– Да ни во что, тетя, не переживай, – Нахожу в себе силы улыбнуться, ни к чему пугать пожилую женщину, она уже и так испугалась моему звонку, наверняка будет теперь себя накручивать, лишнего додумывать, – правда, ни во что. Я всего лишь поняла, за кого вышла замуж, вот и все. Конечно, в масштабах отдельно взятой жизни трагично, хотя и банально, но ничего плохого, объективно, не случилось.
«Потому что я вовремя уехала, не успела сообщить обрадованная, что я беременна», – добавляю про себя.
– Не нравится мне, как ты это описываешь, ой, не нравится, – отвечает тетя, тяжело вздыхая в трубку, – да и я надеялась на то, что окажусь неправа, правда, ребенок, надеялась. Я вам всем кажусь злобной строгой теткой, а на деле душа у меня болит не меньше, а то и больше.
– Не нужно, тетя, правда, – выдавливаю из себя улыбку, а у самой по щеке катится слеза. И снова я рада тому, что одна в купе. – Все будет хорошо. К счастью, мне понадобилось три года на осознание, а не тридцать три. И я вполне смогу построить новую жизнь, и, главное, больше не буду такой слепой и наивной в любви. А лучше, и вовсе без любви, ты же живешь без нее, и все у тебя хорошо.
– Ой, Кира, какая же ты у меня еще глупая. Ладно, деньги–то у тебя есть, ребенок? Мне особо тратиться не на что, коплю на подарки внукам, обещались ко мне приехать через неделю, думала, тебя пригласить, – переводит тему тетя, для нас обеих слишком сложно, слишком тяжело рассуждать о любви.
– Как же я рада, что вы больше не в ссоре! – снова говорю я.
– Да мы не ссорились, так, не понимали друг друга. Дети меня к себе зовут, а я не знаю, я, – говорит тетя и замолкает на полуслове.
– Поезжай, обязательно поезжай, – говорю, душа в себе поднимающуюся внутри истерику.
Единственный родной мой человек уедет, и останусь я совсем одна.
Моя ладонь ложится на живот, и я поправляю себя. Одна я уже никогда не буду. Но то, что я не смогу даже попрощаться с тетей – сильно удручает.
– Посмотрим, Кира, посмотрим. Для начала нам с детьми и внуками нужно выдержать совместное лето, а то, может, это расстояние заставляет думать, что мы скучаем настолько сильно, чтобы жить вместе. До этого они приезжали ненадолго, на короткий срок нас хватало, – усмехается тетя. – Ты–то куда едешь? Я уже поняла, что не ко мне, но куда? Может, скажешь? Мы приедем, или ты нас навестишь, если где–то неподалеку будешь. Не думаю я, что твой маменькин сынок проявит настойчивость в поисках тебя, такие люди только за свои деньги трясутся.
«А часть денег я как раз и увела», – горько усмехаюсь.
– Не знаю, может, ты права.
– Конечно, права. У тебя–то самой деньги есть? Ты так и не ответила. Я помогу, не стесняйся, переведу, я почти научилась справляться с банковским приложением, даже за свет заплатила в прошлом месяце онлайн, правда, почему–то вышло на двадцать рублей больше, чем если по–старинке на почте, я так и не поняла, почему.
– Комиссия за перевод, наверное, – отвечаю с улыбкой, представляя сражения тети с телефоном. – Но на почте у тебя тоже брали комиссию, мне кажется. Скорее всего ты просто не замечала.
– Да как не замечала! Как я могу не заметить, это ведь мои деньги! – возмущается тетя. – Но ты снова уходишь от ответа, короче, сейчас пришлю тебе молча, и все.
– Не нужно! – торопливо восклицаю. – У меня все есть, я ушла не с пустыми руками.
В трубке на несколько секунд воцаряется молчание.
– Ага, поэтому ты думаешь, что маменькин сынок все же прибежит ко мне, да?
– Не исключено. Но я взяла свое, ты не думай! Я не мошенница, ничего противозаконного.
– А я и не думаю. Таким, как эти Чернышовы, не помешало бы, чтобы их кто–нибудь хорошенько обобрал, чтобы поставил на место, а то зарвались. Долго тебе ехать? Ты в поезде, да? Связь, на удивление, хорошая.
И как назло, именно сейчас связь как раз начинает портиться.
– Ты мне позвони, как доедешь, дай знать, – добавляет тетя, ее голос в трубке заикается. – И место себе хорошее найди обязательно! Ты поняла?
