Даже сейчас.
Эви заметила проблеск гнева в его зеленых глазах. То, как он сжал челюсти. То, как его плечи напряглись. То, как мужчина спрятал руки в карманах. Словно боролся с желанием придушить ее.
«Это желание чертовски взаимно».
– И почему я должен это делать? – спросил спокойно Дамиан, выдавив, к его чести, из себя вежливую улыбку.
«Так сильно старается, а сам хочет меня убить. Не это ли романтика?» – промелькнула у Эви саркастическая мысль.
– Потому что проявили неуважение ко мне, – с такой же фальшивой улыбкой ответила Эви. – И поставили под удар мои будущие отношения с коллективом. Я ничем не заслужила ваш гнев.
«Ты, блядь…» – Дамиан скрипнул зубами и резко выдохнул.
– Я не извиняюсь. Никогда и ни перед кем, – выделил он каждое слово, пытаясь вбить это ей в голову.
«О, кое-кто разозлился», – подумала она с удовлетворением. «Приятно знать, что мне все еще удается тебя раздражать».
– Ну, ничего. Что-то всегда случается в первый раз. Считайте меня своим первым исключением.
– Я так не думаю, – сердито процедил Дамиан сквозь зубы.
Его руки с такой силой сжались в кулаки, что костяшки пальцев побелели.
«Бедный. Смотри не захлебнись своим ядом».
Она слегка встряхнула головой, и яркие кудри рассыпались по ее плечам, как ореол пламени.
– Расслабьтесь, мистер Йохансен. Иначе я посчитаю, что вы неравнодушны ко мне, – усмехнулась Эви и игриво подмигнула ему. – Я всего лишь пошутила. Вам повезло, что я не злопамятная, – с этими словами она оставила его одного.
«Кем она себя возомнила вообще?» – он резко выдохнул, провожая бывшую сводную сестру глазами.
Если взглядом можно было бы уничтожать людей, девушка давно была бы испепелена.
Это не было глупостью. Не было бессмысленным презрением друг друга из-за недомолвок или гордости.
Это была ненависть.
Настоящая, всепоглощающая и бесконечная.
Их разделяли дни, полные скорби, слез и крови.
Их разделяли собственные кошмары, лабиринт грехов и пропасть, которую уже было невозможно перейти. Мосты были давно сожжены.
Спустя пять лет он стал совсем другим человеком.
Циничным.
Корыстным.
Он убеждал себя, что остается прежним рядом со своими друзьями.
Но это было давно уже не так.
Произошедшие события изменили его. Прежний Дамиан остался погребенным в городе смерти.
Он мог шутить и смеяться, но это редко вызывало теплоту у него на сердце. Улыбки были фальшивые, а смех выдавленный. Шутки поднимали другим настроение, но не делали его самого счастливым. Дамиан оставался замороженным и отстраненным. Он снова чувствовал себя лишним. Совсем как раньше, в Академии.
Марк, Рэт, Алекс, Рафаэль…
Они все были теперь словно на одной волне. У них были семьи. Прекрасные дети. Жены, в которых они были безвозвратно влюблены.
Их победам радовались.
Их ждали, когда они возвращались с работы.
Их встречали долгими объятиями и детским смехом.
Их провожали, желая удачного дня.
Их звали папой.
Их… любили.
Нет, он не завидовал, но более остро ощущал собственное одиночество. Пустоту.
У Дамиана не осталось никого, кто бы заботился о нем. За исключением дяди Джейсона, разумеется.
Ему было почти тридцать, и его сердце, конечно, изнашивалось.
Если бы не Джейсон, Йохансен был бы давно под землей.
Когда дядя нашел его в Данверсе, Дамиану требовалась срочная замена кардиостимулятора. Его состояние было крайне тяжелым после пережитого стресса.
«Забавно. Никогда бы не подумал, что умру вот так. Одиноким и потерявшим смысл жизни».
Нет, он, конечно, всегда знал, что может покинуть мир в любой момент. Но если раньше это были гипотетические мысли, то после госпитализации Дамиану достаточно ясно дали понять, что без операции он не доживет и года. Откажет сердце.
