Так или иначе, я не в состоянии отказать человеку, когда он расстроен, и, когда к нам присоединяется Шейн, я сую ему мешок с мусором, а сама беру за руку его сокомандника.
Наши пальцы переплетаются, и Уилл, подмигнув мне, кричит Беккетту:
– Эй, возвращайся домой без меня. Я заночую здесь.
Беккетт на мгновение застывает. Потом замечает наши сцепленные руки, и уголок рта у него ползет вверх.
– Понятненько. Увидимся завтра.
Как только Беккетт с Лили уходят, я тащу Уилла за собой.
– Пойдем уже.
Шейн пялится на нас, открыв рот.
– Серьезно? Вы, гады, даже не поможете? – он обводит рукой столики, заваленные коробками из-под пиццы и пустыми бутылками.
Я ухмыляюсь.
– Не моя вечеринка, не моя ответственность.
Уилл только плечами пожимает.
– Прости, брат. У меня другие планы.
Шейн испепеляет его взглядом.
– Старик, не надо. Она же тебя живьем сожрет. Еще можно принять правильное решение.
– Он просто ревнует, – заверяю я Уилла. – Клянусь, он мной одержим.
– Мечтай, – ворчит Шейн. – И не забывай, кто кого поцеловал.
– Не забывай, у кого член встал и чья вагина осталась сухой.
– Да ты была сырее воды в Атлантическом океане, – не остается в долгу он.
– Я была суше Сахары. Но ничего страшного. Уверена, однажды тебе удастся возбудить женщину. А пока попрактикуйся на секс-кукле.
Небрежно помахав ему на прощание, я утаскиваю Уилла подальше от бассейна, по направлению к дому. Оглянувшись, я вижу, как расстроенный Шейн, ссутулившись, убирает оставшийся мусор.
– Ты могла бы быть с ним помягче, – говорит Уилл. В свете луны я вижу, что он слегка улыбается.
– Могла бы, – соглашаюсь я. – Но не буду.
И ни за что не позволю ему узнать, как мне понравилось с ним целоваться. Почему наглые придурки всегда целуются лучше всех?
Оказавшись в безопасности моей квартиры в «Ред-Берч», за закрытой дверью, Уилл поворачивается ко мне и говорит:
– Спасибо за то, что ты сделала.
Говорит он, кстати, совершенно искренне.
– Ты правда останешься на ночь?
Он кивает.
– Ты ведь не против, да?
– Не против, конечно, просто…
– Не волнуйся, я не рассчитываю, что между нами что-то произойдет.
– И славно. Потому что ничего не произойдет. Но за хлеб и кров я требую нормального объяснения.
– У тебя найдется лишняя простыня и одеяло или что-нибудь, что можно постелить на диван?
– Не глупи. Будешь спать в моей постели. Мы оба прекрасно поместимся, она большая. Правда, тебе придется вытерпеть мой вечерний моцион – я никогда не ложусь спать, не уделив должного внимания коже. – Я внимательно изучаю его. – Знаешь, тебе немного заботы о себе тоже не повредит. Ты, кажется, немного обгорел.
– Я всю неделю работал на воздухе.
– Отлично. Прошу в мой кабинет.
Он улыбается, и я невольно замечаю, что он хорош собой – в нем есть простота и очарование этакого соседского мальчишки. Уилл – прямо-таки типичный американский паренек из тех, что в старших классах носят куртку с эмблемой школы и играют за школьную команду, потом заканчивают колледж, получив практичную профессию, берут в жены ту, кто родит им двух с половиной детишек и будет печь печенье по выходным. Потом осенью они вместе отправляются на тыквенное поле, фотографируются всей семьей в одинаковых оранжевых свитерах.
– Ты в порядке? – прерывает мои размышления голос Уилла.
– Прости. Представляла тебя на тыквенном поле.
– Голым?
– Нет, конечно. Это бы отпугнуло остальные семьи.
Теперь вид у Уилла откровенно озадаченный.
– Ты меня с семьей представляла?
– Долгая история.
– Как скажешь, – смеется он.
Мы заходим в ванную, и я достаю скраб, которым пользуюсь раз в неделю. Откручиваю крышечку тюбика и выдавливаю немного бело-розовой субстанции на руку.
– Сначала надо отскрабить кожу, – объясняю я.