Но телефонная ниточка окончательно обрывается, мы въезжаем в тоннель.
– Обязательно, тетя, обязательно, только хорошее и буду искать, – шепчу, вглядываясь в темноту за окном, резко сменяющуюся быстро проплывающими деревьями. – Ведь я теперь только хорошее найти и могу, я не обреку своего ребенка на плохое.
Глава 12
Настоящее время
– Сонечка, вставай, радость моя, – бужу дочь. – Пора просыпаться, иначе ночью не уснешь.
– Мама, не хочу, – как обычно не соглашается с первого раза моя дочурка, но я продолжаю проявлять настойчивость:
– У мамы еще работа есть сегодня, придется вставать, милая. Я позвонила Марии Николаевне, она обещала приехать присмотреть за тобой.
– Я большая, мне пять лет, я в садик хожу! Не нужно за мной присматривать. А ты обещала на выходных быть со мной! – капризничает Соня.
А у меня сердце кровью обливается от ее обвинений. Знаю, что сама виновата, в некоторых вопросах нужно проявлять с детьми твердую позицию, но я не могу. Меня постоянно мучает совесть, что у моего ребенка нет отца, а мать вынуждена работать за двоих.
Вот и сегодня суббота, мы провели чудесную первую половину дня вместе с Соней до ее дневного сна, но позвонила начальница и буквально умоляла выехать и взять еще один заказ, мол, клиенты там важные, процент мне выше предлагала.
– Кира, радость моя, поверь, я бы тебя не трогала, я же знаю, что ты одна тянешь на себе ребенка, как мать–одиночка понимаю тебя, – увещевала она в трубку, – да только остальных послать не могу. Девушке понравились именно твои работы, твой сдержанный стиль, а еще она сказала, что ее жених не поскупится на дополнительную оплату за работу в выходной день.
– Обещать – не значит жениться, – ответила я мрачно Светлане, моей начальнице, но сама уже смирилась с тем, что остаток выходного дня придется провести с дочерью порознь.
– Согласна с тобой, но она уже внесла предоплату с учетом обещанной поправки.
– Какие вы шустрые, а чего мне вчера не сказали? Я бы Соню как–то подготовила, – я попыталась еще раз возмутиться.
– Так с утра дело было, я ведь дежурю по выходным, забыла? Кириллу практика нужна, он напросился со мной.
– Ладно, поняла я. Эх, хорошо, сейчас разбужу Соню, вызову няню, скидывай адрес, все равно молниеносно я не смогу приехать, моя дочь еще не такая большая, как твой Кирилл, одну я ее не оставлю.
Выныриваю из своих мыслей и смотрю на Соню, не зная, что ей сказать, как совладать с собственным чувством вины.
– Котик, у мамы есть работа, она нас с тобой кормит, игрушки позволяет покупать, наряды и даже ездить отдыхать, – принимаюсь терпеливо объяснять по схеме, прочитанной недавно в одной статье.
– Если бы ты продавала свои сумки, сидела бы дома со мной и работала, – еще дуется дочь, но уже не сильно.
– Я их и продаю, просто они не так часто нужны людям, как нам хочется, – облегченно смеюсь. – Да и времени, и сил на одну сумку у меня уходит немало. Это скорее занятие для души, а не для заработка.
– Ладно, пусть едет Мария Николаевна, побуду с ней, – царственно машет ладошкой Соня.
А я думаю о том, что все–таки слишком балую свою дочь, права тетя. Но как я могу иначе? Никак.
Да та же тетя в те редкие разы, когда приезжает к нам, привозит столько подарков, что еще вопрос, кто на самом деле балует Соню.
– Успокойся, мы редко видимся, внуки от моих детей уже большие, да ты и сама видишь, – говорит обычно тетя в подобные моменты. Она всегда приезжает с родными внуками, хочет, чтобы подростки были знакомы с родиной своих родителей. – У них все игрушки в телефонах и компьютерах, что я им дам? А твоя еще крошка, радует нас всех.
– Вот уж спасибо, ваше высочество, – хмыкаю я, вновь выныривая из воспоминаний, – в таком случае не соизволите ли вы одеться, умыться и причесаться? Негоже царственной особе встречать няню в растрепанном виде.
– Соизволю, – с достоинством кивает моя дочь, а я подавляю в себе приступ смеха, до того потешно она смотрится.
