– Как и их несуществования.
– Простите? – Профессор не сумел скрыть удивления.
Молодой человек, поначалу показавшийся робким, теперь говорил с поразительной твердостью.
– Я имею в виду, что есть феномены необъяснимые, а мы не можем утверждать, что нам известны все физические законы.
По залу снова пронесся гул, словно каждому из присутствующих – а в зале собралось несколько десятков человек – хотелось высказаться. Профессор поднял руку, призывая к тишине.
– Вы правы, сеньор Валье. На сегодняшний день паранормальные явления не могут быть описаны известными нам физическими представлениями. Более того, они им противоречат. Тем не менее моя цель в рамках нынешнего курса – продемонстрировать вам, что все явления, которые мы считаем паранормальными, можно объяснить с научной точки зрения. Давайте представим, сеньор Валье, что пациент обращается к врачу с жалобой на то, что слышит непонятные звуки, голоса, видит нечто, похожее на призраков. Какие версии врач должен проверить первым делом?
– Для начала необходимо проверить общее состояние пациента…
– Именно, – перебил профессор. – Как вы сами сказали, общее состояние пациента. Вот уже на протяжении долгих лет многие исследования убедительно показывают, что очень часто “паранормальные явления” – результат невроза, приема наркотиков, психических болезней, той или иной дисфункции головного мозга. По большей части эти “видения”, – профессор изобразил пальцами кавычки, – появляются в моменты усталости, перед сном или, наоборот, сразу после пробуждения. Это принято называть галлюцинациями, но в действительности мы просто принимаем одно за другое.
Профессор взял с кафедры пульт, и на огромном экране за его спиной появился слайд, на котором перечислялись возможные причины видений: сосудистые заболевания, жар, голод, недосып, сенсорные нарушения, атрофия коры головного мозга.
Подробно прокомментировав каждый пункт, профессор снова обратился к молодому человеку:
– Видите, сеньор Валье? Вот простые аргументы за научное объяснение, а на стороне фантазий – лишь ненужные усложнения. Не стоит забывать о принципе бритвы Оккама, сформулированном монахом Уильямом Оккамским: “При прочих равных наиболее вероятным из возможных объяснений будет самое простое”.
Валье покачал головой и поднял руку. Легким кивком Мачин предложил ему высказаться.
– Как вы тогда объясните феномены психофонии и прочие, которые идут вразрез с законами физики? Телепатия, ясновидение, прекогниция[7 - Форма экстрасенсорного восприятия, гипотетическая паранормальная способность получать знание о будущих событиях (прекогнитивное ясновидение) или будущих мыслях другого лица (прекогнитивная телепатия).], видения у психически здоровых людей?
Профессор поднял брови:
– Сколько всего сразу! Тут уж кратким объяснением не обойтись.
Многие в зале рассмеялись, но Кристиан серьезно смотрел на профессора, ожидая ответа. Мачин выдержал его взгляд, признавая за собеседником право на полемику.
– Известно ли вам, сеньор Валье, что в середине двадцатого века итальянский невролог по фамилии Каццамалли выдвинул одну небезынтересную теорию? Он предположил, что клетки человеческого мозга могут излучать электромагнитную энергию и радиоволны.
– С этой теорией я не знаком, профессор.
– Это не страшно. Завтрашнюю лекцию я как раз собираюсь посвятить способностям мозга. Мы лишь подступились к изучению многих из них, и именно там, вероятно, и кроется разгадка таких явлений, как ясновидение или телепатия. Сегодня же я предлагаю вашему вниманию другую, не менее интересную тему. Приступим? – обратился профессор к залу.
Он направил на проектор пульт, и на экране возникло изображение Солнечной системы.
– Прошу любить и жаловать, дамы и господа! – Мачин явно наслаждался эффектом неожиданности. – Перед вами одна из причин, по которой многие из вас верят в привидения. Во всем виноваты ветер и звезда.
На глазах удивленного Кристиана и остальных, не менее пораженных слушателей, профессор Мачин увеличил изображение на слайде, давая понять, что именно Солнце, удаленное от Земли на сто пятьдесят миллионов километров, и есть та самая звезда, которая ответственна за паранормальные явления.
3
У меня мелькнула также мысль, что если люди толпами устремляются на поиски призраков, значит, они нуждаются в чем-то, чего не находят в повседневной жизни. И это что-то должно наводить страх, потому что страх – лучшее развлечение как для взрослых, так и для детей[8 - Перевод Ю. Яхниной.].
