Желание держать в руках нож было почти нестерпимым. Рукоять удобно легла в руку: кость будто плавилась, принимая нужную форму. Лезвие потертое, затупленное – видно, что верно служил. Я знала, как им пользоваться, но свежевать тушу не собиралась – я хозяйка леса, не охотник. Мне просто нужно было его иметь. Купила.
Снова вышла на поиски неупокоенных и бродила, совершенно забыв, зачем вообще приехала. Зато Маркус не забыл. Я почувствовала его присутствие загодя, как будто по татуировке перебирали паучьи лапки.
– Чика, за тобой не угнаться. – Он дернул меня за руку под ближайшую арку.
– Привет.
– Куда ты пропала, что случилось?
– Обновления установили, пока мы не виделись, – ввернула я фразочку Бальтазара.
Он молча вглядывался в мое лицо. Даже отступил.
– Ты была мертва.
– Молодец, возьми с полки пирожок, – улыбнулась я, впрочем, безрадостно.
– Как?..
– По контракту положено.
Я ему ничего до этого не говорила про летописца и записку. Это мое дело. Хотя он видел напряжение и тревогу, пытался как-то сгладить. Кино, кафе, все эти милые вещи, положенные парочкам. Только выглядел при этом как балерина в кирзачах, ухаживания не его конек. Вот и сегодня у нас свидание, не помню правда, куда идем.
Сомнительная из нас пара. Он вроде бы честен со всех сторон – и в симпатиях, и в том, что ему нужны мои силы для мести, с которой он, кстати, не торопится. А я просто решила попробовать, давно ни с кем не встречалась. Как Ядвига говорила про людей – «мелькнет и исчезнет», а он не совсем человек, хоть и с виду вполне. В свои сто четыре выглядит меньше чем на сорок. Колдун – загадка для меня. Не понимаю, что он такое, как живет так долго, и вообще. Интересно.
– Мы можем просто побыть у тебя, Маркус?
– Твой кот мне угрожал, – хохотнул он в ответ. – Не хочу его злить.
– И правильно, не стоит. – Я оглядывалась в поиске безхозных душ, все это новое раздражало своей внезапностью. – Не хочу никуда идти, а если там нужно есть, то тем более, – чуть грубее, чем следовало, сказала я.
– Почему?
– Пойдем, по пути расскажу.
– Только не по-русски, я не всегда тебя понимаю.
Его русский, как и мой английский, улучшился, но проще было на английском.
Мы шли, едва касаясь пальцами, я говорила про ССБ, угрозы, контракт, неприятности с едой. Кто помог мне в смерти, не сказала – не стоило. Собиралась упомянуть про души, но Ключ снова заледенел.
– Что с твоими глазами? – осторожно спросил Маркус, пока я оглядывалась.
– А что, тушь потекла? Погода.
– Один глаз белый.
Вот черт…
Мимо нас прошла душа молодой девушки. Лицо не просто серое, а изможденное, как после долгой болезни. На ней была пижама с Губкой Бобом.
– Привет! Тебе нужна помощь? – спросила я.
Девушка не ответила, шла дальше. Куда они все идут? Мне что, избу тащить в это измерение? Не положено.
– Наркоманы, – процедил вполне живой дедуля, шедший вслед за девушкой.
И тут я поняла, что совсем забылась: стоим посреди улицы, я с бельмом, у Маркуса вообще глаза без белков, разговариваем с невидимками. За кого нас еще принять?
– Джьянина, что…
– Я вижу души, Маркус, здесь. Раньше так не было.
Он молча потащил меня сквозь поток мокрых хмурых людей в свою квартиру недалеко от студии. Предстояло разобраться с «обновками».
Уж лучше бы неуклюжие романтические потуги, а не это все.
Мрачный жнец
Маркус спит как камень.
Несколько раз я думала, что он все – покинул тело и ушел в иной мир. Немного жутко и хорошо одновременно, не люблю, когда кто-то рядом сопит или храпит. Отчасти поэтому не складывались мои более ранние отношения: раздражение от посторонних звуков перетекало в неприязнь к парню. А Маркус… Ему, кажется, плевать на мою отстраненность. Я прихожу и ухожу, когда захочу, он ничего не говорит против. Живет как обычный (почти обычный) человек и речь не заводит о своей вендетте и моей роли в ней. Думаю, стоит ему напомнить, что где-то его ждет враг, нехорошо заставлять людей ждать.
