Сергей Измайлов "Корпорация Vallen'ок"

– Тогда попрошу Момо заверить подлинность печатью лапы, – не выдержал я.

Тишина. Потом гудки. Похоже, Танака-сан не оценил сарказм. Зато Момо оценила – подарила мне кусок обоев.

Клиника пахла антисептиком и чистотой, свет ламп резал глаза, а тишину нарушал только монотонный стук клавиатуры из регистратуры, да неторопливое шарканье бахил по коридору. Я вертел в руках ключи от квартиры, Момо осталась запертая дома в одиночестве. Интересно, переживёт ли мой аккуратно заправленный диван её месть?

– Проходите! – из-за двери донесся уже знакомый мне голос.

Фурукава сидел за столом, изучая мою историю болезни. Его белый халат был безупречен, а взгляд – пронзительным, но усталым, будто за сегодняшний день он увидел всё, начиная с рваных ран и до дыр в человеческой душе.

– Канэко-сан, – он щёлкнул ручкой, – голова ещё на месте? Или уже сдаёте позиции?

Я почесал голову, стараясь не задеть шов.

– Пока держусь. Если не считать, что вчера перепутал соль с сахаром.

– Здорово, – хирург хмыкнул, снимая стерильные перчатки. – Самочувствие? Головокружение? Тошнота? Желание пересмотреть жизненные решения?

– Последнее – постоянно. А так… будто после десятичасового караоке под «энка» в исполнении пьяных самураев.

– Нормально, – он сделал пометку. – А причины травм помните?

Я замер. В памяти всплывали обрывки: скрип ступенек, темнота. И ещё – запах дешёвого одеколона, смешанный с табачным дымом. Чьи-то резкие голоса: «Держи его! Давай быстрее!». Но лица расплывались, как кляксы от кофе на белой скатерти.

– Кажется лестница была, – замялся я, изображая, что усиленно пытаюсь вспомнить. – Наверно я упал, скатился по ней. Вроде бы так.

– Вроде бы? – Фурукава приподнял бровь. – Пробитая голова, переломы ребер, ссадины на спине в форме ботинка, гематомы на предплечьях. Вы либо катились по лестнице с пятого этажа, либо вас использовали как боксёрскую грушу.

– Знаете, как бывает, поскользнулся, упал, очнулся – гипс, – я махнул рукой, будто отмахиваясь от комаров, но внутри всё сжалось.

– Ага. Типичный сюжет для учебника по травматологии про взаимосвязь травм с Земной гравитацией. – Он откинулся на стуле, сложив руки на груди. – Шов заживает. Но мозг не резиновый. Если продолжите летать с этажа на этаж, в следующий раз соберу вас, как конструктор без инструкции.

– А на что это похоже? – спросил я и ткнул пальцем в свой лоб. – Характер травм, я имею в виду.

Фурукава на секунду задумался, вертя в руках неврологический молоточек

– Представьте, что ваш мозг – это мягкий тофу. А череп – ланч-бокс. Теперь встряхните.

– Поэтично, – хмыкнул я, ярко представив себе результат такого эксперимента.

– Это реализм. – Он внезапно наклонился вперёд, и в его глазах мелькнуло что-то вроде интереса. – Вы правда не помните детали?

– Только… – я замолчал, пытаясь поймать ускользающий образ. – Кто-то кричал: «Держи его!». Или мне показалось?

Хирург замер, будто услышал не то, что ожидал. Его пальцы сжали край стола так, что побелели костяшки.

– Показалось. Сотрясение любит пошутить, – он произнёс это как-то слишком быстро, швырнув мне листок с рекомендациями. – На работу можно. Но если заметите, что соседи вдруг заговорили стихами, а по коридору движется волна прибоя – бегите сюда.

– Спасибо за оптимизм, – я поклонился, пряча улыбку.

– Не за что. И, Канэко, – Фурукава задержал меня у двери. Его голос внезапно стал мягче, почти отеческим. – Лестницы – не враги. Но иногда полезно смотреть под ноги. Мало ли что там прячется.

Я вышел, так и не поняв, говорил он о жизни или о синяках на моих рёбрах, которые слишком аккуратно повторяли форму каблуков. Поведение доктора показалось мне немного странным. А в голове в этот момент крутилось: «Интересно, Момо ещё не съела мою коллекцию носков?».

На следующий день я впервые оказался на своей новой старой работе. Пропуск на шее болтался, как виселица для карьеры. Сотрудники корпорации в дорогих идеально отглаженных костюмах смотрели на мой дешёвый неуместного цвета пиджак и потёртые джинсы так, будто я принес запах помойки. Особенно старалась девушка из отдела рекламы – её взгляд мог бы заменить холодильник.

«Куда идти?» – мелькнула паническая мысль. Тело, к счастью, помнило маршрут лучше мозга. Ноги сами понесли меня к кабинету начальника курьерской службы Танаки-сан, человека, чья улыбка на первый взгляд напоминала трещину в асфальте.