Юбер Монтеле, “Профессия – призрак”
Утренний кофе в романтическом дворце в английском стиле. Кто бы мог подумать, что день у Валентины начнется именно так? Но звонок Оливера встревожил ее. Она вышла из кофейной комнаты, чтобы поговорить с ним. Во время работы Валентина обычно не отвечала на личные звонки, но и Оливер не стал бы ее беспокоить по пустякам. Что еще за незнакомка рыскает вокруг их дома? Что ей надо? Трусихой Валентину никто бы не назвал, но она не выносила хаоса и неопределенности, а такое нарушение ее личного пространства именно этим и являлось. Валентина не испугалась, она рассердилась. Поговорив с Оливером, она помедлила несколько минут и только после паузы вернулась в комнату при оранжерее, где ее уже ждала большая фарфоровая чашка с исходящим паром кофе.
Понадобилось небольшое усилие, чтобы сосредоточиться на работе. В этом старинном красивом особняке все-таки вот-вот могло нарисоваться дело, которое нужно расследовать. В подобном месте ожидаешь, что его хозяином окажется почтенный сморщенный старик, но тут распоряжался загорелый блондин из Калифорнии. Скорее всего, миллионер. Еще и писатель, и наверняка не без эксцентричных привычек. Карлос Грин держался спокойно и уверенно, производил впечатление здравомыслящего человека, которого не так-то легко застать врасплох, но в его прозрачных янтарных глазах тлел лихорадочный огонь. Валентина не сомневалась, что даже те, кто не попал под очарование этих глаз, находили Карлоса Грина человеком как минимум интересным.
– Итак, вы живете здесь с июня?
– Верно. Если не путаю, я приехал третьего июня.
– Ясно, – кивнула Валентина, удостоверившись, что Ривейро записывает в блокнот. – Сколько человек работает в Кинте-дель-Амо?
– Только Пилар. Ну и… Лео.
– И все? – удивилась Валентина, отметив его замешательство. – Но ведь в таком большом особняке вряд ли справляется одна уборщица?
– Дело в том, что Пилар заботится не обо всем дворце, она убирает только мою спальню и еще пару комнат в западном крыле. Ну и еще вот эту комнату и кухню. Остальные помещения закрыты.
– Закрыты?
– Ну да. Было бы глупо держать их все нараспашку. Мы не заходим в помещения, которыми не пользуемся. Раз в два месяца приезжают люди из клининговой компании, в их обязанности входит уход за мебелью, чтобы поддерживать ее в приличном состоянии. Такая уборка занимает около недели, так что после них тут все блестит и сияет.
– Хорошо. А западное крыло, где ваша спальня…
– Моя спальня над залом, через который мы прошли. Она расположена в башне, которая начинается со второго этажа.
– Наверное, я понимаю, о каком помещении речь, – кивнула Валентина.
– Все восточное крыло, – продолжил объяснять Грин, указывая рукой на потолок, – закрыто, кроме вот этой комнаты и кухни. Исключительно из практических соображений.
– А Лео Диас? Давно он у вас работал?
– Да. Он много лет работал на нашу семью, это не я его нанял. Я-то сам, повторюсь, последний раз был здесь совсем молодым, мне тогда исполнился двадцать один год. И Лео уже работал в Кинте-дель-Амо. И мне кажется, что и в мои предыдущие приезды он тоже здесь был. Именно по его поводу я звонил адвокату. Видите ли, с тех пор как не стало бабушки, всеми вопросами найма, будь то садовник или клининговая служба, занимается его бюро. Пилар тоже он нанял. Так что у него должны быть все данные Лео. В смысле, о его родственниках и тому подобное. У меня-то даже телефона Лео нет.
Валентина помолчала, обдумывая услышанное. Пока все, что говорил Карлос Грин, звучало логично и рационально.
– А Пилар тоже много лет работает на семью?
– Нет. Я же говорю, сюда раз в два месяца приезжает клининг, и все. А бабушка привозила своих помощников по хозяйству.
– Вы хотите сказать, что она привозила сюда домашний персонал из Калифорнии?
Карлос Грин улыбнулся и пожал плечами – человек, с малых лет привыкший к тому, что деньги решают многие проблемы.
– Значит, Пилар появилась в Кинте-дель-Амо одновременно с вами?
– Да. Ее поселили в домике для прислуги. Он стоит вон на том краю участка. – Грин указал на восток, домик было видно из окна.
– Двухэтажное строение около огорода, верно?
– Оно самое.
– Пилар живет там одна?
– Насколько мне известно.
– У вас были хорошие отношения с Лео Диасом?
– Вроде бы да… Он, знаете, молчун был. В дом заходил, только чтобы поработать в оранжерее. Но ясное дело, это занимало несколько часов. – Грин указал на оранжерею за арочным проходом, которая и правда была в безупречном состоянии.
– Таинственный сад, – улыбнулась Валентина.
– Он самый.
– Какое у садовника было рабочее расписание, сеньор Грин?
– Расписание? Да никакого. Он приходил почти каждый день, иногда работал по много часов, иногда совсем чуть-чуть. Со стороны бабушки никогда не было жалоб, ведь сад содержался в достойном виде, ну и я, само собой, тоже не жалуюсь.
