь с документами…
Собираюсь согласиться, но здесь в голове молнией проносится угроза Шелепова навредить Марфе за её помощь.
– Нет, – я отстраняюсь и мотаю головой. – Никого не втягивай. И к тёте твоей я не поеду. Потому что, если Шелепов узнает…
Не договариваю, да и не надо – по глазам Стеши вижу, что она понимает, чем это кончится.
Телефон в кармане жжёт, как раскалённый уголь. Шелепов сказал "два дня", но я почему-то уверена, что он уже следит за мной. Возможно, кто-то из прохожих – его человек. Возможно, у моего дома или Сашкиной школы сейчас караулят люди депутата.
– Влада, – Стеша говорит тихо, но чётко. – Если не Вячеслав… тогда остаётся только одно.
– Что?
– Отдать Сашку Шелепову.
Всё внутри немеет. Смотрю на подругу, как на врага и цежу:
– Ты серьёзно?!
– Нет, конечно! – она трясёт головой. – Но… подумай. Если он действительно считает его внуком, то не сделает ему плохого. А ты… ты сможешь бороться за сына, только если будешь свободна.
Я отшатываюсь, как от удара.
– Ты предлагаешь мне отдать сына чтобы… что? Судиться потом? Стеша, ты слышишь себя?!
– Я предлагаю тебе в первую очередь остаться на свободе и не в дурке! – Стеша повышает голос, почти кричит, и из травы рядом с нами испуганно выпархивает стайка воробьёв. – Он убьёт тебя, Влада! Или сломает в психушке, ты сама это знаешь. И тогда Сашка останется с ним насовсем, понимаешь?
Меня трясёт – она права. Чёрт возьми, она права. Но я не могу отдать Сашку.
– Нет. – Говорю это сквозь зубы. – Он не получит моего сына. И меня не получит в жены. Ни за что!
Стеша вздыхает, но не спорит. Неуверенно предлагает:
– Тогда… тогда хотя бы не ходи к нему одна, когда будешь договариваться. Позови меня или Марфу, мы будем свидетелями…
– Да-да, свидетелями… – на это я истерично смеюсь. – У таких, как Шелепов, лучшие свидетели – это мёртвые свидетели. Поэтому спасибо тебе, Стеша, но…
Достаю из кармана телефон и, забыв дышать, ищу в чёрном списке нужный номер. Набираю и когда в трубке раздаётся негромкое, сказанное бархатным голосом: «Слушаю тебя, Влада» – решительно произношу:
– Слава, у меня серьёзные проблемы. Прошу, помоги мне!
Глава 32
– Слава, у меня серьёзные проблемы, – произношу срывающимся голосом, и в трубке повисает тишина.
Господи, Говоров, ну скажи хоть что-нибудь! Его молчание давит, как могильный камень на грудь, и я сжимаю телефон так, что пальцы немеют.
– Влада, где ты сейчас? – наконец раздаётся спокойный голос Вячеслава.
– Возле моего офиса. Во дворе соседнего дома.
– Одна?
– Нет, со Стешей.
Снова пауза. Невыносимо длинная и мучительная.
– Хорошо, оставайся там. Через двадцать минут за тобой приедет чёрный лексус, номер машины я тебе сброшу. Садись в него – тебя привезут ко мне.
– Слава, я…
– Двадцать минут, Влада.
Щелчок в трубке, и он отключается. Я опускаю руку с телефоном и тупо смотрю на Стешу.
– Ну что? – она хватает меня за запястье. – Что сказал? Поможет?
– Не знаю, – честно признаю?сь. – Сказал ждать машину, которая отвезет к нему.
– Ну хоть не послал сразу, – выдыхает Стеша. – Это уже хорошо и внушает оптимизм на пару со спокойствием духа.
Это хорошо? Спокойствие духа? Да меня колотит так, будто я только что пробежала марафон. Что, если он просто хочет сказать «нет» лично, глядя мне в глаза? Или… или решил поиздеваться надо мной за мой прошлый скандал?