– А, Канэко! – он поднял голову от бумаг. – Решил, наконец, немного поработать, а не валяться в больницах?

Внутри всё вскипело, можно подумать я специально получил черепно-мозговую травму, чтобы не ходить на работу, но я выдавил улыбку поувереннее.

– Простите, Танаки-сан, я так вдохновился вашим примером трудолюбия, что даже больничный превратил в тренировку. Теперь готов доставлять посылки со скоростью генерации ваших упрёков!

Он замер, переваривая фразу. Судя по нахмуренным бровям, мозг застрял где-то между «это комплимент?» и «он меня послал?». Пока он решал, я поклонился и ретировался, оставив начальника в благородной растерянности.

Конвейерная лента гудела, затягивая коробки, как язык гигантского металлического хамелеона. Моя задача была проста: сканировать, класть на полку, повторять. Коробка №1: «Детские подгузники». Коробка №2: «Электрочайник». Коробка №3: «Секс-кукла в стиле аниме».

– Канэко! – заорал начальник смены, Огивара-сан, человек, чей голос звучал так, будто он накануне почти не жуя глотал наждачную бумагу. – Видишь эту коробку? Она должна стоять вот так!

– А если она не хочет? – в запаре ответил я, еще не до конца поняв суть его требований.

– Коробки не хотят, они просто стоят!

– Тогда почему эта падает каждый раз, когда я отворачиваюсь? – в сердцах бросил ему я, от злости на своего бестолкового предшественника.

Огивара-сан, не найдя ответа, уходит, бормоча что-то о «молодёжи, которая не уважает старших», но в дверях остановился и прокричал:

– Ты опять как сонная муха!

Я машинально кивнул, мысленно переводя его крик на язык корпоративных совещаний: “Ваша эффективность ниже базовых KPI”. Раньше я сам раздавал такие фразы. Теперь же просто сказал:

– Прошу прощения. Виноват.

“Виноват” – это слово сегодня стало моей мантрой. Виноват, что выжил в той аварии. Виноват, что проснулся в теле двадцатипятилетнего японца Канэко Джуна. Виноват, что вместо кабинета с видом на Башню Федерации этот склад, где даже вентиляция толком не работает. Я бы, пожалуй, и дальше предавался подобным упадническим мыслям, но тычок в бок вывел меня из этого состояния.

– Эй, Джун-тян! – коллега Харуто тыкал меня в бок, пока я пытался впихнуть коробку с надписью «Хрупкое! Осторожно!» в клетку с маркировкой “Предел по количеству ярусов в штабеле». – Ты сегодня ещё более овощ, чем обычно. Что случилось? Девушка бросила?

– Нет, – буркнул я, вспоминая, как в прошлой жизни моя «девушка» стоила больше, чем годовой бюджет этого склада. – Просто приснилось, что я топ-менеджер крупной компании.

Он фыркнул, выдувая дым от вейпа (курить здесь запрещено, но Харуто верил, что правила для слабаков):

– Брось, мечтатель. Ты даже курьер-то и то самого низкого, третьего разряда.

Мои пальцы сжали коробку так, что коробка в руках затрещала. Раньше я реструктуризировал компании. Теперь не могу даже разложить коробки по полкам.

В столовой пахло подогретым рисом и рыбой не первой свежести. Я сидел в углу, разглядывая свой ланч: холодные онгиги, купленные по скидке, потому что на упаковке была вмятина. Раньше обед означал стейк «Россини» на подушке из шпината с картофельным гратеном и разговоры о сделках. Теперь – Харуто, жующий рамен, и его философия:

– Слушай, если бы у меня были твои глаза-пельмени, я бы давно записал чумачечий ролик в TikTok! – он хлопнул меня по спине, отчего кусок риса застрял в горле.

– Спасибо, – выдавил я, думая о том, как мой “предок” мог якшаться с таким тупым убожеством.

– Джун, давай я лучше тебя курить научу, – вечный вейпер решил видимо добить меня сегодня, – Вот смотри, тут зажимаешь, вдыхаешь, потом выдыхаешь.

– А потом умираешь?

– Нет, потом расслабляешься.

– Да я и так расслабляюсь, когда вижу, как ты себя медленно убиваешь. Смотри, наша корпоративная страховка не покрывает онкологию.

Маршрут номер три. Офисные центры, где люди в костюмах смотрели на меня, как на муравья, приползшего из дикого леса в их стерильный мир. Сегодня я вёз посылку в «Global Finance Inc.». Лифт поднимался на пятидесятый этаж, а я вспоминал, как когда-то такие лифты возили меня в мой кабинет.

– Эй, курьер! – окликнула меня секретарша с эталонной внешностью, тыкая пальчиком с длинным красивым ногтем в планшет с пришпиленными документами. – Подпишите тут. И быстрее, у нас скоро совещание.

Я подписал и протянул ей обратно ручку, которую она взяла салфеткой, будто я прокажённый. В углу зала мелькнул экран с графиками и диаграммами – так знакомыми мне из прошлой жизни. Теперь же мой единственный график – это маршрут между складом и почтовыми ящиками.