– Насколько обычным делом для него было приходить рано утром или задерживаться допоздна, после заката?
Грин задумался.
– Пожалуй, вполне обычным. Ведь сейчас стоит такая жара, что уже с одиннадцати утра или с полудня в оранжерее работать невозможно, она же вся на солнце. Поливал Лео всегда по вечерам, довольно поздно, но я не следил, во сколько он приходит и уходит.
Валентина посмотрела на Ривейро. Ничего странного или необычного. Версия, что беднягу хватил инфаркт в самом конце рабочего дня, выглядела правдоподобной.
– Сеньор Грин, Лео умер вчера вечером…
– Вечером? – Калифорниец искренне удивился. – Я думал, утром…
– Нет, вечером. Поэтому мне важно знать, не видел ли тело кто-нибудь до утра. А вы с домработницей живете здесь.
Грин задумался, затем вздохнул.
– Я довольно рано ухожу в спальню, перед сном читаю и ложусь не поздно, потому что по утрам, сразу после рассвета, занимаюсь спортом. Пилар по вечерам не работает, а чтобы попасть в свой домик, ей не надо проходить ни через сад, ни через лужайку. Там, рядом с ее домиком, есть отдельный вход прямо с улицы, калитка в ограде, можете сами посмотреть.
– Посмотрим… Вы прикасались к телу?
– Конечно! Я проверил пульс. Мне сразу стало понятно, что Лео мертв, и я тут же вызвал “скорую” и гражданскую гвардию. Они быстро приехали.
– А глаза?
– А что с глазами?
– Вы не помните, у Лео глаза были открыты?
– Нет-нет, точно закрыты. Я эту сцену никогда не забуду, как и крики Пилар.
– Она, судя по всему, очень разнервничалась.
– Да, впрочем, она уже несколько недель на взводе.
– Почему?
– Так я же говорил – ей кажется, что по дому кто-то бродит, какие-то звуки, да и вообще что-то странное творится.
– И кто тут бродит, по ее мнению? Привидения?
– Я не знаю, как это назвать. Привидения, духи, души.
– И часто она это замечала? В смысле, часто что-то такое происходило?
– Да нет. Иногда по нескольку дней было тихо, но в последнее время эти потусторонние гости зачастили.
– И вы тоже это все ощущаете, я не ошиблась? – недоверчиво спросила Валентина.
– Я понимаю, что звучит как бред. Я и сам сомневаюсь, и ясно же, что в старинном особняке легко себя самого убедить, что это дом с привидениями. Но пару дней назад я слышал музыку и увидел фигуру прямо вот здесь. – Грин указал на оранжерею.
– Охренеть, еще и с музыкальным сопровождением, – восхитился Сабадель. – Прямо “Битлджус”!
– Сабадель! – взорвалась Валентина.
Она считала, что хотя их отношения с младшим лейтенантом и наладились, он этими своими выходками пытался подорвать ее авторитет. Сабадель никак не мог смириться с тем, что им командует женщина. Придется по возвращении в Управление провести с ним беседу, напомнить, кто тут босс. Главное, не слишком заводиться. Хотя после того, как Валентина в последний раз повысила голос, даже капитан Карусо притих в ее обществе.
– Лейтенант, – принялся оправдываться Сабадель, – вы уж простите, но это же полная ахинея. Привидения под музыку!
Карлос Грин улыбнулся:
– Я толком не понял, о чем вы, но это вроде фильм такой, да?
– Ну да, и Майкл Китон в роли полтергейста. Ладно, простите, неудачно пошутил, – фыркнул Сабадель.
– Я вас понимаю. Я и сам в это все не верю, честное слово. Но с тех пор, как я здесь… Что-то тут точно творится. Одежда оказывается не там, куда ее положили. В окне мелькает свет, ты идешь в комнату, а там темень. Два дня назад я видел фигуру. – Грин снова показал на оранжерею. – Я не знаю, может, это игра теней…
– А музыка, – вмешался Ривейро, – не мог старый автомат заиграть? Вы же сказали, что он сам по себе иногда включался при вас?
Грин потер лицо.
– Слушайте, я не знаю. Может, и автомат.
Валентине стало его жалко.
– Сеньор Грин, я защитила диссертацию по судебной психологии. В состоянии стресса или усталости нам кажется, будто мы видим…
– Да нет же, – перебил он. – Сплю я хорошо, стресса у меня нет, я не из мнительных, меня трудно впечатлить. Я вам больше скажу, я атеист. Я вообще ни во что не верю! Но от ощущения, что в этом доме кто-то или что-то ходит за мной по пятам, я отделаться не могу.
– Понятно. – Валентина изо всех сил старалась говорить нейтрально, не дать прорваться в голос недоверию. – Сеньор Грин, простите мою бестактность, но не могу не спросить. Ваше появление здесь тоже вызывает вопросы. Вы приехали на все лето, один… Не могли бы вы объяснить…
