Глава 8
Едва я вынула злотый заплатить за ужин, Рен грозно сдвинул брови:
– Мур-Мур, в день, когда за меня начнут платить женщины, я утрачу последние крохи самоуважения. Его и так осталось на донышке, не усугубляй.
– Но это я тебя пригласила!
– Неважно. Пощади моё тщеславие, не будь вредной ведьмой. Тебе и без того предстоит много расходов. Наконец-то ты выбросишь это своё кошмарное бабкино пальто.
– Оно не бабкино!
– Разумеется, не бабкино. Оно прабабкино! Его первая хозяйка упокоилась лет тридцать назад!
Пока я задыхалась от возмущения, Рен передал свою монету подавальщице и хитро улыбнулся. Гнев тут же растаял.
– Ты нарочно!
– Конечно. Отвлекающий манёвр. Но пальто у тебя и правда жуткое. Хочешь, по пути домой заедем в магазин готового платья? Я одевался там поначалу, вполне приемлемые цены, и всегда можно подогнать вещь по фигуре.
Я поискала глазами часы: половина девятого.
– Они ещё работают?
– Да, до десяти вечера. Решайся, Мур-Мур. Красивая девушка не должна ходить в обносках.
– Издеваешься?! – вскочила я.
– Ни в коей степени, – Рен тоже поднялся и подал мне злополучное пальто. – Не думаешь же ты, что тебя так изуродовала седина? Нынче светские дамы обесцвечивают волосы, добиваясь подобного оттенка, а тебе и усилий прилагать не надо.
– Угу. И ресницы эти дамы сжигают, и брови опаливают!
– Мур-Мур, – он наклонился к моему уху, – открою тебе страшную тайну. Если раньше ты была красивейшей девушкой Шерры, то теперь просто стала одной из десятка самых красивых.
– Это в тебе говорит медовуха? Известный факт: не бывает некрасивых женщин, бывает мало выпивки!
– Сказал бы я, что во мне сейчас говорит, – Рен вздохнул. – Только тебе этого точно не нужно знать. По крайней мере пока.
На улице опять накрапывал дождь, противная, мелкая, липкая морось. Коляска, как назло, долго не ехала, мы укрылись под небольшим козырьком, касаясь плечами. Сразу стало ясно, что мы почти одного роста: я, слишком рослая для девушки, и Рен, невысокий для парня. Если разобраться, у нас было слишком много общего, даже не считая пыточных подвалов и ранней седины.
– Мур-Мур, – выдохнул Рен, – вдруг больше не представится случай…
Вдалеке замаячили зелёные огоньки свободной коляски, и он выскочил под дождь, чтобы привлечь внимание извозчика. Через минуту мы ехали домой. Одно то, как это звучало, вызывало во мне нервный смех. Год в Тангере я всеми правдами и неправдами избегала Эриена Арьерро – именно потому, что когда-то слишком сильно его оскорбила. А до этого мы были лучшими друзьями – все двенадцать лет обучения. Рен и Дея, Дея и Рен. Имена, вырезанные на старом дубе в школьном парке…
Больше никогда не буду пить медовуху!
***
Лицо Дэмиена непривычно сурово, прекрасные синие глаза холодны.
– Дея, я единственный наследник своего отца, и всё же не собираюсь рисковать его расположением. Поэтому постарайся понравиться моим родителям. Побольше помалкивай. Если скажут что-то непонятное – не следует переспрашивать. Тем самым ты признаешься в собственном невежестве. Лучше улыбнись. И, ради Богов, не забывай об осанке!
Мы стоим в холле роскошного столичного особняка, и я не знаю, куда деть руки, которые почему-то ужасно мешают. Завести за спину – неудобно, скрестить на груди – вызывающе, засунуть в карманы – неприлично.
– Дэ?ми, я так волнуюсь!
– Это естественно, – снисходительно бросает он. – Как-никак Веррены королевской крови. Однако мой отец прогрессивный человек, он даже здоровается со слугами… Не трясись так, Дея, можно подумать, ты неотёсанная деревенщина!
– Я простая девочка с рабочей окраины, Дэми. Мне страшно!
– Ты Пряха, дорогая. Этого достаточно, чтобы тебя приняли в нашу семью.