Дамиан сознательно отказался от операции.
Наверное, где-то в глубине души понимал: больше не за что цепляться. Он уже потерял всех, кто был ему дорог. Поэтому и перестал бороться.
– Безответственный, трусливый мальчишка, который думает только о себе, – кажется, Дамиан впервые в жизни видел дядю настолько злым.
В конечном счете мужчина впал в такое бешенство, что насильно заставил его лечь под нож кардиохирурга. Дамиану установили новый кардиостимулятор, несмотря на все его активные сопротивления.
Джейсон Гринберг потерял свою любимую младшую сестру, и он не мог допустить, чтобы погиб и племянник – единственное, что осталось после нее.
Мужчина всегда души не чаял в своем единственном племяннике. Раньше, в Норвегии, их семьи с сестрой жили по соседству, и половину детства Дамиан провел рядом с ним. Джейсон видел, как растет малыш, следил за его успехами в школе, спорте и гордился им. Но позже семья переехала из страны, Нильде умерла, а Дамиан наполовину осиротел. А после произошедшего кошмара…
Он прекрасно видел, в каком подавленном состоянии находился Дамиан. И поэтому после операции забрал парня с собой в Лос-Анджелес, чтобы помочь начать жизнь с чистого листа.
Там Йохансен стал другим. Возможно, это было не совсем то, чего добивался Джейсон – получить бесчувственного человека, который ходил по головам, используя всех вокруг, но, по крайней мере, у Дамиана появилась мотивация жить. Даже если причиной тому стали собственная выгода, работа и деньги.
Джейсон гордился им – Дамиан был очень способным.
За последние пять лет объем дел компании утроился. Без надлежащего управления, надзора и руководства фирма не смогла бы справиться с таким ростом. Дамиан был действительно профессионалом. Его место в компании не было «уступкой» или «поощрением». Никогда. Все прекрасно знали: Джейсон Гринберг быстрее отсечет себе руку, чем поставит на должность директора кого-то, кто не заслужил ее своими карьерными достижениями. Дамиан блестяще выигрывал любое дело, за которое брался. У него были хорошая интуиция и острый ум, которые могли бы составить достойную конкуренцию своему дяде. И это была единственная причина, по которой Джейсон поставил племянника на такой высокий пост.
Дамиан перевел взгляд на дверь кабинета дяди. И резко выдохнул.
Он мог злиться на него, мог оспорить какие-то решения по работе, мог делать так, как посчитает нужным, настаивая на каких-то деловых моментах, но не было в этом мире человека, которого Йохансен уважал бы больше, чем дядю.
Это было единственной причиной, по которой Дамиан смирился с нахождением Эви Коллинз в их корпорации. Ну, и капелька выгоды, разумеется. Куда без нее.
«Тереза наверняка осудила бы мой цинизм», – усмехнулся он мысленно.
Дядя буквально поставил Дамиана перед фактом, как только они закрыли за собой дверь кабинета. Эта девушка будет стажироваться у них, а потом останется работать, если ей понравится. С его стороны не должно было возникнуть никаких препятствий.
«Ага, как же. Разбежался».
– И ты ждешь, что я соглашусь с этим? – Дамиан едва не задохнулся от гнева и возмущения. – Ты не забыл, что именно ее семья виновата в том, что случилось?! Как ты, блядь, можешь вообще меня о таком просить?
Он редко позволял себе повышать голос, но ярость мешала здраво мыслить.
– Напомни мне, пожалуйста, спрашивал ли я твоего совета? – мужчина сделал вид, что задумался. – Не спрашивал. Поэтому придержи свое мнение при себе. Ты выполнишь эту работу.
– Я не стану…
– Ты хочешь, чтобы я сорвался на дешевые угрозы? Не вынуждай меня это делать.
Карандаш в руке Дамиана треснул, и он швырнул его на пол, а затем уперся двумя руками об стол, наклоняясь к мужчине.
