– Слишком опасно. Нужно быстрее отсюда уходить. Берем только самое необходимое.
– Моя любимая куртка и есть самое необходимое, – отозвался Джейс. Как это было похоже на то, что он сказал бы Алеку. Любому из друзей. – Она одновременно стильная и приятная на ощупь, прямо как я.
– У нас полно денег, купим тебе одежду, – возразил Себастьян. – А через несколько недель ты будешь тут хозяином. Тогда можешь свою куртку хоть вместо флага повесить.
Джейс рассмеялся негромким, низким смехом, который Клэри так любила.
– Предупреждаю, эта куртка – огонь. Если вывешу, тут все вспыхнет.
– Почему бы нет? Здесь слишком мрачно. – Себастьян потянул его за ворот нового жакета. – Пошли уже, хватай книги.
Он взглянул на правую руку, блеснуло тонкое серебряное кольцо. Повернул его большим пальцем…
– Эй, – начал Джейс, – ты не думаешь, что…
Он умолк. Клэри на мгновение испугалась, что он посмотрел наверх и увидел ее – он точно поднял голову. Но не успела она выдохнуть, как Джейс и Себастьян растворились в воздухе.
Клэри медленно опустила голову, уткнулась лбом в руку. Прикушенная губа кровоточила. Нужно встать, уйти, убежать… Нельзя оставаться там, где ее, по-хорошему, быть не должно. Но при мысли о том что надо двигаться, ее охватил ужас – словно лед, сковывающий все внутри, вот-вот разобьется вдребезги.
Алек проснулся от того, что Магнус тряс его за плечо.
– Проснись и пой, горошинка. Встречай новый день!
Сонный, Алек выкопался из подушек и одеял, моргнул. Магнус, почти не спавший ночь, выглядел отвратительно бодрым. Вода, капавшая с его мокрых волос, промочила рубашку до прозрачности, а синие джинсы с дырками значили, что он планирует провести день никуда не выходя.
– «Горошинка»? – переспросил Алек.
– Это на пробу.
– Нет.
Магнус пожал плечами.
– А мне понравилось. – Он протянул Алеку голубую кружку с отбитым краешком. Кофе в ней был приготовлен так, как Алек и любил: черный, с сахаром. – Давай, просыпайся.
Алек сел, протирая глаза, и взял кружку. Горечь кофе сразу пустила искру энергии по нервам. Вспомнилось, как прошлой ночью он лежал без сна, ждал Магнуса, но усталость взяла свое, и около пяти утра он уснул.
– Я сегодня пропущу заседание.
– Знаю, но ты сказал напомнить тебе, что встречаешься с сестрой и остальными в парке у Черепашьего пруда.
Алек спустил ноги с кровати.
– Сколько времени?
Магнус взял из его рук чашку, чтобы кофе не разлился, поставил на прикроватный столик.
– У тебя еще час.
Он наклонился и обнял Алека. Это легкое обьятие напомнило о том, как они впервые были здесь вместе. Алеку хотелось обнять его… но что-то удерживало.
Он встал, подошел к комоду. В этом комоде у него теперь был свой ящик. В ванной стояла его зубная щетка. В кармане звенел ключ от входной двери. Выглядело так, что он занял в чужой жизни законное место, но холодный страх, гнездившийся в животе, не желал исчезать.
Магнус улегся на спину, закинул руку за голову, разглядывая Алека.
– Возьми вон тот шарф. – Он указал на синий кашемировый шарф, висевший на крючке. – Под цвет твоих глаз.
Алека вдруг переполнил гнев. Он злился на кашемировую тряпку, на Магнуса, но сильнее всего – на себя.
– Только не говори мне, что этому шарфу сто лет и королева Виктория тебе его подарила за особые услуги Короне или типа того.
Магнус выпрямился.
– Что на тебя нашло?
Алек уставился на него.
– Новее меня в этой квартире ничего нет, так?
– Председателю Мяо всего два года, так что пальма первенства у него.