Передавая посылку секретарше, замечаю её презрительный взгляд. Вспомнив, как раньше вёл переговоры, резко меняю тактику:

– Вам ведь нравится, когда курьеры исчезают сразу после доставки? – спросил я у неё, делая паузу. – Как призраки.

– Ч-что? – секретарша теряется.

– Ничего. Просто призраки тоже когда-то были людьми. – Сказал я улыбнулся ей так, будто знаю её пароль от соцсетей.

Девушка, покраснев, пробормотала «спасибо» и схватила коробку. На обратном пути я поймал её взгляд вслед мне, но она покраснела и быстро отвернулась.

Отдав посылку, решаю найти туалет. Указатели ведут меня по бесконечным коридорам. Пятидесятый этаж. Туалет только для сотрудников уровня S. Сорок девятый этаж, туалет на ремонте, используйте туалет на сорок восьмом этаже. Дойдя до сорок восьмого, вижу очередь из десяти человек. Внезапно срабатывает смекалка: снимаю рабочую куртку с логотипом и вешаю на ее на ближайший стул. Сам же, оставшись в рубашке и брюках, делаю лицо кирпичом, расталкиваю очередь и уверенно заявляю:

– Срочное совещание! Пропустите!

Люди расступаются, принимая меня за старшего сотрудника. Выйдя из кабинки, я поймал восхищённый взгляд молодой симпатичной уборщицы:

– Вы гений!

– Нет, – ухмыляюсь я. – Просто курьер. А мы умеем находить выходы из любой ситуации.

Возвращаясь на склад, я наткнулся на Огивару-сан. Он проверял мои показатели на компьютере, который, кажется, ненавидел его так же, как и я.

– Канэко! – он ткнул в монитор. – Ты сегодня обработал двадцать семь посылок. Средний показатель – от тридцати пяти. Ты – позор команды!

И тут я, вспомнив тренинги по управлению гневом, решаю применить их на Огиваре-сан:

– Огивара-сан, – поклонившись под сорок пять градусов, я продолжил. – Ваша критика – как удар молота кузнеца. Без неё я бы остался бесформенным и бесполезным куском сырого железа.

– Э-э… Ну… Старайся лучше! – пробормотал начальник, покраснев, и поправляя галстук.

В самом начале моего подъема по карьерной лестнице, я совершал те же ошибки в общении, что и он сейчас. Но вместо того, чтобы сказать, в чем именно он не прав, я всего лишь поклонился и выдавил из себя:

– Постараюсь улучшить.

– Ты на это не способен! – он плюхнулся в кресло, и я поймал себя на мысли, как легко было бы его унизить, сказав, что его «управление» – это клоунада. Что его склад работает минимум на тридцать процентов медленнее, чем мог бы. Что если переставить конвейер…

Но я промолчал. Потому что Канэко Джун – не топ-менеджер. Он курьер. Человек-невидимка.

– Ты либо гений, либо психопат, – прошептал стоявший в стороне и наблюдавший за этим Харуто.

– Оба варианта, – ухмыльнулся я.

Дома Момо встретила меня, тычась мордой в карман с угощением. Я упал на диван, глядя в потолок.

– Знаешь, что самое смешное? – спросил я у собаки, разворачивая онгиги. – Раньше я думал, что смерть – это конец. А оказалось, конец – это начало, вот только стартовая точка почему-то стала еще дальше от финиша. Но у меня есть одно неоспоримое преимущество – похожий путь я уже проходил, и все ошибки я уже знаю. А значит, как говорил Великий Комбинатор: “Командовать парадом буду я!”

Глава 4

Момо, свернувшись калачиком на моей единственной чистой и выглаженной рубашке, приветствовала рассвет гортанным храпом. Я потянулся к шкафу, и тут же услышал предупреждающее рычание:

«Эй, это моё!» – казалось, говорил её взгляд.

– Знаю, знаю. Ты королева моих тряпок. Но сегодня мне нужно выглядеть, – я замялся, подбирая слово, – не как человек, которым вырвало стиральную машину.

Собака фыркнула, демонстративно перевернувшись на спину, и я поклялся себе, что когда-нибудь научу её гладить одежду. Хотя бы лапой или другим местом. Хотя именно этим местом она наверняка уже умеет.

Итак, объявляю операцию “перерождение”, надеюсь я перестану быть человеком, которого путают с бомжем.

Магазин секонд-хенда ютился между лавкой с гнилыми овощами и пунктом приёма батареек. Вывеска, изображающая пингвина в шляпе, давно потеряла глаз. Внутри пахло пылью, нафталином и чьей-то несбывшейся мечтой стать модельером.

– Молодой человек! – пожилой продавец, похожий на помесь таксы и гриба, вынырнул из-за стойки. – Ищете что-то особенное?

– Да. Чтобы не стыдно было в гробу лежать, – пробормотал я, разглядывая полки. – Ну или хотя бы не было похоже, что я сплю в подсобке.