– А ты не вынуждай напоминать, что я имею те же права на компанию, что и ты. Поэтому твои личные предпочтения…
– Боюсь, что придется тебя разочаровать, – не впечатлился Джейсон, ухмыляясь. – Найт тоже на моей стороне. Ты в меньшинстве, Дамиан. Поэтому не заставляй меня созывать совет. Очень рекомендую успокоиться и выслушать мои условия до конца. Я знал, что ты так… остро отреагируешь, поэтому у меня для тебя есть встречное предложение.
– И какое же? – Дамиан принял спокойный вид, хотя внутри бурлило любопытство, смешанное с раздражением. Но он не хотел показать свою заинтересованность и дать тем самым дяде зеленый свет для его манипуляций.
Может, они и были родственниками, но работа оставалась работой.
– Пять процентов моих акций. По истечении года ты получишь их, – объявил мужчина.
– Ты думаешь, я продаюсь? – парень гневно сверкнул глазами.
– Не думаю, я знаю.
– Тридцать, – улыбнулся Дамиан и беззаботно откинулся на спинку кресла. – За моральную компенсацию. Знаешь же, что эта девчонка меня психически травмировала, – он издал страдальческий вдох, хватаясь за грудь.
Конечно, Гринберг только закатил глаза, отмахиваясь от его показушного притворства.
– Десять.
– Двадцать.
– Пятнадцать, и это мое последнее предложение, – приподнял бровь мужчина.
– По рукам.
Дамиан забрал необходимые бумаги и вызвал лифт. Кровь его кипела. Он не обманывался изначально: прекрасно знал, каково будет работать рука об руку с ней. Но тем не менее… Его удивил ее порыв гнева в коридоре. То, с какой уверенностью Эви держалась. То, что смотрела ему прямо в глаза, словно ей нечего было стыдиться. То, какой она стала.
Эви никогда не была робкой или тихоней, но раньше в ней всегда присутствовала некая хрупкость. Словно она могла сломаться в любой момент. Возможно, это было связано с ее диабетом, а может, со смертью отца. Он знал, что у нее был предел. Знал, потому что однажды подтолкнул ее к нему.
На этом их история должна была закончиться.
Если быть откровенным, Дамиан никогда не думал о том, что сделает, увидев Эви снова. Он просто не допускал таких мыслей. Из его жизни пропало все, что напоминало о ней.
Рыжие девушки. Запах кокосов. Молочные коктейли. Песня Cult To Follow их любимой группы Leave It All Behind. Закаты. Инсулиновые шприцы. Вафли. Черные кошки. Все, что ассоциируется с самым счастливым временем во всей его жизни. Все, что связано с домом, теплом и Огоньком.
Дамиан ощутил, как его сердце подпрыгнуло к горлу.
Она выстояла. И сияла ярче.
Так, как не смогла бы никогда, оставаясь с ним рядом.
Его жизнь – это круговорот постоянных рецидивов, больничных стен и круглосуточной работы. А еще хронической озлобленности на мир и ненависти. К ней тоже. До сих пор.
Если бы она была смелее, если бы предупредила его, поделилась своими страхами, если бы Эви не проявила трусость, он бы смог все остановить. Катастрофы бы не случилось. Дамиан бы спас.
И хотя здравый голос вопил, что ничего нахрен не поменялось бы, что все равно не успел бы он спасти… Дамиан злился.
На себя гораздо больше.
Он переложил вину на нее, потому что так было удобнее.
Но со временем врать себе стало сложнее. Дамиан давно осознал то, что Эви не несла ответственности за то, что случилось с его семьей. Но это ничего не меняло. Абсолютно ничего.
Он все равно не сможет никогда принять ее.
Это будет неправильно.
Дамиан постоянно будет ощущать себя виноватым перед теми, кого уже давно не было в живых.
Даже в тот день, когда они прощались с Эви…
Когда она упала на землю, а ливень окутывал их с ног до головы…
Когда его сердце билось в агонии, умирало от того, что он оставлял ее…
Когда она ласково дотронулась до его руки, пытаясь остановить…
