На берегу уже горели костры, – высадившиеся Русы времени даром не теряли. В прошлый раз мы останавливались примерно в этих местах, и они изобиловали крупными непуганными зайцами. Группы охотников практически сразу углубились в кустарники, едва высадившись на землю. Раньше кустарники и деревья даже зимой сохраняли листву в этих местах. Сейчас картина выглядела иначе – вместо густой зелени, в глаза бросались голые ветви. На некоторых ветвях встречались листья, прошла зима не смогла убить все, но ущерб нанесла сильный.
– Макс, нам пора,– все пассажиры «Катти Сарк» уже были на берегу, на корабле, кроме нас, оставались только три дежурные вахты.
– Схожу за своими, а вы грузитесь,– Ната так и не раздела Ивана, похожего на пузатого медвежонка в своем балахоне из овечьей шкуры.
– Все на берегу, наша шатер-палатка ждет нас,– подхватив сына на руки, пропустил вперед жену. Годы, проведенные в условиях дикой природы, повлияли и на нее: она раздобрела, утратив прежнее девичье изящество своей фигуры. Параллельно этому, Ната сильно возмужала, если так можно сказать. От девушки, отказывавшейся есть животную пищу. Она сама превратилась в неплохую охотницу, а свежевать добычу научилась лучше меня.
– Осторожно,– Поддерживаемая Урром и Тиландером, Ната благополучно разместилась в шлюпке. Передав ей Ивана, пристроился рядом, поправляя ружье на плече. Последними в шлюпку спустились Урр и Тиландер, Мал со своей женой и сыном уже были на берегу. Санчо с Бером высадились первыми – этакой симбиоз отчаянной храбрости и невероятного чутья.
– На весла,– прозвучала команда капитана и матросы синхронно начали грести.
– Макс, у меня такое чувство, что я в последний раз высаживаюсь на берег Европы,– слова Наты отвлекли от созерцания темной серой воды.
– Не говори глупости, или ты планируешь сбежать от меня? – моей шутке улыбнулись даже матросы. Сбежать от Великого Духа Макс Са? Даже сама мысль о такой возможности в глазах Русов казалось нелепой,– ведь Макс Са везде и всюду, как от него можно сбежать?
Глава 4. На юг
После десяти дней в море на качающихся посудинах, люди с радостью возились на берегу, устраивая временные жилища. В прежние времена осенью здесь можно было спать под открытым небом, температура ночью не опускалась ниже восемнадцати градусов. Вечерело, по ощущениям было ниже нуля, а впереди была еще целая ночь. По всему берегу горели костры, где женщины хлопотали, готовя ужин.
Охота, на редкость оказалась удачной: гонимые холодом животные буквально заполонили клочок суши перед проливом. Буквально через полчаса начали возвращаться охотники, неся на жердях разнообразную добычу. Запах варева, жареного мяса буквально заполнил место нашего временного лагеря.
– Макс Са, дозоры вокруг лагеря расставлены, человеческих следов охотники не видели, – Бер присел у моего костра, грея озябшие руки. Уроженец жаркой Африки, мой приемный сын плохо переносил холод, чего не скажешь о Мале и Урре. Санчо вообще мог в лютый мороз чувствовать себя комфортно, особенно если речь шла о женщинах или еде.
– Пусть им вовремя отнесут еду, чтобы они поели. И выдели им по паре дополнительных шкур, ночь будет холодной.
Отказавшись от предложения Наты поужинать с нами, Бер ушел. Шумные застолья, когда мы всей семье принимались за трапезу, уходили в прошлое. Мал предпочитал общество Белояры, Урр и Бер любили трапезничать с воинами. Оба американца нашли себе новых жен по возвращении из поисков: следы их династий угадывались только в Балте и Мурге. Лутовы редко разделяли со мной трапезу, со слов Богдана «негоже с боярином лобызаться». Только Санчо был готов всегда составить компанию, даже если успел перед этим плотно поесть.
Наскоро перекусив, решил проведать Труди с Кингом, которых поручил заботам Мольтке. Ганс бы с большим удовольствием составил компанию, хотя бы чтобы побыть в компании Наты. Но такое сближение не входило в мои планы – в Нате я не сомневался, но чем черт не шутит.