– Я сказал «новее», а не «моложе», – бросил Алек. – Кто такой «У. С.»? Уилл?
Магнус затряс головой, будто ему вода в ухо попала.
– Что за черт? Ты про табакерку? «У. С.» это Уолси Скотт. Он…
– Основал Praetor lupus, я в курсе. – Алек натянул джинсы. – Ты уже о нем говорил, а еще он историческая личность. И ты в табакерке исторической личности держишь всякую фигню. Что еще у тебя в шкафу завалялось? Пилка для ногтей Джонатана Сумеречного охотника?
Кошачий взгляд Магнуса сделался холодным.
– Что это сейчас было, Александр? Я не лгу тебе. Если хочешь о чем-то спросить, спрашивай.
– Хрень собачья, – отрезал Алек, застегивая рубашку. – Ты добрый, забавный, замечательный, но знаешь что, горошинка? Ты никогда ни о чем не рассказываешь. Можешь весь день болтать о чужих проблемах, но стоит мне спросить о тебе и твоем прошлом, начинаешь вертеться, как уж на сковородке.
– Может, потому, что стоит тебе спросить о прошлом, как все превращается в ссору о том, что я буду жить вечно, а ты нет? – сердито ответил Магнус. – Может, бессмертие становится в нашем общении третьим лишним, Алек?
– В нашем общении третьему не место.
– Вот именно.
Горло Алека сжалось. Он хотел сказать тысячи вещей, но никогда не умел подбирать слова так точно, как Джейс и Магнус. Поэтому он просто схватил синий шарф, решительно обмотал его вокруг шеи.
– Не жди меня. Я сегодня в патруль.
Он захлопнул дверь, но все-таки услышал, как Магнус кричит вслед:
– А шарф, вообще-то, из GAP! Купил в прошлом году!
Алек закатил глаза и сбежал по ступенькам в подъезд. Единственная лампочка, как всегда, не горела, так что сперва он даже не заметил фигуру в капюшоне, скользнувшую к нему из теней. А когда заметил, дернулся так, что выронил ключи.
Фигура прошуршала к нему. Под темным капюшоном не разобрать было ни возраста, ни пола, ни вида.
– У меня для тебя послание, Алек Лайтвуд, – прохрипела фигура надтреснутым голосом. – От Камиллы Белькур.
– Хочешь сегодня в патруль вместе? – неловко спросил Джордан.
Майя удивленно взглянула на него. Он стоял, облокотившись о кухонную столешницу, – нарочито небрежная поза, будто отрепетированная.
«Минус того, что долго знаешь человека», – подумала она. Трудно притворяться самой или не обращать внимания, когда другой притворяется, даже если так проще.
– Вместе? – переспросила она.
Саймон переодевался у себя в комнате – они договорились, что Майя проводит его до метро, но теперь она об этом пожалела. Нужно было связаться с Джорданом раньше, после того как – совершенно зря – поцеловала его. Но потом пропал Джейс, мир словно разлетелся на осколки, зато возник удобный предлог избегать неудобного разговора.
Правда, игнорировать бывшего бойфренда, разбившего тебе сердце и превратившего в оборотня, проще, когда он не стоит прямо перед тобой в зеленой футболке, идеально обтягивающей мускулистое тело и подчеркивающей карие глаза.
– Я думала, поиски Джейса отменили, – сказала она, отворачиваясь.
– Не отменили, лишили приоритета. Но я отчитываюсь преторам, а не Конклаву. Имею право искать его в свободное время.
– Да, конечно.
Он что-то раскладывал на столешнице, но не сводил глаз с Майи.
– Ты, кстати… Ты хотела поступать в колледж в Стэнфорде. Все еще хочешь?
Ее сердце пропустило удар.
– Я не думала о колледже с тех пор, как… – Она откашлялась. – С тех пор, как… изменилась.
Джордан покраснел.
