– Мне ничего об этом неизвестно, – вздохнул он. – Моя семья не из богатых.
– Я поговорю с отцом, когда он будет меня забирать, – пообещала она. – Уверена, он что-то придумает, чтобы вас освободить.
При этом Габриэла вовсе не была уверена, что Натана вообще смогут разыскать. Что станет с ней? И с Эйвери, если пиратам не удастся найти ее отца?
– Очень мило с вашей стороны, – ответил он и поспешно добавил: – Габриэла, возможно, вы и получили подобные заверения, но, случайно подслушав разговоры пиратов, я понимаю, что в том месте, куда мы направляемся, будут и другие «герои» такого же пошиба. Поэтому самое лучшее для вас, чтобы с наименьшими потерями выбраться из этой ситуации, – не привлекать к себе внимания. Знаю, что, принимая во внимание вашу красоту, прошу почти о невозможном, но все же…
– Умоляю, больше ни слова! – зарделась она. – Я прекрасно понимаю, что не могу чувствовать себя в безопасности, пока рядом хотя бы один из этих головорезов, и постараюсь быть как можно незаметнее.
И тут их разлучили: один из пиратов толкнул Эйвери, чтобы тот поторапливался.
Первым признаком того, что остров обитаем, стала сторожевая башня, которую они миновали, когда шли вверх по тропе. Башню возвели из бревен, и она оказалась достаточно высокой, чтобы оттуда можно было наблюдать за морем – по крайней мере, в трех направлениях.
Башня оказалась обитаемой, но человек наверху крепко спал, когда они проходили мимо. «Не слишком старательный дозорный», – подумала Габриэла.
Один из пиратов ударил ногой в стену, чтобы разбудить сторожа, а второй на беглом французском принялся осыпать его проклятиями.
Подошедшая к Габриэле Марджери внесла свою лепту в происходящее:
– Ленивые, никудышные людишки! По крайней мере, большинство из них. Будем надеяться, когда прибудет подмога, этот дозорный тоже все проспит.
Габриэла и рада была бы разделить ее оптимизм, но шансы на то, что их спасут до того, как придется платить выкуп, были ничтожными.
– Как только они найдут моего отца…
– Если им посчастливится, – перебила ее Марджери. – Поскольку мы сами не уверены в том, что смогли бы его разыскать, каковы их шансы? Не следовало нам вообще ввязываться в эту авантюру. Разве я не предупреждала вас, что это опасно?
– Ну так вы могли бы остаться дома, – возразила Габриэла. – Но это путешествие не таило в себе опасности. Неужели вы поверили бы, что пираты до сих пор существуют, если бы кто-то об этом сказал? Ни за что! Вы бы подняли этого человека на смех.
– При чем здесь это! – воскликнула Марджери. – Но выслушайте меня, пока нас не разлучили. Ищите оружие! Любое, даже вилка сгодится, если попадет в руки. И держите его при себе постоянно. Если кто-то из этих негодников посмеет распустить руки – сразу же бейте его в живот, уразумели? Сразу же!
– Я запомню.
– Да уж постарайтесь. Если с вами что-то случится, я за себя не ручаюсь.
Казалось, Марджери вот-вот расплачется. Она встревожилась не на шутку, и ее тревога оказалась заразной. Габриэле очень хотелось поплакать на плече у верной экономки, но ей удалось собраться с силами и сдержаться.
– Не стоит так волноваться. Все будет хорошо. Меня капитан Бриллэрд лично заверил.
Это было не совсем правдой, но именно это и жаждала услышать Марджери. Она слабо улыбнулась в ответ.
Примерно через полчаса они достигли поселения наверху холма. Вокруг стоял густой лес. В центре располагалось большое строение из настоящей строительной древесины, которой, как она узнала, пираты поживились на одном из трофейных кораблей. Остальные дома располагались вокруг и представляли собой обычные небольшие хижины с крышей из тростника. Через дверные проемы Габриэла видела в них сундуки и ящики, которые, вероятно, служили пиратам хранилищами для награбленного.
Эйвери, как и остальных пленных мужчин, затолкали в одну из хижин, а Марджери повели к другой, но она все же успела крикнуть Габриэле:
– Не забудьте: прямо в живот!
– Куда вы ее уводите? – запротестовала Габриэла.