Труди ужинала в обществе пары девушек, бойко щебетавших по-немецки. Так получилось, что после извержения, выжившие Дойчи сплотились вокруг второй моей жены. Это могло в будущем создать определенные трудности, но пока Ганс все контролировал. Прибудем на место, там расселю всех на свое усмотрение, невзирая на происхождение.
Мольтке оказался неподалеку – оставив троих воинов с которым сидел у костра, бывший король Дойчей, поспешил мне навстречу. Едва я ступил в освещенный круг:
– Император Макс Са,– титул в данной ситуации был не к месту, меня даже покоробило. Хорош император, вынужденный бросать родные земли и эвакуироваться на юг.
– Просто Макс Са, – поправил Мольтке, склонившего голову в почтительном полупоклоне.
– Как твои люди на корабле, заболевших нет? Животные как переносят путешествие?
О животных спросил не зря, почуяв близость земли, из всех суден слышалось отдаленное хрюканье, ржанье и мычанье.
– Заболевших нет, только один матрос поранил руку и у нас умерло два новорожденных ягненка,– грустно констатировал Мольтке, виновато потупясь.
– На всех кораблях есть потери, в трюмах слишком тесно,– подбодрил я Ганса,– но выпускать их на берег нельзя, они разбредутся, будем несколько дней их отлавливать.
– Макс Са, разделишь с нами ужин,– предложение Мольтке бурно поддержали его товарищи. Есть мне уже не хотелось, но именно посиделки у костра сплачивают. Солдаты должны видеть, что их предводитель не брезгует их обществом и едой. Посидев около полчаса, силой продавил в себя кусок недожаренного мяса, ответил на пару вопросов. Самое большое удовлетворение вызвал мой ответ насчет климата. Слова, что «там так тепло, что можно на земле спать без одежды», вызвал бурю положительных эмоций после второго года ужасных морозов. Я незаметно усмехнулся, представив как эта самая жара станет причиной кишечных расстройств и сколько крови выпьют всякие кровососущие.
Попрощавшись с Мольтке, побрел дальше, радуясь, что за мной тенью не идут братья Лутовы. Но я ошибался, – полумертвый Богдан сумел прийти в себя и все это время незаметно находился рядом, пользуясь столпотворением на берегу. Заметил я его случайно, когда взметнувшееся пламя костра осветило могучую фигуру лесоруба. Хотел его окликнуть и поругать, но передумал – раз Богдан так серьезно относится к своим обязанностям, зачем его расслаблять.
Ната спала в обнимку с Иваном, закутавшись в шкуры. Подбросив дров в костер, устроился рядом, тяжко вздыхая: стоит появиться сыну и внимание жены отдано другому мужчину, пусть даже это и моя кровь.
Идя навстречу просьбам Русов, продлил отдых на побережье до трех суток. За это время случилось две важные вещи: ответив на вызов пришел Панса с частью своего племени. И второе – совсем неожиданно на наш зов к Пансе откликнулся Данк. С Данком мы мысленно общались недолго – неразговорчивый гигант передал мыслеообраз своего жилища. Это было нечто похожее на шалаш, сооруженный из стволов деревьев. Но самое удивительное было не в этом – две крупные неандерталки похоже стали спутницами Данка, живот, одной из которых, выдавал беременность на последнем сроке.
– Хорошей охоты,– был последний посыл великана, после чего связь прервалась. Умение Данка блокировать телепатическую связь удивляло: только то человек передавал зрительные образы, а секунду спустя, глухая тишина, словно и не было ничего.
Панса во второй раз отказался покидать насиженные места, предложив сходить с ним на место их стоянки. Взяв с собой Санчо, Бера и шестерых воинов, около трех часов шли по побережью на запад. Скалистый массив доходил почти до самого океана, нагромождение скал представляли целый лабиринт. Панса со своим Сан-Техе нашел систему пещер, внутри которых было удивительно сухо и довольно тепло. Прошлую зиму его соплеменники перенесли неплохо, – я насчитал почти сотню людей, если считать с грудными младенцами. Женщины из Будилихи, уведенные Панса и его воинами, прекрасно вписались в племя: по их поведению они даже доминировали над неандерталками. А грудные младенцы на их руках свидетельствовали, что межвидовое скрещивание происходило с благополучным исходом.