***
– Мур-Мур, просыпайся! Дрыхнет, аж завидно! Идём покупать тебе пальто.
– Какое пальто?.. – со сна я никак не могла понять, где нахожусь. Коляска, дождь, Тангер…
– Желательно светло-серое. Тебе пойдёт стальной, – Рен подхватил меня и вынес из коляски. – Чёрт, такая худющая, а тяжёлая!
– Нечего таскать, когда не просят! – возмутилась я. – Поставь немедленно!
– Обязательно, только обойду лужу. Или мне бросить тебя в воду?
В воду я не хотела, поэтому притихла. Магазин оказался совсем небольшим – один торговый зал и примерочные кабинки. Навстречу нам выпорхнула тоненькая девушка-тростинка с любезной улыбкой на осунувшемся личике:
– Что угодно господам?
– Госпоже угодно зимнее пальто, – отозвалась я. – А господин уже уходит.
– Ничего подобного, – Рен уверенно направился к креслам напротив примерочных, развалился и потянулся за газетой. – Господин подождёт госпожу и убедится, что она не сбежит без покупок.
– О, тогда я принесу вам чай, – улыбка тростинки стала ещё любезнее. – Одну минуту, госпожа.
– Ты хоть примерно представляешь, как долго женщина способна примерять наряды? – сочла я своим долгом предостеречь Рена, едва девушка вышла.
– Не беспокойся, – ухмыльнулся он. – Вообще-то я был женат.
– Что?..
– Женат, целых восемь или девять месяцев. Потом жена от меня сбежала и подала в суд на развод.
– Прямо день открытий, – буркнула я себе под нос. – Может, у тебя ещё и дети есть?
– Нет, – Рен лихо закинул ногу за ногу и зашуршал газетой. – Собственно, это и было причиной развода. Жена заявила, что она уважает братскую любовь, но только не в нашем конкретном случае. Ей, видите ли, нужен супруг, а не сосед по квартире.
– Зачем же ты тогда женился?
Рен сделал вид, что читает.
– Это в Съере тебя угораздило?
– Нет, в Шерре. Одиннадцать лет назад.
Тростинка принесла поднос с чаем для Рена и подлетела ко мне:
– Госпожа, чего бы вы желали? Ткань, фасон, цвет?
Госпожа желала самое простое пальто с капюшоном без меха и непременно чёрного цвета. Рен скорчил гримасу, но я была настойчива. Пока девушка подбирала варианты, я успела пересмотреть десяток платьев и парочку отложила. Неожиданно со стороны внутренних помещений раздался шум, и в зал ворвался разгневанный толстяк в сопровождении не менее возбуждённого молодого человека:
– Ли?сси! Немедленно подойди!
Тростинка глазами указала на нас, но толстяк проигнорировал знак и в ярости продолжил:
– В кассе было восемнадцать злотых и три четвертака. Сейчас Розен пересчитал – три четвертака и семнадцать злотых! Ключ от кассы только у тебя и у меня! Где монета?! Где, я спрашиваю?!
Девушка задрожала:
– Я не знаю, господин Пери?ш! Богами клянусь, я не брала!
– У злотого выросли ноги и он убежал по дороге? – издевательски пропел строчку из детской песенки толстяк. – Воровка! Опять за старое, да?! Надо было в прошлый раз засадить тебя в тюрьму!
Я покосилась на молодого человека. В принципе не люблю злорадных людей, а этот вдобавок напрашивался – рукав кургузого пиджачка задрался, оголив тощее запястье.
– Эй, вы чего?! – взвизгнул молодой человек, когда я крепко ухватила его за руку.
– Девушка не виновата, – повернулась я к толстяку. – Злотый взял ваш помощник. Лисси отказала ему во взаимности, он решил отомстить. Третий ключ у него в кармане брюк, там же и злотый.
Выпученные глаза толстяка следовало увековечить на картине. Девушка уставилась на меня как на ожившую статую Богов. Молодой человек оказался сообразительнее их и рванул к дверям.
– Прыткий какой, – подоспевший Рен ловко подставил подножку и скрутил вора. – Господин… как вас? Периш? Проверьте карман, пока я держу паршивца.
Толстяк отмер и достал ключ с монетой. Тростинка подскочила ко мне, рухнула на пол, обхватила мои ноги и расплакалась:
– Вас послали Светлые Боги, госпожа!