К чести Уилла, он даже не жалуется. Следует всем моим инструкциям, и мы смеемся до одури, когда я начинаю растирать зернистую массу по его лицу. Потом мы оба смываем скраб, и я достаю следующее средство.
– Теперь маска. Ее надо держать пятнадцать минут.
При виде черной скользкой массы, которую я выдавливаю на пальцы, Уилл встает на дыбы.
– Это еще что за чертовщина? Уголь?
– Уголь тут и правда есть. Поверь мне, утром твои мешки под глазами скажут мне спасибо.
Я наношу маску себе и ему на лицо, и мы заходим в спальню – выждать нужное время.
Уилл замирает в нескольких шагах от кровати, поглядывая на свои плавки.
– Они до сих пор влажные. У тебя, случайно, не завалялось дома мужских боксеров?
– Вообще-то завалялись! – радостно объявляю я.
Он щурится.
– Пожалуйста, скажи, что они чистые.
– Чистые-чистые. Я отвела младшему брату ящик комода на тот случай, если он заночует у меня, – говорю я, открывая комод. В нижнем ящике и правда находится пара клетчатых боксеров. Удерживая их за резинку, я изучаю бедра Уилла. – Вы примерно одного размера, так что они тебе должны подойти. Может, будут немного тесноваты, но это значит, что мне удастся поглазеть на твое туго обтянутое достоинство.
Ухмыляясь, он ловит трусы на лето. Я хватаю пижаму и отправляюсь переодеваться в ванную, а к моему возвращению Уилл уже с комфортом расположился на кровати, вытянув перед собой голые ноги, покрытые светло-коричневыми волосками. На груди у него тоже есть растительность, хоть и небольшая, а еще у него кубики пресса, как у любого хоккеиста.
– Итак, в чем дело? Тебе не нравится жить с Райдером и Беккеттом? Слишком много народу или что? Потому что Райдер после свадьбы съедет, – напоминаю я. Джиджи с мужем уже подписали договор аренды на квартиру, которая освободиться как раз в сентябре.
– Нет, мне там очень нравится. В миллион раз лучше, чем в общежитии. И Райдера никогда не бывает дома.
– Ясненько. То есть мы избегаем Беккетта.
– Мы никого не избегаем.
– Тогда почему ты не пошел сегодня домой?
– Не хотелось идти пешком.
– Так вот чем мы теперь занимаемся, врем друг другу? Мы вроде как лучшие друзья, Уильям.
Он хмыкает.
– Вообще-то нет.
– Ладно. Мы почти лучшие друзья. Вы с Джиджи близки. Стало быть, мы с тобой тоже близки. – Я плюхаюсь на матрас рядом с ним. – Выкладывай.
– Не-а. Давай лучше обсудим, как вы сегодня сосались с Линдли. По-моему, ему понравилось.
– Определенно. Некоторые его части чуть не порвали ему плавки.
– Части?
– Ладно, одна часть. Его член, – любезно сообщаю я.
Уилл смеется.
– Да я понял.
– И прекрати менять тему. Почему мы избегаем Беккетта?
– Все… все сложно.
Он тяжело вздыхает, и мне становится еще интереснее.
– Погоди-ка. Вы с ним… – я с намеком изгибаю бровь.
– Нет.
– Нет? – переспрашиваю. – В любом случае это не мое дело.
– Да нет, не в этом дело.
– Тогда в чем?
Уилл кусает губу, ему явно неловко. Однако по выражению его лица я могу сказать, что ему отчаянно хочется с кем-то поговорить.
– Я никому не скажу, – уверяю я. – Даже Джиджи.
– Я тебе не верю.
– Я серьезно. Я отлично умею хранить секреты. Спроси меня, что Брук Сато делала прошлой зимой в Мексике.
– И что же она делала?
– Не скажу, это секрет.
Похоже, я неплохо справляюсь, потому что Уилл снова смеется.
– Ладно, ты прошла первую проверку.
– Никому ни слова, обещаю.
Уилл зарывается пальцами в волосы, потом начинает тереть загривок.
– Мы в последнее время занимались… ну… Хотя вообще мы занимались этим с тех пор, как подружились.
– Чем?
– Ну… – он неловко дергает плечом. – Устраивали тройнички.
Я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица.
– Так…