Пират, который вел ее к строению в центре, хмыкнул:
– За слуг выкупа не дождешься, но ее отпустят с тобой, как только будут выполнены все требования капитана. Ты представляешь большую ценность, поэтому мы определим тебя туда, где легче будет за тобой следить. Мы не хотим, чтобы кто-то из парней тебя хоть пальцем тронул и помешал получить жирный куш, который ты обязательно принесешь. – Он похотливо подмигнул, и Габриэла поежилась…
В помещении пират подвел ее к длинному столу в огромной комнате, толкнул на стул и ушел. Кухарка, женщина средних лет, поставила перед ней миску с едой и дружелюбно сказала:
– Надеюсь, у тебя найдутся близкие, готовые заплатить, дорогуша. Я отмалчивалась, сколько могла, но в конце концов пришлось признаться, что из родных у меня никого не осталось, поэтому я до сих пор здесь.
Она представилась Дорой, присела рядом и пару минут болтала с Габриэлой. Ей разрешили остаться на острове, чтобы отработать свой выкуп. Она стала готовить для пиратов и, по всей видимости, оказывала им и другие услуги, о чем вскользь упомянула в разговоре. Она жила на острове уже два года и даже стала считать себя одной из них.
– Они выходят на охоту не ради славы – в отличие от пиратов, о которых ты наверняка слышала прежде. Да, они часто меняют имена, свои судна и названия этих суден. Используют маскировку. Они просто добывают деньги и вовсе не стремятся быть повешенными. Они действуют тайно и каждые несколько лет меняют место стоянки.
– Значит, это их место стоянки? – полюбопытствовала Габриэла.
Дора кивнула.
– Этот остров даже названия не имеет. Но здесь вполне можно жить. Пару раз им приходилось отгонять тех, кто тоже его облюбовал.
– А кто у них предводитель?
– Никто. Все капитаны имеют одинаковое право голоса, каждому подчиняется только собственная команда. Если необходимо принять решение, касающееся всех, прибегают к голосованию.
– И сколько капитанов на этой стоянке? – спросила Габриэла.
– Сейчас пятеро. Было шесть, но один умер от старости в прошлом году, и его команда присоединилась к оставшимся.
Габриэла удивилась, что такое малое количество капитанов живет в довольно внушительном поселении.
– Они не хотят, чтобы здесь было многолюдно. Только подумай: чем больше людей, тем выше вероятность того, что кто-то оступится и сдаст месторасположение «лежбища».
Кухарка удалилась, как только в помещение вошел капитан Бриллэрд. Габриэла так и не узнала его настоящего имени – да, скорее всего, никогда и не узнает. Он так часто менял имена, что его люди называли его просто капитаном, и она решила тоже так к нему обращаться, если в этом возникнет необходимость. Он только посмотрел, как она устроилась, а остаток дня не обращал на нее внимания. Как и все последующие дни.
Прошло пять дней, а капитан даже не поинтересовался, к кому следует обращаться за выкупом. Габриэле оставалось только ломать голову над тем, как убедить пиратов, что, хотя отец и в состоянии выполнить их требования, она просто не знает, где его искать. Она не сомневалась, что, если откровенно в этом признаться, капитан ей не поверит, и даже представить себе не могла, что произойдет, если это случится. Дора ей объяснила, что Габриэлу ни о чем не спрашивают, потому что капитану это ни к чему, пока он не готов вновь поднимать паруса. А когда придет этот час – остается только гадать. На острове у капитана имелась жена, и с ней он был два месяца в разлуке.
Пираты ели, спали, пили, играли в азартные игры, дрались, шутили и рассказывали байки. Габриэла спала в маленькой комнатке в глубине дома, а еще ей разрешалось каждый день появляться в главном зале, поэтому она не могла пожаловаться на скуку. Ситуация действовала на нервы, но скучно не было. На пару часов в день к ней приводили Марджери, и Габриэла с облегчением видела, что экономка стойко переносит плен, хотя и беспрестанно жалуется на тонкий соломенный матрас, на котором ей приходится спать, и скудную еду.
На шестой день заточения прибыли еще два судна, и главный зал наполнился новыми членами команды. Тревога Габриэлы возросла. Вновь прибывшие были настроены не так дружелюбно. От взгляда некоторых у нее мурашки бежали по спине. А один из двух вновь прибывших капитанов так долго и пристально ее разглядывал, что она уже и не сомневалась, что он затеял недоброе.