– Макс Са, оставайся здесь, холода нет, еды много,– в одном из боковых ответвлений пещер, Панса указал на вяленные тушки животных. В следующей пещере, выходившей в сторону океана, лежал снег. Разгребая его руками, Панса обнажил целые туши оленей:
– Мяса много, Макс Са, оставайся, солнце вернется.
Будь у меня сотня людей, его предложение можно было бы рассмотреть, но на кораблях без малого тысяча людей. Даже эта обширная система пещер, не сможет вместить и половину всех моих людей. И что мы будем делать при наступлении зимы – снова сидеть и жевать куски мяса? Это неандертальцы могли есть и спать, спать и есть, терпеливо пережидая непогоду.
– Спасибо Панса, но наш путь лежит дальше. Я вернусь, ты постарайся выжить, зима будет холодная.
– Ха,– совсем как Санчо ответил его потомок, заставив меня улыбнуться. Оглядевшись вокруг, не увидел последнего.
– Где Санчо, Панса?
На мой вопрос, вождь Сан-Техе улыбнулся, без слов, давая мне понять, чем именно мог быть занят мой приемный сын. Тот, как всегда, оставлял свой генетический след, уединившись с одной из местных женщин.
– Берши,– немного презрительно бросил Бер, вкладывая в это слово отрицательный смысл. Перевода не требовалось, чтобы понять, что это что-то типа «озабоченный или бабник».
Попрощавшись и отказавшись принять в дар тушу мороженного оленя, отправились обратно. Уже на самом выходе из пещеры мое внимание привлек наскальный рисунок углем: человеческие фигуры с копьями загоняли крупной животное, скорее всего буйвола. Не удержавшись, взял уголек из костра и нарисовал рядом пятиконечную звезду, под восторженное выдыхание Сан-Техе. До самого лагеря, всю дорогу фантазировал, как будут изумлены ученые в будущем, обнаружив среди наскальных рисунков звезду правильной формы. Наверное, разовьют гипотезу о пришельцах или о путешествии во времени. В любом случае, загадку для будущих поколений я ставил. Никогда Сан-Техе не посмеют стереть мой рисунок, да и не особо стирается рисунок углем, на светловатом доломите, если я правильно определил структуру скал.
Погрузка на корабли заняла добрых четыре часа – кроме самих Русов пришлось переправить на шлюпках довольно внушительное количества мяса добытых животных. Шкуры решили не брать, не было времени их обрабатывать, а необработанные они просто бы прели в трюмах, где и без того стоял тяжелый аромат. Вызвав Пансо на связь, сообщил ему, что на месте нашей временной стоянки осталось много шкур. Последний очень обрадовался такому подарку, пообещав выслать воинов, чтобы унести все это в пещеры. Лишними эти шкуры не будут, часть пойдет на утепление самих пещер, часть для одежды.
Первым закончил погрузку «Русь», людей на нем было меньше всего, в основном мастеровые. Лайтфут со своими пушками, железными болванками и полосками листового железа, размещался на нем же. Просигналив с «Катти Сарк» флажками, Тиландер отправил «Русь» вперед: пароход имел самый малый крейсерский ход из всех кораблей. Да и двигаться следовало в экономном режиме – бункера парохода заметно опустошили после десятидневного плавания.
Перед погрузкой на корабли, провел короткое совещание с капитанами судов, выслушав мнение каждого из них. Перед моими глазами лежал атлас Африки, изданный еще в 1937г, по которому я отмерил точное расстояние до конечной точки нашего путешествия. 5300 км пути, если считать от Гибралтара, даже если в сутки проходить 200км – это 25-26 дней пути. Я специально взял суточный переход в двести километров, хотя капитаны в один голос уверяли, что мы вполне спокойно можем и по 300 км проходить.
– Мы не можем двадцать пять дней плыть без схода на берег, у нас элементарно не хватит питьевой воды,– с этим доводом согласились все.