– Влад, дыши. Вот протри лицо, ты красная, как свёкла, и мокрая как мышь, – Стеша тычет мне в лицо влажную салфетку.
Я автоматически вытираю лоб и щёки. Зачем-то возвращаю использованную салфетку Стеше и произношу с отчаянием:
– Если он откажет…
– Тогда будем думать дальше, – перебивает она. – Но он не отказал сразу, это что-то да значит.
Элегантный чёрный внедорожник приезжает через девятнадцать минут.
***
Кабинет Вячеслава такой же, как он сам – брутальный, с дорогой обстановкой и слегка пугающий. Да и здание со скромной вывеской на фасаде, в котором кабинет расположен, не добавляет мне ни уверенности, ни спокойствия. Значит, «генерал» – это вовсе не кличка, а звание. Интересно, как в таком молодом возрасте можно дослужиться до такого чина? Вячеславу Говорову ведь лет сорок, наверное, не больше…
Я сижу в кресле напротив его рабочего стола и чувствую себя школьницей, вызванной к директору. Только вот вместо двойки в дневнике мне грозит потерять сына.
– Расскажи всё с самого начала. Без эмоций, если можешь. Только факты, – говорит Вячеслав. Отодвигает стопку бумаг на край стола, складывает руки перед собой в замок и внимательно смотрит мне в глаза.
Сегодня генерал Вячеслав Говоров одет в другой идеальный деловой костюм. Тёмно-синяя ткань облегает широкие плечи так, что даже я, не разбирающаяся в брендах, понимаю: это не просто дорогая одежда. Это что-то из тех сакральных мужских вещей, где цена измеряется не в деньгах, а в часах работы портного. Галстук цвета вороненой стали завязан безукоризненным узлом. Никаких кричащих деталей, только лаконичные запонки, поблескивают на белоснежных манжетах. Плоские часы на руке выглядят так, словно их создали специально под это уверенное запястье. Спокойное, холодное лицо, поза властелина не только этого кабинета – Вячеслав Говоров выглядит так, будто весь мир сделан по его индивидуальному заказу…
Я сглатываю комок в горле и, постоянно запинаясь, излагаю суть: Вадим Шелепов, его угрозы и два дня на раздумья. Вячеслав слушает, не перебивая, на лице каменная маска. Только длинные пальцы с аккуратными ногтями, слегка постукивают по столу, когда я дохожу до части про психушку и тюрьму.
– Старший Шелепов уверен, что это его внук? – первый вопрос, который Вячеслав задаёт, когда я замолкаю. – Мальчик не похож ни на него, ни на его сына, и оформлен как подопечный другой женщины.
– Он убеждён, что Сашка мой сын, а значит точно его внук. Помнишь, я рассказывала тебе, что делала генетический анализ во время беременности? – произношу дрожащими губами.
– Помню, что по результатам этого анализа Вадим Шелепов отправил тебя на аборт, чтобы у его сына в будущем не было проблем, – равнодушно отвечает Говоров. Потом откидывается в кресле и закрывает глаза.
Минута… Две… Пять…
«Он откажет. Сейчас встанет и скажет, что это не его проблемы» – мелькает паническая мысль.
– Слава… – не выдерживаю я.
Он открывает глаза, и моё сердце замирает.
– Есть вариант. Ты выходишь за замуж и будешь жить с этим мужчиной и сыном, в качестве жены и мамы, как предлагал тебе Шелепов. Только вместо в том варианте твоим мужем стану я.
Я так резко сжимаю пальцы в кулаки, что они хрустят.
– Что?! Ты… ты серьёзно? – мой голос дрожит.
– Абсолютно.
– Но… но зачем тебе это? – вырывается у меня. – Ты же… мы же…
– Шелепов не полезет в мою семью, – говорит он просто. – Даже с его связями побоится это сделать и оставит тебя в покое.