Этому высокому и крепкому мужчине было около сорока, может, чуть больше. Хотя сложно было точно сказать, учитывая густую черную бороду, такую спутанную, что Габриэла сомневалась, что он вообще когда-либо ее расчесывал. Она слышала, что окружающие обращались к нему Пьер Лакросс, хотя, возможно, он был и не француз. Многие пираты выдавали себя за тех, кем на самом деле не являлись, и все носили вымышленные имена. Но потом она узнала, что Пьер Лакросс был исключением из правил. Он действительно оказался французом. Разговаривал он с заметным акцентом, от которого никак не мог избавиться, как это делали другие. Его нельзя было назвать уродом, но хищный блеск голубых глаз портил то, что можно было бы счесть привлекательной внешностью.
Было что-то зловещее в этом человеке, хотя Габриэла все не могла понять, что именно. Остальные расступались, давая ему дорогу, и избегали смотреть в глаза. Взгляд этих ледяных голубых глаз постоянно возвращался к Габриэле, и она начала дрожать от ужаса, источаемого этим человеком.
Габриэла покинула Англию невинной девушкой. О мужских желаниях ей было неведомо. Мама никогда не объясняла, что ждет ее в замужестве. Наверное, она бы рассказала дочери об этом, когда та начала выходить в свет в Лондоне, но Карла была слишком увлечена романом с Альбертом и в итоге утонула в собственном горе, когда он ее предал.
Однако Габриэла многое узнала о мужчинах от пиратов.
Они не подбирали слов в ее присутствии, а уж как любили выхваляться своими любовными победами! Поэтому она сразу поняла мотивы, которые двигали пугающим капитаном Пьером Лакроссом, когда на следующий день после приезда он наклонился к ней и заявил:
– Я намерен выкупить тебя у своего приятеля. А потом уже мне решать, как с тобой поступить.
Как же Габриэла хотела думать, что не поняла, на что он намекает! Но она все прекрасно поняла. Не все ли равно капитану Бриллэрду, от кого деньги, если он свое получит? Отважится ли она предложить ему больше, чем сможет заплатить Пьер Лакросс? Это единственный способ не стать его «собственностью».
На острове бежать было некуда, даже если бы ей и удалось тайком выбраться из дома. С острова не сбежать, разве только уплыть с пиратами. Капитан Бриллэрд оставался единственной надеждой девушки, однако она понимала, что из добрых побуждений он ей помогать не станет. Какие добрые побуждения? Он же пират! Его заботят только деньги.
Габриэла инстинктивно осознавала, что ей не поздоровится, если на нее наложит лапу Пьер, поэтому так его и боялась: она, к сожалению, уже довольно насмотрелась на его жестокость, когда он распекал своих моряков. Он отстегал кнутом человека прямо здесь, в зале, причем бил не обычным кнутом, а так называемой кошкой-девятихвосткой – плетью с девятью хвостами с твердыми наконечниками. Эта плеть полосовала кожу с легкостью ножа. А выражение глаз Пьера говорило о том, что сам он при этом испытывал наслаждение.
Пьер уже начинал терять терпение в ожидании, когда же появится ее капитан, чтобы наконец выкупить Габриэлу. Как-то он уселся рядом с ней за стол и принялся изводить ее своими фантазиями, рассказами о том, как намерен с ней поступить.
– Почему ты отводишь глаза, дорогуша? Вы, дамочки, слишком спесивы. Но когда я с тобой разберусь, твой норов как рукой снимет. Посмотри на меня!
Габриэла не послушалась. Она с первого дня избегала смотреть ему в глаза.
– Ступайте прочь, прошу вас.
Он засмеялся.
– Какие манеры! Какое благородство! Интересно, как быстро испарится эта вежливость, когда я сделаю тебя своей любимой игрушкой? Ты же будешь послушной, дорогуша? Или мне придется частенько тебя наказывать? – Он услышал, что она ахнула, и добавил: – Ты сама видела, на что я способен, но не тревожься о своей нежной, аристократической коже. Я никогда не испорчу такую красоту. Есть другие способы приручить любимца…
Он издевался над Габриэлой, но прикасаться к ней не смел. Он очень старался не перейти границ, когда рядом находилось столько свидетелей. Но было совершенно очевидно, что он только этого и ждет. Дора говорила, что вынужденное воздержание так на него действует, что он напивается каждую ночь до беспамятства, где-то отсыпается и появляется только на следующий день.