– Если бы не животные в трюмах,– «Зерг» капитана Балта был набит преимущественно свиньями.– Они всю воду переводят,– сокрушенно развел он руками.
– Макс Са, разве на том месте не будет животных, зачем мы их везем с собой, они занимают много места, вся вода на них уходит? – голос принадлежал Васту, бывшему военному коменданту Берлина.
– Животные там есть, но лошадей нет, овцы и козы дикие, если они там имеются. А наши животные домашние, их выводили десятками лет, они нам нужны при возвращении домой. – Не знаю, насколько мой ответ удовлетворил присутствующих, но больше вопросов не было. Меня самого тяготило присутствие домашнего скота, но оставить его в Марселе означало обречь на верную смерть. Первую зиму часть этих животных провела с нами, либо в утепленных хлевах. Если коз, овец и свиней еще можно было приручить, одомашнивание лошадей занимало вечность. До высадки «христоверов» в Марселе, лошадей у нас было всего десяток. Это были невысокие, но выносливые животные. На пароходе «христоверов» находились их лошади, селекцинированные сотнями лет – рысаки и тяжеловозы. Скрещивая с местной породой, пришлые, за сто пятьдесят лет вывели новую породу- рослую, неприхотливую и выносливую. И я не был готов потерять такое богатство, за каждую лошадь мне отвечали головой. И ради их комфорта, на «Катти Сарк» в трюме были только они, с тремя конюхами, неотлучно дежурившими в трюме.
– Мы не сможем столько времени плыть без отдыха, примерно на полпути,– я посчитал в уме расстояние,– через двенадцать – тринадцать дней, сделаем остановку. Пополним припасы еды, воды, может даже выгрузим животных, если место будет удачное.
При упоминании про выгрузку на берег, лица присутствующих просветлели, даже капитаны повеселели. Одно дело каботажное плавание в пару суток вдоль известных берегов, и совсем другое дело столь длительный переход. Единственным, кто не разделял их оптимизма был Тиландер:
– Мы потеряем день на выгрузку и день на погрузку животных,– пробурчал мой друг себе под нос. Статус Тиландера был такой, что он мог безбоязненно высказывать свое мнение. Лайтфут, как я не старался, все равно держал дистанцию. Кроме их двоих, только Ната была современным человеком. Все остальные были детьми каменного века, а мне порой не хватало несогласия со своим мнением, даже объективной критики. Русы не допускали мысли, что их Великий Дух может ошибаться. Были еще потомки «христоверов», но они давно смешались с Русами и едва дальше ушли в своем развитии.
– Посмотрим по ситуации, в любом случае, все ваши мнения будут учтены. А теперь, если больше нет вопросов, начинайте погрузку людей, пора трогаться в путь.
Больше вопросов не было – в этот раз первыми на парусник доставили меня и мою семью. За время нашей стоянки, Труди попросилась на «Катти Сарк», Ната не возражала, и шлюпка так и доставила меня на корабль в компании жен и сыновей.
Уже в каюте мы с Тиландером снова прошлись по предполагаемому маршруту: надо было наметить места для пополнения запасов пресной воды. Раньше, когда читал книги про морские путешествия, всегда не понимал, как моряки умудрялись переплывать Атлантику, не возобновляя запасов пресной воды. Но в океане довольно много островов, иногда даже пара скал, торчащих из воды, могут дать пресную воду, за счет разности дневных и ночных температур.
– Предлагаю пристать к Лансероте, – палец американца ткнул в точку,– Канарские острова с высокими скалами, там точно будет питьевая вода. А Лансароте самый ближний к нам, с нашей скоростью, мы достигнем его на четвертый или пятый день.
– Было бы неплохо, если там растут деревья, можно было нарубить дров для «Руси»,– меня устраивал Лансероте. Если делать однодневные остановки каждые пять дней, поэтапно высаживаясь на землю, люди не будут уставать от океана и качки. Мы нарубили и переправили на «Русь» солидную кучу дров, и сейчас пароход шел на дровах, экономя уголь. На атласе Африке, в месте, где я планировал обосноваться на пару лет, река Вольта была обозначена как судоходная. Примерно в ста километрах вглубь материка, Вольта разливалась, образуя озеро причудливой формы. Уголь нам еще понадобится, если захотим обследовать реку – «Русь» с ее минимальной осадкой, лучше всего подходила для экспедиций вверх по реке. Не сидеть же мне там два-три года, праздно проводя время.
