Никита осознавал, что десятки человеческих судеб разделились в этой аварии на «до» и «после». Всего в одну секунду. И это было невероятно тяжело. Ты делаешь все, чтобы помочь, но этого все равно будет недостаточно. Перед лицом такой беды любые слова будут бессильны. Как справятся выжившие? Что будет с ними дальше? Что будет с крохой, если у них получится его спасти? Останется сиротой? Будет расти без родителей?
Его собственные травмы и переживания меркли перед лицом чужого горя. Казались мелкими и глупыми, ничего не стоящими. Пожарные всегда должны оставаться опорой для других, не позволить себе сломаться, показать слабость. И это, пожалуй, было самой сложной стороной его профессии.
– Нужно засыпать что вытекло, перекрыть протечку.
– Все равно большой риск.
– Рукав, – отчитался Илья, устроившись напротив автомобиля так, чтобы быть готовым в любой момент потушить огонь, если тот вспыхнет.
Отовсюду доносились голоса. Коллеги спорили в ожидании решения, которое мог вынести только вышестоящий руководитель.
– Можно попытаться аккуратно вытащить ребенка сзади, – произнес кто-то. В то же мгновение Плахов с удивлением обнаружил, что это его собственный голос, и добавил: – Через багажник.
– Нереально, – отмахнулся Андрей, нависая над автомобилем в том месте, где был зажат новорожденный.
– Ева сможет, – предположил Никита.
– Опасно, – замотал головой Лев.
– Да, я смогу, – вдруг раздался тонкий голос девушки-пожарного. Ева подошла ближе и осмотрела заднюю часть автомобиля. – Уверена, у меня получится.
– Машина неустойчива, – заметил Соло. – Одно движение, и дерево опустится ниже и расплющит ее окончательно.
– Я попробую. – Она потянула дверцу багажника и та, на удивление, поддалась. Ева заглянула внутрь. – Места хватит.
Автомобиль заскрежетал, ствол дерева немного сдвинулся. Никита заметил каплю пота, сползшую у девушки со лба. Ева смахнула ее, пока никто, как ей казалось, не заметил, и улыбнулась командиру.
– У меня выйдет.
Ребенок заплакал. Командир включил фонарик и направил луч света в салон.
– Она справится, – решил поддержать коллегу Никита и поймал на себе благодарный взгляд Евы.
Время поджимало.
– Ладно, действуй, – вздохнул начальник.
Ева кивнула и стала избавляться от всего, что помешало бы ей быть мобильной в узком пространстве багажника: сняла обмундирование и шлем. Соло отвернулся, Андрей выругался, Иван, кажется, стал молиться. Остальные не дышали. Так рисковать подчиненными – грубое нарушение правил, и все понимали: случись что с девушкой, начальник лишится должности и всем им несдобровать. Поэтому молиться было не такой уж плохой идеей.
– Опусти голову ниже. Да, вот так, – подсказывал ей Никита. – Аккуратнее. Если тут не заклинило, потяни, эта часть сиденья опустится назад. Нет! Нет, толкни. Да, точно. Толкни, она опустится вперед, я напутал. Не слушается? Надави сильнее, так ты сможешь просунуть руки и освободить его от ремня. Осторожнее! Да, молодец.
Пожарные как могли придерживали автомобиль, чтобы минимизировать движение кузова. Риск внезапного возгорания был также велик. Они рисковали жизнью одного из своих, не задумываясь о том, что на этот счет предполагали инструкции. И Ева, которая без сомнений ринулась в ловушку, чтобы спасти младенца, тоже действовала без оглядки на то, как принято поступать в таких случаях ради безопасности личного состава. Для нее это было не геройством, а единственным верным выходом из положения.
– Отлично, вот так, – подбадривал ее Никита. Это не означало, что он не будет больше придираться к ней в части: их перепалки на тему уместности девушек в этой профессии уже стали легендой. Но сейчас он искренне восхищался решительностью Евы. – Просто срежь их ножом. Умничка!
– Теперь мне нужно как-то выбраться обратно, – пробормотала девушка, прижав к себе плачущего малыша.
Автомобиль качнулся, и дерево заскрипело, сдвинувшись. Все замерли, и Ева зажмурилась, ожидая худшего.
– Просто включай задний ход, детка, – с усмешкой произнес Плахов. – Двигай своей хорошенькой задницей в том направлении, откуда приползла. Только очень медленно!
Кто-то из ребят хохотнул. Лев стер тыльной стороной ладони пот с лица и покачал головой.
– Не так-то просто, теперь мои руки заняты, – прокряхтела Ева, метнув в Никиту насмешливый взгляд.
– Я помогу, но обещай не брыкаться, – сказал Плахов, придерживая крышку багажника.
– Только попробуй тронуть мою задн… вот га-а-ад! – чертыхаясь ворчала Ева.