Габриэле невероятно повезло, что жена капитана Бриллэрда не выпускала мужа из своих объятий до тех пор, пока последний из пяти капитанов не зашел в гавань. И вот пятый капитан прибыл на остров. Однажды утром он вошел в комнату в сопровождении капитана Бриллэрда – оба от души над чем-то смеялись – и тут же заметил Габриэлу. Он замер, уставившись на девушку, потом обнял Бриллэрда за плечи и предложил продать ее ему. Пьера в зале не было, чтобы заявить, что он был первым. Габриэла была уверена, что он бы обязательно возмутился, и, вероятно, возникла бы перепалка. Но Пьер отсыпался после вчерашних неумеренных возлияний, а ее теперешнему хозяину, как девушка и предполагала, было все равно. Она увидела, как эти двое пожали друг другу руку, и пятый капитан швырнул капитану Бриллэрду мешочек с монетами.
Габриэла была в ужасе. Все произошло так быстро!
Она стала собственностью мужчины средних лет. Уже не впервые он выкупал заложников на острове и возвращал их родным, получая за это кругленькую сумму. И все складывалось к всеобщему удовольствию: остальные капитаны возвращались к тому, чтобы захватывать больше кораблей, вместо того чтобы завершать сделки. Он же был прирожденным торговцем и умело маскировался…
Габриэла с трудом его узнала.
– Какого черта ты здесь делаешь, Габи? И где твоя мать?
Он вывел ее из поселения и потащил за собой по избитой тропке, ведущей к бухте. Большая часть его команды продолжала швартовать судно, но паре моряков, которых они встретили по пути, без лишних объяснений было приказано возвращаться на корабль. Когда Габриэла заявила, что ее экономку тоже надо спасти, одного из команды послали за Марджери.
У Габриэлы возникла тысяча вопросов, но все было забыто, когда зашел разговор о ее потере.
– Мама умерла, папа. Поэтому я и покинула Англию. Я искала тебя, чтобы остаться с тобой, – расплакалась она. – Но если ты не против, то мне хотелось бы жить где-нибудь в другом месте. – Она сердито поджала губы.
Глава 3
Отец Габриэлы был невероятно смущен. Все эти годы его дочь и жена даже не подозревали, что он ведет жизнь, полную приключений. Натан Брукс оказался пиратом! Девушка не сразу смогла свыкнуться с этой мыслью.
Отец так изменился за эти годы, что его невозможно было узнать. Всякий раз, возвращаясь в Англию, он приводил себя в порядок, брился и коротко стриг длинные волосы, которые сейчас отрасли. Отца она знала только таким и всегда считала, что внешностью пошла в него, – по крайней мере, унаследовала цвет его волос. У Натана были такие же черные, как и у дочери, волосы и такие же светло-голубые глаза. Ростом она пошла не в отца, и в этом ей повезло: Натан был намного выше среднего роста, а Габриэла, как и ее мать, – около метра шестидесяти. Но оказавшийся сейчас рядом с ней человек совсем не походил на того отца, которого она знала и любила. Он был кричаще ярко одет и напоминал всех остальных пиратов, с которыми ей доводилось встречаться. У него в ухе даже блестела маленькая золотая серьга! Он поспешно снял ее, испытывая смущение от того, что дочь узнала о его тайной жизни.
Через пару часов после выхода из бухты Габриэла обратила внимание, что судно замедляет ход. Она поднялась на палубу и тут же наткнулась на Пьера Лакросса! Его корабль поравнялся с судном ее отца. Пьер преследовал их от самой стоянки пиратов!
Она не рассказала отцу о Пьере. У них еще не было времени для разговоров, кроме того, она пыталась прийти в себя после потрясения, которое испытала, узнав, что ее отец – один из пиратов. Но Габриэла, по крайней мере, чувствовала себя в безопасности рядом с ним и была уверена, что ей никогда больше не доведется столкнуться с такими, как Пьер.
Но оказалось, что он здесь! Стоит на палубе «Ржавого сокровища» рядом с Натаном, и они болтают, как добрые приятели. И тут ее осенило: они, должно быть, и вправду приятели, раз оказались двумя из тех пяти капитанов на одной стоянке.
Пьер буквально пригвоздил Габриэлу холодным, алчным взглядом к теплым доскам палубы. Ее охватил страх. Должно быть, она побледнела, поскольку отец тут же подошел и покровительственно обнял ее.
– Ты слишком поспешно отплыл с ней, мой друг, – сказал Пьер, даже не стараясь скрыть истинные причины своего появления здесь. – Я и сам намеревался ее купить.
– Она не продается, – ответил Натан.
– Разумеется, продается. Ты же купил ее, а я заплачу тебе больше. Ты заработаешь, и мы оба будем довольны.
– Ты не понял, это моя дочь, – холодно ответил Натан.