Мы уже плыли четвертые сутки, Тиландер нервничал, сколь серую небесную мглу не пробивались солнечные лучи. Видимость в светлое время суток ограничивалась парой километров. Вновь и вновь отмеряя на карте пройденное расстояние, Герман в сотый раз посылал проклятие вулкану, закрывшему небо плотной серой пеленой.
– Клянусь Богом и тобой Макс Са, мы на расстоянии вытянутой руки от Канар, но я их не вижу.
Его отчаяние было столь велико, что я не стал его подкалывать, хотя пара шуток имелась. Мы стояли на носу корабля, вглядываясь вперед, но кроме серо-стального горизонта, ничего не видели.
– Макш,– при всех своих габаритах, Санчо двигался бесшумно. – Мы не пойдем на берег? – Неандерталец редко говорил длинные предложения.
– Пойдем, как только его найдем,– отмахнулся от сына, и в эту минуту голову пронзило от неприятной боли: Санчо показывал скалы у берега, куда лениво накатывались волны. Мы проходили мимо острова, оставляя его за правым бортом, буквально рядом с нами. Усилием воли, выкинул Санчо из головы, потирая виски, скомандовал Тиландеру:
– Герман, поверни направо, остров рядом снами, мы проходим мимо него.
Дважды повторять не пришлось, прозвучала команда, направо, захлопали паруса на фок-мачте, меняя галс. Прошло около десяти томительных минут, прежде чем из воздуха нарисовалась громада прибрежных скал и следом участок берега.
– Макс, это Лансароте, – торжественно объявил капитан, одновременно давая команду убрать паруса. Прежде чем подойти ближе, следовало промерить глубину и отыскать безопасный фарватер.
Глава 5. Солнце
Лансароте оказался удивительным островом – глубокая бухта позволяла подойти к берегу почти вплотную. Канарские острова были вулканического происхождения, именно поэтому у самого берега была глубина в три метра, что позволяло нашим судам обойтись без шлюпок. Наспех соорудив трехметровые мостки, Тиландер дал команду на разгрузку. Животных, всех без исключения, было решено выпустить на остров. При небольших размерах Лансероте, отловить их при продолжении путешествия, не представляло труда. Кроме того, серьезно загаженные трюмы нуждались в очистке – запах экскрементов резал глаза уже на трапе в трюм.
– Пробудем здесь пару дней, дальнейший путь постараемся проделать без остановки,– мои слова приняли без возражений. По моим подсчетам, плыть предстояло примерно две недели. Если животные и люди отдохнут, двухнедельное путешествие можно было стерпеть.
Остров Лансароте был вытянут с юго-запада на северо-восток. Центральная часть была занята горным кряжем, среди которых были видны две горные пики со срезанными вершинами. Вероятно, это были вулканы, но в момент нашей высадки, ничто не указывало на их активность. Да и последнее извержение было очень давно, иначе трудно было объяснить густой травяной покров и множество кустарниковых зарослей.
Весь наш скот, благополучно сведенный на берег по мосткам, разбрелся по округе, оглашая воздух мычаньем, ржаньем и хрюканьем, пугая несметное количество птиц, гнездившихся у небольших отвесных скал прямо у воды.
Бер и Урр, посланные вглубь острова с разведкой, вернулись лишь часа через два, обыскав окрестности на несколько километров.
– Макс Са, следов людей не нашли,– отрапортовал мой приемный сын, – но недалеко есть огромная пещера, там мы все можем поместиться. Урр молчаливо кивнул, подтверждая слова Бера.
Наличие пещеры избавляло от необходимости строить временные жилища, рубить молодой кустарник, уменьшая кормовую базу для нашего скота. Один ручеек с пресной водой нашелся совсем рядом с местом высадки-но воды он давал совсем мало. Тонкая струйка прохладной водицы, сбегала со стороны одного из потухших вулканов и уходила в песок, не доходя до моря. Второй источник воды находился почти в километре западнее места высадки на берег. Это был солидный ручей, который лавируя между прибрежных скал, впадал в океан.