– А как… как это будет выглядеть? Наш брак? – осторожно спрашиваю, не понимая, что чувствую от его предложения.
– Мы живём вместе, ты – моя жена. Всё официально.
– И… Ты имеешь в виду…
– Спать будем в разных комнатах, если тебя это волнует. Хотя для окружающих мы должны выглядеть как настоящая семья.
– То есть…
– То есть жить вместе, ходить в магазины и на концерты. Держаться за руки на людях. Целовать в щёку. Всё, что обычно делают нормальные супруги.
– А если… если я соглашусь… когда мы начнём жить вместе?
– Сегодня. Отсюда тебя увезёт мой водитель: ты соберёшь вещи и поедешь в мой дом. Тот самый, куда ты так не хотела ехать несколько днейназад, – его губы презрительно сжимаются и мне становится не по себе.
– Уже сегодня?! Так быстро…
– У тебя есть два дня, Влада, – напоминает он холодно. – Послезавтра Шелепов позвонит тебе, но будет разговаривать уже со мной.
Я смотрю в холодные серые глаза мужчины и вдруг понимаю, что это спасение для меня.
– Все нюансы нашего совместного проживания обсудим позже – сейчас у меня нет на это времени, – продолжает Вячеслав. – И еще, Саша официально станет моим сыном.
– Что?! – вскрикиваю я растерянно и испуганно. – Как это понять?!
– Если ты хочешь, чтобы твой сын оказался в полной безопасности, он должен не просто жить со мной, но и по документам стать моим сыном – только в таком случае Шелепов оставит его в покое. Усыновление через суд займёт время, и Шелепов о нём узнает, что нам не нужно. Поэтому поступим по-другому.
– Как? – спрашиваю еле слышно.
– Все записи об опекунстве Марфе будут уничтожены. В базах останется только то, что Саша наш с тобой сын, рождённый вне брака и не девять лет назад, а восемь. Придётся уменьшить мальчику возраст, Влада. Для всех это будет выглядеть так, что ты родила от меня сына, но брак мы не заключали , жили порознь. А недавно, буквально вчера, поженились.
В глазах у меня темнеет. Я цепляюсь за подлокотник кресла, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Это же… Это невозможно. Или для него всё возможно, и он может стереть человека из документов? Как файл с компьютера.
Чувствую, как по спине ползёт холодный пот. Пальцы сами собой сжимаются, будто я пытаюсь защитить Сашу от этого слишком могущественного спасителя.
– Ты… – голос предательски дрожит, – ты можешь просто переписать реальность? И никто не спросит, куда подевалась Марфа, официальный опекун Сашки? Откуда вдруг взялся отец? Каким образом уменьшился возраст моего сына и почему восьмилетка учится с теми, кто старше его на год?
– Никто не спросит, – мужские глаза темнеют, голос становится жёстким. – А то, что учится с десятилетками – просто у нас с тобой очень умный сын. И да, со следующей недели он будет учиться в другой школе.
А если Вячеслав передумает? Если завтра решит, что мы с Сашкой ему не нужны? Сможет ли он так же легко стереть и нас?В голове взрывается шквал вопросов, один страшнее другого. И совсем параноидальная мысль – а если… если это ловушка? Если Говоров заодно с Шелеповым…
– Как я могу быть уверена, – вырывается шёпотом, – что через месяц ты не передумаешь? Не… не отправишь Сашу в детдом, а меня – к чёрту? Где гарантии?
Его пальцы резко перестают барабанить по столу.
– Никаких гарантий, Влада, – отвечает наконец. – Ты можешь только выбрать – рискнуть со мной или точно потерять всё с Шелеповым.
– Ты предлагаешь мне продать душу дьяволу, чтобы спастись от другого дьявола, – проталкиваю слова через вставший в горле ком.
Впервые за весь разговор его губы раздвигает подобие улыбки:
– Зато мой ад – с центральным отоплением и охраной. Решай, Влада.