– Ты собиралась… То есть ты всегда хотела в Калифорнию. Помнишь? Ты бы изучала историю, а я бы занимался серфингом…
Майя сунула руки в карманы кожаной куртки. Наверное, ей стоило разозлиться, но она не могла. Она долго винила Джордана за то, что он отнял ее мечты о человеческом будущем: об учебе, о доме и семье. Возможно, когда-нибудь. С другой стороны, в стае многие продолжали исполнять мечты, заниматься искусством. Бэт, к примеру. Она сама выбрала поставить жизнь на паузу.
– Я помню, – ответила она.
– А насчет сегодня… Никто еще не обыскивал Бруклинскую верфь, так что я подумал… Но одному скучно. Нет, если ты не хочешь…
– Нет, – сказала она, и собственный голос показался чужим. – То есть, конечно, я с тобой.
– Серьезно? – Его карие глаза загорелись, и Майя выругалась про себя. Не надо было давать ему надежду, когда она сама не уверена в своих чувствах. Просто сложно было поверить, что ему не все равно.
Джордан подался вперед, медальон Praetor lupus блеснул на его шее, и Майя почувствовала знакомый запах его мыла, а под ним – волка. Она подняла глаза, но тут из комнаты вышел Саймон, на ходу надевая худи. На пороге он замер, переводя взгляд с Джордана на Майю. Его брови медленно поползли вверх.
– Я могу сам дойти до метро, – сказал он с легкой улыбкой. – Если хочешь, оставайся…
– Нет. – Майя тут же вытащила руки из карманов, чувствуя, как сильно сжимала кулаки. – Я с тобой. Джордан, я… еще увидимся.
– До вечера! – ответил Джордан, но она, не оборачиваясь, побежала за Саймоном.
Со склона пологого холма, на который поднимался Саймон, голоса игроков в фрисби, доносившиеся с Шип Медоу, казались далекой музыкой. Стоял яркий ноябрьский день, холодный и ветреный, солнце освещало оставшиеся листья всеми оттенками алого, золотого и янтарного.
Вершина холма была усыпана булыжниками, напоминающими о том, что вокруг – давным-давно облагороженный дикий лес. Изабель сидела на одном из булыжников. Сегодня на ней было длинное ярко-зеленое платье и пальто, расшитое черными и зелеными узорами.
– Я думала, ты придешь с Клэри, – сказала она, откинув с лица волосы. – Где она?
– Вышла из Института. – Он сел рядом, сунул руки в карманы ветровки. – Только что написала, скоро будет.
– Алек тоже… – начала она, но карман Саймона вдруг завибрировал. – Тебе там кто-то написывает.
Саймон пожал плечами.
– Потом прочитаю.
Изабель глянула на него из-под длинных ресниц.
– В общем, Алек тоже едет. Ему добираться из Бруклина, так что…
Телефон снова завибрировал.
– Ладно, если ты не берешь, я возьму. – Не обращая внимания на протесты Саймона, Изабель сунула руку в его карман, коснувшись подбородка макушкой. Саймон почувствовал аромат ванили от ее духов, запах ее чистой кожи… Когда она вытащила телефон и отодвинулась, он ощутил смесь облегчения с разочарованием.
Изабель прищурилась, читая имя на экране.
– Ребекка? Кто такая Ребекка?
– Моя сестра.
Изабель сразу расслабилась.
– Она хочет встретиться. Пишет, что не видела тебя с…
Саймон выхватил телефон у нее из рук, выключил его и снова сунул в карман.
– Знаю, знаю.
– Не хочешь с ней видеться?
– Хочу. Больше всего на свете. Но не хочу, чтобы она знала. Обо мне. – Саймон подобрал палку, отбросил ее. – Тебе же известно, что случилось, когда мама узнала.
– Тогда договорись встретиться в людном месте. Подальше от дома, там, где она не сможет устроить истерику.
– Даже если не устроит, все равно… она может посмотреть на меня, как мама. Будто я чудовище.
Изабель легонько коснулась его запястья.