Русы, облазив скалы, принесли полные корзины морских деликатесов – устрицы, креветки и даже пару крупных крабов. Единственное, чего не нашлось на Лансероте, был лес, пригодный для рубки и последующей топки в котле «Руси». Видимо, вопреки моим планам продолжить путь без остановки, все-таки придется пристать к берегу, чтобы пополнить запасы топлива.
Пещера, найденная Бером и Урром, оказалась целой системой из нескольких гротов, разных по размеру. Небольшой грот сразу слева от входа в систему, занял я со своей семьей. Рядом расположились Богдан с братьями, Баск и остальные приближенные.
Бухта, где мы причалили, находилась в километре от системы пещер: Тиландер организовал две вахты матросов, чтобы стеречь суда.
Буквально через пару часов после высадки, Ната пригласила нас к столу. Традиционно, со мной обедали мои сыновья, оба американца и Богдан с Баском. Младшие Лутовы при старшем брате даже не садились за общий стол – старые русские традиции были еще сильны в этой семье.
– Макс Са, а может нам прожить здесь, в этом месте намного теплее, чем в Макселе, – вопрос Баска вызвал одобрительный гул за костром. Видимо эта мысль вертелась не только в его голове. С одной стороны, такой вопрос напрашивался – небо над Лансероте было куда светлее, даже угадывались очертания солнца. Да и температура воздуха была комфортной, где-то в районе десяти-двенадцати градусов.
– Остров нам не подходит,– мой ответ вызвал тишину, было только слышно как довольно урчит Санчо, дробя своими мощными зубами кость с остатками мяса.
– Почему?– Ната задала вопрос, мучавший всех.
– Остров маловат для такого количества людей, на нем нет деревьев, а траву наши животные уничтожат за пару недель. А потом что с ними будем делать? – Я обвел глазами своих товарищей,– будем перебираться на другой остров, чтобы и там за пару недель уничтожить всю флору?
– Отсюда возвращаться было бы легко,– не унималась Ната. Похоже ее мнение разделяли многие, хотя вслух никто не поддержал. Сдерживая закипавшую злость, постарался, чтобы голос звучал ровно:
– Ната, возможно нам придется прождать несколько лет, прежде чем мы сможем вернуться в Максель. Поверь, даже если мы будем кочевать с острова на остров, что само по себе довольно трудно, нам не прокормиться на этих кусках скал. На данном острове только небольшой участок имеет травяной покров, на других островах ситуация может быть еще более плачевной. Почему именно Африка и почему именно у экватора? – Я сделал паузу, но никто не поспешил задать вопрос.
– Именно у экватора самый удачный климат – сезон дождей, после которого идет стремительный рост травы и деревьев, возможность получать два, а то и три урожая в год. И как бы долго не продолжалось похолодание, лучшей и более оптимальной температуры нам не найти. На Лансароте сейчас довольно тепло, но это обманчивая погода, это океан отдает тепло, накопленное за лето. Это теплые течения, что огибают эти острова. Но мы не знаем, как долго хватит этой температуры для комфортного проживания. Мы всего на десяток градусов южней Макселя, если зима будет суровая, здесь тоже сильно похолодает.
Из всех присутствующих только Тиландер открыто высказался в поддержку моим словам, высказавшись емко, что океану доверять нельзя. Впервые за все время я столкнулся с тем, что мои слова не вызывают восторга, а возможно, даже не находят простого отклика. «Стареешь, Макс, теряешь хватку»,– укорил сам себя. Я недостаточно хорошо объяснил людям опасность похолодания, да и мое внезапное решение плыть к экватору, многим пришлось не по душе. Привыкнув находиться на суше, людям трудно было терпеть длительное морское путешествие, деля трюмы с животными.