Никита изловчился и, потянувшись вперед, принял малыша из ее рук, а Илья подхватил дверцу и помог Еве выбраться. Кто-то из ребят ободряюще присвистнул.
– Красотка!
– Молодец!
– Где медики? – взглянув на крохотное личико младенца, поинтересовался Никита.
Ребенок выглядел хрупким и беззащитным. Кто знал, какие внутренние повреждения, опасные для жизни, могут у него обнаружиться после такого чудовищного столкновения?
– Уже здесь. – Врач скорой принял у него малыша.
Скоропомощники свое дело знали: тут же унесли кроху в свой автомобиль. А пожарным еще предстояло решить много дел на месте. Плахов поморщился, заглянув в раздавленный кузов внедорожника. Погибших после извлечения из машины придется собирать по частям и хоронить в закрытых гробах. Такая трагедия…
– Отлично сработано, – бросил он через плечо Еве.
– Спасибо, – отозвалась она, надевая обратно шлем и снаряжение. – Ну, что? Работаем дальше?
– Здесь Андрей со своим расчетом справится, – позвал их Иван, – вы нужны там. – Он указал на темно-синий хэтчбэк, перегородивший дорогу. – Нужно помочь водителю выбраться.
Плахов обернулся, чтобы бросить взгляд на парней, которым после устранения опасности возгорания предстояло извлечь из груды металла тела погибших, и кивнул. Когда освободится, он поможет им. Если командир не даст других указаний. Неприятная работа, но необходимая.
Он обошел тело, накрытое покрывалом. Хорошо, что кто-то позаботился об этом. Страшно, если кто-то из родных увидит погибшего. Или что хуже – узнает о произошедшем из новостей или соцсетей.
– Уберите этих к черту, – махнул Никита в сторону зевак, снимающих все на телефоны.
– Эй, это твоя работа, – заставил очнуться прибывшего на место аварии молодого полицейского Илья. – Займись оцеплением!
– Сюда, – подозвал их Артем. – Немного увело дверь, теперь клинит, – указал он на поврежденную стойку синего хэтчбэка.
Внутри сидел мужчина с испуганным взглядом, его пальцы добела впивались в руль.
– Медики уже осмотрели? – поинтересовался командир.
– Да, он в стабильном состоянии, зафиксировали шейный отдел, – отозвался кто-то из медиков, стоящих возле машины.
Никита подошел ближе и заметил на шее водителя медицинский корсет.
– Как вы?
– Угу, – промычал мужчина.
Очевидно, это означало «терпимо». Плахов внимательно осмотрел кузов автомобиля, – геометрия пострадала не сильно.
– Кусачки не понадобятся, – словно читая его мысли, констатировал командир. – Илья, тащи «хулигана»[2 - «Хулиган» (англ. Halligan bar, Halligan tool) – ручной немеханизированный пожарный инструмент (лом).]!
– И кувалду. На всякий, – примеряясь, крикнул Плахов.
Он отдал Ивану «челюсти жизни» – так они звали кусачки, и уже через мгновение нужный инструмент был у него в руках. Водитель боязливо отвел взгляд.
– Не переживайте. – Никита ловко вбил насадку «хулигана» в притвор двери. Не придется даже ничего срезать. Ерунда. Одно движение, и – оп! – готово.
Дверь поддалась. Слава богу. Водитель выдохнул с облегчением. Ему действительно повезло. Иногда, когда повреждения автомобиля сильные, удаление дверных петель и снятие двери может быть муторным, долгим и опасным.
– Достаем, – скомандовал Иван.
Никита отошел в сторону, чтобы перевести дыхание. Работы еще полно, нужно беречь силы. Он оглядел тот хаос, что творился на дороге. Пострадавшие, техника, пожарные, медики, полиция, зеваки. Кто-то плакал, кто-то кричал, кто-то сидел на асфальте, кому-то врачи оказывали помощь на носилках. Специалисты знали свое дело и даже в такой суматохе происходящего ориентировались и действовали уверенно и быстро.
Плахов понимал: главное оставаться собранным и хладнокровным. Пока он здесь и пока занят работой, у него нет времени на то, чтобы погружаться в прошлое. Лучше так, чем закрыть глаза и снова оказаться в том дне, когда он сам находился в эпицентре такого же хаоса – травмированный, на носилках, приходящий в сознание и вновь обрушивающийся в черную бездну пустоты. Нет, нельзя об этом думать. Лучше не вспоминать.
– Как ты? – спросил его Лев, когда они уже после возвращения в часть вышли из душевой и направились в раздевалку.
– Отлично, – ответил Никита, предварительно обведя помещение взглядом.
Даже на такой, казалось бы, простой вопрос ему не хотелось отвечать при свидетелях.
– Я имею в виду «как ты». Серьезно.
– Отлично, – с улыбкой повторил Плахов, надеясь, что старший пожарный от него отстанет. – Серьезно.