– Встаньте, – смутилась я. – Боги здесь ни при чём, я просто ведьма.
– Ведьма, – изумлённо выдохнул толстяк. – Но это же травки-муравки, зелья-заговоры… Вы же так сказали, словно точно знали!
– Госпожа Мур-Мур у нас необычная ведьма, – Рен рывком поднял на ноги молодого человека. – Она действительно видит прошлое. Как вы намерены поступить с вором, господин Периш?
Хозяин магазина повертел в руке ключ и злотый:
– В участок его! Сегодня он ключ от кассы подделал, чтобы Лисси оболгать, завтра ещё чего сообразит и в мой сейф залезет! Господин, вы сами не из Розыскного ли будете? Хватка у вас больно мастерская.
– Из Розыскного, – не стал вдаваться в подробности Рен. – Помогу доставить красавца, а то он глазищами так сверкает, будто сейчас укусит.
– Я ему укушу! – толстяк потряс кулаком. – Ишь чего удумал – напраслину возводить! Лисси, девочка, прости меня… Идёмте, господин, участок тут близко, через три дома. Не замёрзнем.
– Мур-Мур, мы быстро, – Рен кивнул на кресло, где оставил шарф и перчатки. – Пригляди.
«Пригляди!» А если он задержится до ночи? Даже «быстро» оформить вора – это не пять минут. От волнения я допила ополовиненную Реем чашку чая.
– Госпожа, я сейчас ещё принесу! – Лисси метнулась прочь и вернулась с чайником, сахарницей и чистой чашкой.
– Госпожа, вы не подумайте! Я не воровка! – она налила мне чай и молитвенно сложила руки. – В прошлый раз я взяла из кассы четыре злотых, чтобы заплатить за квартиру, потому что на следующий день жалованье, и я обязательно вернула бы монеты. Так не хотелось занимать под проценты из-за одного дня! Но господин Периш неожиданно устроил проверку. Он так ругался, так ругался, потом всё же сжалился и простил. Господин Периш добрый, правда…
Лисси натолкнулась на мой скептический взгляд и осеклась.
– Ваш добрый хозяин без доказательств собирался отволочь вас в участок за один пропавший злотый. Месяц тюрьмы и никакой приличной работы после.
– Он мог бы так поступить в прошлый раз, когда я была виновата, – Лисси покаянно вздохнула. – Брать чужое дурно, госпожа.
– Сколько хозяин вам платит, Лисси?
– Тридцать злотых, – бесхитростно призналась она. – Хорошие деньги, госпожа. Это моя вина, что я тогда не рассчитала жалованье. Ещё я получаю осьмушку с каждой проданной вещи.
– Осьмушку с каждой проданной вещи? – я улыбнулась. – Прекрасно! Пока я примеряю эти платья, подберите мне пальто, шарф и перчатки.
– Чёрные? – радостно уточнила Лисси.
– Светло-серые.
Глава 9
В новом платье по фигуре я почувствовала себя почти прежней Деей, общительной и весёлой. Когда Рен с хозяином вернулись, мы с Лисси пили чай и болтали.
– Отлично выглядишь, Мур-Мур, – Рен придирчиво осмотрел меня. – Стальной тебе к лицу.
– Госпожа очень красивая, – простодушно заметила Лисси. – Вам повезло, господин!
Рен промолчал и собрал свёртки. По моей просьбе Лисси упаковала мои старые вещи. В Сытном квартале их никто не назовёт обносками, той же Хелли они вполне ещё послужат.
– Я поймаю коляску, одевайся.
Господин Периш ещё раз извинился перед Лисси и заверил меня в вечной признательности. Возможно, девушка не преувеличивала, и он впрямь был неплохим человеком. Цены в его магазине приятно порадовали.
Дождь к ночи усилился. Между булыжниками мостовой текли ручьи, свет от фонарей разбивался на сотни дрожащих бликов, воздух отчётливо пах сыростью и прелой листвой. Неделя до зимних праздников, в доме напротив уже украсили окна гирляндами и венками из остролиста, а погода плевать хотела на календарь. Ни зима, ни весна, ни осень.
– Пятое время года, – сказала я ночному небу.