Отдам колдуну должок, а там посмотрим, как будут развиваться события. Маркус слишком иной для моей нормальной половины, воительнице же он очень нравится. Но если брать меня целиком, без разделения на светлое и темное, то я теперь тоже не совсем нормальная, мягко говоря. Такая же иная. Я меняюсь. Возможно, однажды и старые установки, хорошо-плохо, вложенные воспитанием, канут в Смородину, и межвидовые связи спустя сотню лет покажутся нормальными. Одно я знаю точно – я не влюблена, и это радует.
«Ты так неэмоциональна оттого, что для другого рождена», – вновь звучит в голове голос Ядвиги.
Заинтересована – да, но никакого подъема эмоций и необъяснимого счастья не чувствую, смотрю и анализирую Маркуса. Пригодится.
В середине ночи мне все еще не спалось. Отголоски нашей вечерней беседы крутились в голове. Маркус выглядел обеспокоенным, удивленным, рассматривал меня со всех сторон, чуть ли не нюхал. Убеждался, что живая. Попросил еще раз рассказать про смерть, уточнил, не тянет ли меня прямо сейчас на человечину. Он до сих пор не определился, ем я ее или нет, а я не собиралась раскрывать карты – ему ведь нравятся загадочные девушки, не стоит отбирать у него эту интригу. Он такой забавный в своих заблуждениях. Сидит, сказки наши с переводчиком читает, то и дело брови вверх лезут.
Потом обсуждали души в городе и мои новые способности, он был серьезен и внимателен. В моем окружении много серьезных и внимательных: Каз, Тоха, Маркус. Много мужчин, подруги нет.
Я смотрела в черные глаза с отблесками ламп, он что-то рассуждал и прикидывал, пытался найти логику в происходящем, как будто успокаивал. Но я не волновалась, прогулка по загробному лесу изрядно укрепила мои нервы. В целом мы пришли к выводу, что это новый уровень способностей, но инструкции нет, придется собирать очередной пазл без картинки.
В квартире из звуков лишь мое дыхание, и его эхо отскакивает от кирпичных стен. Не могу сказать, что люблю лофты – будто на заводе кровать поставили. Экран смартфона в руке то и дело загорался и тоскливо потухал: я думала написать Тохе, не знала, как правильно начать. Многое нужно рассказать. Стоило прояснить ситуацию и понять, что с этим делать.
Пора на охоту за душами, у меня к ним есть вопросы.
Я аккуратно вытащила из сжатых в кулак пальцев колдуна прядь своих волос.
– Джьянина?
Все-таки разбудила.
– Мне нужно идти, увидимся на неделе. Я позвоню.
– Окей, чика. Только не умирай снова, это нервирует.
– Постараюсь.
Оделась, в темноте по памяти пробралась к выходу из стодвадцатиметрового лофта – переделанной коммуналки. Коридор казался бесконечным после моей студии. Несколько комнат были объединены и подавляли своими размерами и высотой потолков. В одной стоял бильярдный стол. Маркус пытался научить меня играть, но в последний раз мой шар разбил светильник. В другой был натянут белый экран и стоял старый аппарат для просмотра фильмов. В целом у меня было ощущение попаданства в нуарное кино, и сама я будто становилась черно-белой.
Замок мягко щелкнул, лестничная клетка окутала запахом старого дома, тусклый свет и облупившаяся краска выступали ему гармоничной парой. Подошвы ботинок в который раз коснулись стертых ступеней. Скрипучая дверь выпустила меня во двор-колодец, а из него – на проспект.
Центр никогда не спит. Дождь закончился, автомобили раскатывали по асфальту лужи, и в летевших из-под колес каплях отражался свет вывесок. Сырость, бензин и старая архитектура. Я решила отдаться на волю случая и просто пошла в надежде встретить разговорчивую душу – не показалось же мне, в самом деле, что они шепчут?
***
Удача улыбнулась несколько километров спустя, возле театра. Прохожих почти не было, редкие люди шли по другой стороне дороги, им не было дела до происходящего. В отличие от меня.
Никогда не видела, чтобы душу уговаривали сесть в машину.
Душа сопротивлялась и активно жестикулировала.
Помните, я в самом начале своего пути задавалась вопросом, кто же их провожает в этом мире? Нашла ответ.