Пьер не на шутку удивился. Повисло напряженное молчание, пока он переваривал сказанное, переводя взгляд с отца на дочь. Наверняка он понял, что по доброй воле, без боя, никто ему Габриэлу не отдаст, и решил не настаивать, а только засмеялся и пожаловался на невезение тоном, который ему самому, видимо, казался добродушным. Этим показным добродушием Пьер пытается уверить Натана Брукса, что понимает: Габриэла для него недосягаема. Но девушку ему провести не удалось. Она чувствовала, что Пьер считает сегодняшний разговор лишь кратковременной отсрочкой. Пьер отчалил, но Габриэла боялась, что эта их встреча не последняя.
Марджери не стеснялась в выражениях, искренне возмущенная тем, чем занимается ее хозяин. За эти дни она не сказала ему ни слова, лишь бросала негодующие взгляды. И вскоре Габриэла поймала себя на том, что хочет встать на его защиту. В конце концов, он ее отец! То, что он оказался пиратом, совершенно не означает, что она перестанет его любить.
У них выпала возможность поговорить, только когда они оказались у него дома, на Сент-Киттс, острове на перекрестке морских путей. На песчаном берегу, вдали от города, у отца был дом, и он мог в случае необходимости бросить якорь в море и добраться туда на шлюпке. Но такой необходимости никогда не возникало. Сент-Киттс – это английский порт, а сам Натан был англичанином и не нападал на английские корабли. Французские, голландские, испанские – только эти корабли становились его добычей.
Дом его был необычен. Красивый английский особняк, приспособленный к теплому климату, с просторными комнатами и распахнутыми окнами, и, с какой бы стороны ни дул ветер, в доме постоянно было свежо. Блестящий деревянный пол, пальмы в огромных кадках, легкие занавески – все это придавало ему местного колорита, но убранство было элегантным и выдержанным в английском стиле. Благодаря немногочисленным слугам, которые присматривали за домом, когда Натана не было в порту, здесь царила идеальная чистота. Картины на стенах были подобраны со вкусом и напоминали полотна, которые коллекционировала мать Габриэлы, и девушка сразу же почувствовала себя как дома.
Ее спальня оказалась гораздо больше, чем комната, в которой она жила в Англии. Стоявший в ней платяной шкаф вишневого дерева, инкрустированный слоновой костью, явно был антикварным, а кровать с резными столбиками с балдахином затянута тончайшей москитной сеткой. От открывающегося с балкона вида на море и виднеющуюся вдали бухту захватывало дух.
Столовая тоже выходила окнами на воду, а на ужин в тот день подали очень вкусное блюдо местной кухни – фаршированного краба с листьями подорожника и пряными томатами под изысканное французское вино. Из открытых окон дул нежный, благоуханный бриз, шепот моря убаюкивал. У Габриэлы возникло чувство, что ей понравится жить здесь, на острове. Но Марджери, похоже, была не в восторге. Она весь вечер хмурилась и настаивала на том, что с первым же судном отправится домой.
Как только экономка с кислой миной отошла ко сну, Натан и Габриэла отправились прогуляться по пляжу, чтобы девушка смогла наконец задать мучавшие ее вопросы. Отец не стал оправдываться и извиняться за избранный путь, но попытался объяснить, почему предпочел вольную жизнь пирата.
– Я был всего лишь зеленым матросом на торговом судне, когда мы попали в шторм, – начал он, – выжили всего двое. Мы пробыли в открытом море несколько дней, пока нас не обнаружили пираты.
Габриэла решила, что поняла, к чему он клонит.
– Выходит, ты был признателен им за спасение?
– Я не стал бы выражаться столь пафосно, Габи. Им просто не хватало рук.
– В противном случае они проплыли бы мимо? – догадалась она.
– Совершенно верно. Нам сделали обычное предложение – присоединиться к пиратам или оставаться в море. Я решил стать одним из них.
– Но ты же не обязан был остаться с ними навсегда, верно? Когда корабль добрался до порта, ты мог бы пойти своим путем.
– Мы долгое время не заходили в порты – по крайней мере, в те порты, которые не принадлежали пиратам. А к тому времени, как пришвартовались, честно признаюсь, мне уже понравилась такая жизнь. Она казалась захватывающей. Поэтому я не испытывал сомнений в своем выборе и дослужился от простого пирата до капитана. У меня появилось свое судно.
– Это было до встречи с мамой?
– До.
– И она ни разу ничего не заподозрила?
– Ни на секундочку.