– Конечно, Макс, ты лучше знаешь, что нам делать, мы всегда последуем за тобой,– в голосе Наты мне послышалась издевка. Вперившись взглядом в лицо жены, постарался прочесть невысказанное. Но Ната выдержала взгляд, даже не опустив глаза. «Посадил ее себе на голову»,– гаденько напомнил о себе внутренний голос. Впрочем, я мог и ошибаться, Ната женщина, а порой они совершают неосознанные поступки или говорят необдуманно. Хотя, нельзя было ее слова назвать необдуманными. И то, что поддержка ее слов читалась у многих на лицах, я видел отчетливо. Неужели Ната за моей спиной подтачивает мой авторитет? Мысль была столь неприятной, что я даже вспотел.
– Знаю,– в свой ответ я вложил такие зловещие нотки, что Ната изменилась в лице, а за столом установилась абсолютная тишина. Кашлянув Тиландер сослался на срочные дела и извинившись ушел. Обед закончился: все покинули стол, на котором оставалась груда еды, только Санчо невозмутимо продолжал есть.
– Макс, ты злишься на меня, но почему? Что я не так сказала? – Ната ожидала ответа, но я не торопился. Не хотелось превращать обед в ссору, к тому же может я слишком близко воспринял ее слова.
– Не злюсь, устал просто,– отложил я поучительную беседу до следующей ее выходки. Удовлетворенная ответом жена захлопотала над сыном, отрезая ему тонкие ломтики мяса.
Достав карту Африки, склонился над изучением места планируемого поселения. Если топография на месте соответствует карте, то в дельте Вольты находилось пара крупных островов и несколько островков поменьше. Самый крупный остров в длину был больше пяти километров – этой площади хватит на всех нас. А на остальных островах можно возделывать культуры и содержать наших животных. Впрочем, планы могли измениться основательно, неизвестно как обстоят дела на самом деле, за тысячелетия топография дельты могла меняться как угодно.
На Лансероте мы провели неделю: животные вволю наелись свежей травы, люди воспряли духом находясь на твердой земле. Все это время никто не бил баклуши: часть матросов и Русов чистили трюмы кораблей. В небольшой бухточке в трех километрах от места нашей высадки, обнаружились стволы деревьев, течение принесло сюда много хвороста. Группа Русов под руководством Бера смогла заготовить древесину, пополняя запас дров для нашего парохода.
Загнать животных на корабли оказалось куда труднее чем выгрузить их на берег: лошади упирались, вставая на дыбы, козы проявляли неожиданную прыть, умудряясь прямо с мостков сигать в воду и плыть на берег.
– Никаких выходов на берег,– запыхавшийся и весь взлохмаченный Тиландер тащил к кораблю козла-вожака. Тот отчаянно блеял, пытаясь вырваться из рук капитана, но американские руки, как известно, держат цепко.
– Я не против если хватит дров,– пришлось подавить смех, Тиландер мог бы обидеться.
– Можно поискать течение, чтобы минимально тратить дрова, уголь совсем на исходе,– американцу удалось всучить животное двум матросам и он стоял рядом, пытаясь отдышаться. – Если идти экономичным ходом, может и дотянем до места.
– Хорошо, Герман, ты капитан и тебе решать,– я похлопал Тиландера по плечу,– отплываем по твоей команде и готовности.
Последними на борт «Катти Сарк» взошел я с американцем и своими женами: Труди и Ната за время, проведенное на Лансероте окончательно превратились в единую команду, что не могло не радовать. Но после ее слов во время обеда, где прозвучала издевка, я на какое-то время охладел к обеим.
И снова впереди шла «Русь», дымя своей единственной трубой. Лансероте оставался на северо-востоке, исчезнув из поля зрения всего за пять минут. Видимость была ограниченной, и Тиландер принял решение следовать в авангарде. Сигнальщик передал приказ на «Русь» и пароход торопливо отвалил вправо, пропуская парусник вперед. Матросам на наблюдательном посту у бушприта и «вороньем гнезде» было приказано глядеть в оба, чтобы не напороться на риф. Мы плыли в неизвестных вода, а в условиях ограниченной видимости, не стоило слишком расслабляться.
– Я не вижу ничего больше чем на пару сотен метров,– Тиландер улыбнулся на мои слова:
– Матросы привыкают видеть лучше, проводя много времени на воде. Имеет значение все – цвет волн, изменение фона, буруны. Нельзя полагаться только на глаза, надо слушать, слух может уловить опасность раньше чем глаза ее увидят.