У тротуара была припаркована побитая жизнью «десятка» серого цвета, рядом девушка – миниатюрная, в узких джинсах, в желтых резиновых сапогах и короткой куртке – скандалила с душой какого-то модника с длинными волосами, забранными в хвост. На нем тоже были джинсы в облипку с прорехами на коленях, что совсем не украшало его ноги. Звуки проезжающих машин заглушали разговор.
Я остановилась неподалеку, частично спряталась за фонарный столб и присмотрелась всеми своими способами. Душа была душой, девушка – как Кощей, не живая, не мертвая. Из-под черной шапочки задорно выглядывали две тонкие светлые косички.
– Садись в машину, кретин! – почти взвизгнула она. – Мне еще других собирать.
Парень что-то ответил и упрямо скрестил руки. Его фигура на секунду пропала, потом снова появилась. Девушка уперла руки в бока и медленно, почти по слогам сказала:
– Никто не придет. Тебя сбила машина. Вчера ночью. На этом. Пешеходном. Переходе.
Парень растерянно оглянулся в сторону зебры, а я решилась подойти.
– Может быть, ему последнюю трапезу предложить? – тихо произнесла я в спину девушке. Она обернулась и удивленно вздернула бровь.
– Здесь не твой район, жнец. Своих покойников хоть в цирк води.
Думаю, мы с ней ровесницы или она ненамного старше. В противовес телосложению лицо было круглое, маленький нос раздраженно сморщился.
Черные тени, темные глаза и бледные губы. Жнец, значит. Тот самый?
– Я не жнец, – спокойно ответила я и подошла к парню. – Ну-ка скажи что-нибудь на призрачном.
– Что вам всем нужно? – довольно тихо, но отчетливо произнес мертвый парень.
Потрясающе! Они правда разговаривают. Это только здесь или в Лукоморье тоже? Что могут рассказать сказочные души? Столько вопросов, на которые срочно нужно ответить.
– Кто ты, если не жнец? – требовательно спросила девушка.
– Я Баба Яга.
– Серьезно? – Она хихикнула. – Яга? Старая карга из леса?
– Повежливей! – Ближайшие фонари предупреждающе моргнули.
– Чем докажешь? – Световое шоу ее не впечатлило. Вряд ли она вообще поняла, что случилось, однако взрывать ради нее лампочки я не собиралась.
– Доказать? Того, что я вижу этого парня, недостаточно? Хорошо. По проспекту днем ходила парочка, только слов не разобрать, как будто белый шум. И девушка в пижаме, но она не хотела говорить.
– Да, знаю их. Старые души не понять, их речь стирается, они не захотели уходить и давно уже не понимают, что умерли. А до девчонки пока не достучаться, она не готова принять свою кончину. – Жнец окинула меня взглядом. – Что с глазом?
– Им я вижу души.
– Ну допустим. А каким боком здесь Яга?
– Яга – проводник умерших в сказочном мире. Только я принимаю в избе, готовлю баньку, угощаю последней трапезой. И ловить мне их не нужно, сами приходят.
– А-а, – озадаченно протянула девушка. И снова: – А… Завидую. С этими часто туго.
Парень упрямо смотрел на нас.
– Как тебя зовут? – спросила я его.
– Макс.
–
ыпьем кофе? – Никому не помешает, особенно тем, у кого был поганый денек. – Хочешь раф?
Жнец тут же подхватила мою мысль, и после недолгих уговоров парень согласился сесть в машину, правда не за раф, а за латте с лавандой. Чего я не ожидала, так это увидеть на заднем сиденье тучную недовольную женскую душу. Она окинула нас презрительным взглядом и отвернулась к окну, поплотнее запахивая на груди домашний халат.
– У тебя тут что, маршрутка? – удивилась я. – Как это работает? Ты их отвозишь куда-то и выгружаешь, пусть идут на свет?
– Нет. – Она вздохнула. – Не занята, смотрю? Прокатимся?
Не занята, вообще не занята и согласна покататься.
Жнец. Вот это да! Значит, эти городские души – не моя работа. Спасибо!
– Юля, – представилась девушка, заводя машину. – Яга, а ты чего из леса ушла?
– Вообще, меня зовут Янина. Яга – моя должность, хотя кот говорит – титул.
– Кот говорит?