Но Мария Николаевна задерживается, она попала в пробку, а вместе с ней автоматически задерживаюсь и я. Когда женщина все–таки приходит, в моей голове возникает мимолетная мысль о том, что, может, это знак, может, не нужно мне на эту встречу, может, не зря Мария Николаевна попала в субботу в пробку в том районе, где заторов отродясь не было в это время суток.
Но, конечно, я не воспринимаю эту мысль всерьез, и, как становится вскоре известно, зря…
Глава 13
Мы с моей начальницей, Светланой, как–то разговорились о своей доле матерей–одиночек. Нет, мы не жаловались, не стенали и не плакались в жилетку, но заметили одну общую черту у таких, как мы. Нам всегда нужны деньги!
Я уверена, биржевые воротилы, владельцы крупных фирм и прочие крутые дядьки и тетки едва ли настолько же озабочены мыслями о деньгах, как любая или почти любая мать–одиночка. Серьезно, я не шучу.
И совершенно неважно, хорошая у этой матери должность или не очень, платит ей отец детей алименты или нет, свое у нее жилье или взятое в ипотеку. Все эти факторы не играют никакой роли. Просто потому, что никто из нас не может до конца расслабиться, нам просто становится страшно, стоит нам только на миг прекратить безумный бег вечного добытчика и остановиться. Ведь завтра может что–то пойти не так, и нас с ребенком никто не будет кормить, отца и мужа нет, запасной взрослый в наших неполных семьях – существо мифическое.
– Да где же этот автобус? – вопрошаю сквозь зубы, стоя на остановке.
Даже после примера Марии Николаевны я решила попытать счастья и поехать на общественном транспорте. Но глупо было надеяться на то, что дорожный затор внезапно рассосется именно тогда, когда мне понадобится ехать.
Приложение вызова такси тоже не радует, и я говорю не о том, что цену они задирают нереальную, сразу понятно, кто в нашей стране много получает, но еще и ждать этих жадных водителей настолько долго, что этот факт отбивает желание даже пытаться.
«А ведь еще и забрав меня, такси будет плестись в пробке, дорога–то одна. Нет уж, пойду пешком, восполню отсутствие тренажерного зала в моей жизни», – принимаю решение и разворачиваюсь в сторону дворов. Пешком можно хотя бы не делать крюк, глядишь, удастся не сильно критично опоздать.
Прохожу мимо нашего с Соней дома и по привычке всматриваюсь в окна. Мария Николаевна наверняка сейчас кормит мою дочь, свет горит только на кухне. И лишний раз радуюсь тому, что, приехав в этот город, я рискнула и вложила вырученные за продажу автомобиля деньги в квартиру. Цены в тот год были просто идеальными по сравнению с тем, что творится сейчас, и мне осталось всего–ничего до последней выплаты, да и мебели у нас с Соней становится все больше, глядишь, скоро наше жилье перестанет напоминать плохо обжитое.
Конечно, большое спасибо тете, если бы не она и ее дети, я бы спала беременная на надувном матрасе. Когда они все дружно увидели мои новые, но пустые личные хоромы, то сделали поистине шикарный подарок – диван и холодильник. Мне было стыдно, мне было неудобно, но я приняла дары.
Зато первыми владелицами моих дизайнерских сумок с девочкой и котом стали мои двоюродные сестры и тетя. Конечно, я не взяла с них денег, отблагодарила хотя бы так за помощь.
«Зря я думала, что одна, вовсе я не одна. Мы с Соней имеем заботливых родственников, нам с ней повезло – думаю я, пока иду. – Это с Чернышовыми я была одна, но никак не сейчас».
Упоминание ненавистной фамилии даже мысленно, не вслух, до сих отдает болью в моей груди. Я бы хотела никак не реагировать, но не могу. Соня уже пару раз интересовалась, где ее папа, мне удавалось перевести тему, но ведь это не может длиться вечно. И что я ей скажу? Что папа нехороший человек, но мама тоже виновата, так как даже не сказала ему о своей беременности?
Боюсь, дочь не скоро дорастет до того возраста, когда сможет понять мой поступок, очень нескоро. А говорить что–то все равно придется, мне не удастся отмалчиваться вечно.
И не скажешь ведь ей, что когда мама сбежала от папы, он поехал искать маму к тете, Сониной бабушке, вернее, не маму искать, а деньги свои.
– Она развелась со мной онлайн, продала автомобиль, который подарил ей я, испортила ремонт, испугала мою мать, а вы ее защищаете! – ярился Чернышов, приехав по мою душу к тете.