Открыл свой шкафчик, снял полотенце и надел боксеры.
– Чувствуешь, что оставил это позади? – Разумеется, Царев и не собирался отставать.
– Если бы я не прошел реабилитацию, хрен бы меня допустили к работе, – огрызнулся Никита, яростно натирая волосы полотенцем. – Но, как видишь, я здесь.
– Я о твоем душевном состоянии, Плахов.
Никита резко обернулся. Лев уже успел наполовину одеться и сейчас убирал длинные темные волосы в хвост на затылке.
– Чего ты хочешь от меня, Царев?
– Хочу убедиться, что у тебя все в порядке, – хмыкнул тот, повернувшись к нему. – Мы ведь семья.
Плахов медленно и шумно выдохнул. Нет, этот участливый козел так просто от него не отстанет. Не нужно было спасать его на том пожаре. Теперь будет опекать его до конца своих дней.
– Боли отступили. Все позади, – стараясь сохранять терпение, отчеканил Никита. – С моей башкой тоже все в порядке. Психолог сказала, могу работать. Возможно, из-за того, что мы с ней пару раз переспали, но отметка о допуске в моем личном деле стоит, что еще нужно?
– Понял. Не кипятись, – усмехнулся Лев. – То, что ты завалил в постель психологиню, радует. Значит, действительно идешь на поправку.
– Теперь ты отстанешь? Мамочка.
– Да. – Царев надел форменное поло. – Но у меня есть еще вопрос.
– Какой? – заметив выходящих из душа коллег, понизил голос Плахов. – Если собираешься попросить меня стать крестным твоей дочки, то я откажусь. Соло лучше подойдет на эту роль.
– Разумеется, – хохотнул тот. – Вопрос в другом. Та девушка, что приходила в обед. Даша.
– О-о… – многозначительно протянул Никита.
Перед глазами встал образ той наивной барышни с симпатичными веснушками, длинной косой нежного медового оттенка и стройными ногами от ушей.
– Знаешь, – задумчиво вздохнул Лев. – Не обязательно говорить людям все, что приходит в голову. Дашка хорошая. Правда. Они с Санькой дружат, и я не хочу, чтобы моя девушка расстраивалась, что ее подругу обидели.
– Даже не думал ее обижать, – поморщился Плахов, пытаясь воссоздать в памяти детали их с Дашей разговора. – Просто поделился мнением насчет… ну… просто поделился своими взглядами на жизнь.
– С ней твои приемы не сработают, – мотнул головой Царев. – Это на случай, если ты вдруг хотел склеить девчонку.
Никита рассмеялся. Да, действительно. Другие девушки запрыгивали на него, даже не дожидаясь, пока он договорит очередную пошлость или грубость.
– Она не похожа на остальных, – добавил Лев.
– Это уж точно, – усмехнулся Никита, вспоминая, как искренне Даша возмущалась услышанным. – Я заметил.
– Такие девушки не для развлечений. Понимаешь? Так что лучше не подкатывай.
– Что? Я и не… даже не собирался. – Плахов отвернулся к шкафчику, боясь, что Царев заметит внутреннее замешательство, отразившееся на его лице. – Черт, эта девчонка… Мечта поэта серебряного века. Вся такая неземная, воздушная. Феечка, мать ее. Диснеевская принцесса! – Он надел футболку. – Нет, такие точно не в моем вкусе, можешь не переживать.
– Слишком много эпитетов для того, кто не в твоем вкусе, – не без тени сарказма заметил Лев.
Никита обернулся и серьезно посмотрел на него.
– Царев, у меня здесь огонь, дым и копоть. Я – пожарный, блин. А ты гадаешь, не собираюсь ли я заводить отношения с Принцессой Недотрогой. Реально?
– Мое дело предупредить. – Царев развел руками.
– Что я пропустил? – поинтересовался Соло, подойдя к своему шкафчику. – Кто кого потрогал?
– Завтра меня ждет встреча с очаровательным, развратным и готовым на все плейбоевским зайчиком, которого можно и нужно потрогать, – издевательски произнес Плахов. – Во всех местах. Чем я и займусь. – Он пожал плечами. – И никаких феечек.
– Нет, я реально пропустил что-то интересное, – прищурился Кирилл, переводя взгляд с Никиты на Льва и обратно. – Осталось понять, что именно. Речь о ролевых играх? Да? Я раскусил вас, извращуги?
– Проехали, – улыбнулся Царев.
Никита был ему благодарен за то, что тот вовремя закончил разговор и не стал посвящать в него посторонних. Почти то же чувство он испытал, когда впервые после операции открыл глаза в больничной палате и увидел, что все пожарные братья собрались вокруг него, чтобы поддержать. Что ни говори, это было приятно. Плахов именно в тот момент понял, что, как бы тяжела ни была беда, он не останется с ней наедине.