– А ты, милок, посидел бы да подумал, почему Кира так поступила, если ты был такой весь из себя идеальный. Или не был, а? Но только сиди и думай в одиночестве, без мамки своей. Я, знаешь ли, тоже могу прикинуться бедной несчастной старушкой, это нам, женщинам, не трудно, – ответила ему тогда тетя.
Вот уж не знаю, подумал он или нет, дошло до него что–то или нет, да только тетю он больше не беспокоил, к счастью.
– Ох, наконец–то добралась, – останавливаюсь у нужного дома и пытаюсь отдышаться.
Поднимаю глаза наверх, мне нужен тринадцатый этаж, искренне надеюсь, что лифт в доме уже работает, новостройка все–таки.
– Простите, я немного опоздала, – торопливо произношу, поправляя пиджак после быстрой ходьбы, – ждала няню, она задержалась.
Лифт работал, но я от радости совсем забыла привести себя в порядок, пока ехала в нем, после пешего марш–броска.
– Ничего страшного, – широко улыбается шикарная блондинка–заказчица, – мой жених тоже только пришел. Я не хотела обсуждать дизайн квартиры без него. Познакомьтесь…
Из соседней комнаты выходит тот, кого я бы предпочла не видеть примерно никогда.
– Чернышов? – восклицаю раньше, чем девушка нас представит, со страхом узнавая в заказчике своего бывшего мужа.
– Кира? Так вот куда ты уехала?! – он смиряет меня презрительным взглядом. – И ребенком, я услышал, обзавелась. А кто же счастливый папа?
Глава 14
Испуганно замираю, как кролик перед коварным удавом, не в силах пошевелиться, а ведь нужно отмереть, нужно показать Чернышову, что он никто, что он больше не властвует над моей жизнью.
– И почему он не в состоянии посидеть в субботу с собственным ребенком, пока ее мать работает? – продолжает ехидничать Чернышов. – Ах да, тот факт, что тебе пришлось мчаться через весь город ради внеочередного заказа, говорит о многом, едва ли нормальный мужчина позволил бы своей женщине так перетруждаться на выходных.
– Конечно, – отмираю–таки я и вовремя, – он может позволить присматривать за кофейней своей матери, чтобы женщина была при деле, но без личных денег, они ведь развращают, дают ей независимость и уверенность в завтрашнем дне, а этого нельзя позволить супруге.
Чернышов дергается от моих слов, как от пощечины, но, что главное, замолкает. А его спутница, о которой мы с ним оба, кажется, забыли, переводит недоуменный взгляд с меня на своего жениха и обратно.
– Вы знакомы, да? – наконец спрашивает она, когда и я, и Чернышов, продолжаем хранить упорное молчание.
– Знакомы, – тяжело вздыхаю.
«Все–таки нужно прислушиваться к знакам, а не стремиться заработать все деньги мира, что в принципе невозможно», – думаю досадливо. Вслух же я больше ничего не добавляю, все равно эта девица не захочет, чтобы я работала над дизайном их квартиры, можно было не бежать сюда.
Стоп!
Если они жених и невеста, а еще и эта квартира в новостройке, где они хотят сделать дизайнерский ремонт, значит, Чернышов переехал. И провидение было столь несправедливо ко мне, что переехал этот индивидуум именно в тот город, где теперь обитаю я.
Или, наоборот, провидение справедливо? Все же я не рассказала отцу ребенка о том, что он им станет. Поступила нехорошо. Пусть и в ответ на его собственный плохой поступок.
Мне вдруг становится очень страшно. Ведь вероятность того, что Чернышов однажды увидит Соню, а она его, возрастает в разы. И смогу ли я после этого остаться жертвой, или мне все вменят в вину? Но, главное, не захотят ли Чернышовы забрать мою дочь?..
Последняя мысль ударяет меня прямо в сердце, мне даже приходится опереться рукой о стену.
– Что с вами? Дурно стало, да? – пугается заказчица. – Жара начинается, лето вступает в свои права, а вы к нам в пиджаке, дресс–код соблюдаете, не стоило, давайте его хотя бы расстегнем.
Я испуганно отшатываюсь, когда девушка пытается проявить заботу, и отчасти благодаря этому прихожу в себя.
– Не нужно, спасибо, – Беру себя в руки, – мне уже лучше, не переживайте. Я сама справлюсь с пиджаком. В квартире прохладно, я быстро приду в себя, вы правы, слишком быстро шла, видимо, это повлияло.
