И я понимаю, что он абсолютно прав.
Это правило было самой идиотской нашей выдумкой.
Потому что с этой минуты для меня существует только одно правило – быть рядом с Лизкой.
И я добьюсь ее! Любой ценой!
Глава 4
Олег
Молча везу ее домой. Адрес выдает нехотя, сжавшись в комок на заднем сиденье. Демьян трещит без умолку, пытаясь разрядить обстановку дурацкими шутками. Я вижу в зеркале, как она напряжена, как старается не смотреть на нас. Молчу. Лучшее, что я могу сейчас сделать – это не давить.
Я знаю этот район. Бедность, грязь, ямы на дорогах. Но когда сворачиваю на ее улицу, становится не по себе. Разбитые фонари, обшарпанные пятиэтажки с почерневшими балконами. У подъезда тусуется стайка подозрительных типов. Из открытого окна на третьем этаже доносятся матерные крики и звук разбивающейся посуды.
Демьян, наконец, замолкает, уставившись на это все с открытым ртом, как будто приземлился на другую планету.
– Спасибо. За все, – торопливо говорит Лиза и выскакивает из машины, не глядя на нас, будто ей стыдно.
– Подожди, мы тебя проводим! – лезет за ней Демьян.
– Не надо! – ее ответ резкий, почти испуганный. – Мне норм.
Она скрывается в темном подъезде. Мы сидим минуту в гробовой тишине.
– Господи, – на выдохе говорит Демьян. – Она тут живет? Как вообще можно тут жить?
– Видимо, другого выбора нет, – сухо отвечаю, но внутри все сжимается в холодный комок. Я-то знаю, каково это. Но видеть, что это происходит с Лизой тоже больно, но по-другому.
Мы еще минут пять просто смотрим на ее окно. Оно темное.
– Чертовски красивая, – внезапно говорит Демьян. – В клубе просто бомба. А в универе тихая такая, серая мышка.
– Не серая, – поправляю я. – Сдержанная. Она как будто включает режим выживания. А на сцене позволяет себе быть собой. Это ее свобода.
Демьян присвистывает.
– Надо о ней разузнать. Я у дяди Арата попрошу, у него связи, он за пару часов всю подноготную найдет.
– Не смей, – мой голос звучит резче, чем я планировал. – Это будет предательство. Если хочешь что-то узнать, спроси у нее самой. Как нормальный человек.
– Ну, ты зануда, – хмыкает он, но не спорит.
Отвожу друга в его хрустальный небоскреб. Он всю дорогу болтает о том, как будет покорять Лизу. Я молчу. Мои мысли далеко.
Еду к себе. Не в пентхаус, а на окраину, но все же не в такую дыру, как у Орловой.
Мать уже спит. Оставляю на столе деньги на лекарства, которые она вечно забывает купить.
Перед сном в голове снова Лиза. Не испуганная серая студентка. А та, что на сцене. Уверенная, мощная, невероятная. Представляю, каково это, провести рукой по ее талии, чувствовать, как она двигается. Огонь ее кожи, жар дыхания.
Глупо.
Но от этих мыслей по коже бегут мурашки. И встает член.
Утро начинается не с будильника, а с приглушенного кашля за тонкой стенкой. Мама. Встаю. Первым делом проверяю, пьет ли она чай с таблетками или просто греет остывшую кружку в руках, уставившись в одну точку.
– Принимай все, что прописал врач, – говорю, протягивая ей воду и лекарства. – И не спорь.
Она смотрит на меня усталыми, но теплыми глазами.
– Ты бы поспал подольше, Олежек. Всю ночь опять отчеты по клубу сверял?
– Не совсем, – отвечаю, отворачиваясь к плите, чтобы подогреть матери кашу. В голове проносится образ. Вспышка зеленых глаз, взмах юбки-пачки, хруст костяшек о чью-то челюсть. Я едва не срываюсь.
А еще я вчера подрался из-за девушки, мам. Из-за той самой, что висит на всех билбордах у «Энерджи». И, кажется, я готов на многое, чтобы увидеть ее снова.
Но язык не поворачивается. Эти слова кажутся слишком громкими, слишком личными для нашей тихой кухни. Мама и так слишком много волнуется.
– Дела обычные, – отрезаю я, ставя перед ней тарелку. – Учиться надо.
Пока она ест, звоню Рамилю, управляющему.
– Рам, привет. Отчет по вчерашнему вечеру жду к обеду. Проверь, чтобы охрана написала объяснительные по тем байкерам. И скажи барменам: если видят, что к девчонкам пристают, реагировать мгновенно, а не ждать моей команды. Иначе следующие объяснительные будут мне лично.
– Понял, Олег, – голос Рамиля деловой, без лишних вопросов. – Разберемся.
– И закажи новые софиты для малой сцены. Те, что есть, уже отжили свое.
– Бюджет?
– В рамках того, что обсуждали. Я потом проверю.
Вешаю трубку. Мама смотрит на меня с тихой гордостью.
– Как будто тебе лет сорок, а не девятнадцать. Ловко управляешься с такой махиной.
– Надо же кому-то, – пожимаю плечами, целую ее в макушку и собираюсь. – Лекарства на столе. Деньги тоже. Не забудь.
***
Универ – мое царство. Здесь все просто: лекции, формулы, точные данные. Мозг схватывает все на лету, фотографическая память – мой главный козырь.
Пока Демьян погибает над конспектами, я уже все давно усвоил и могу позволить себе думать о другом.
Друг сегодня особенно нервный, вертится, ищет кого-то в толпе. И тут к нему прилипает Катя со своей свитой. Наша местная звезда. Наклоняется к его парте с таким видом, будто случайно показывает декольте.
– Демьян, ты вчера так классно ответил! Может, объяснишь мне одну тему? Я не совсем поняла, – ее голос сладкий, как сироп.
Он начинает что-то объяснять, явно кайфуя от того, что его сочли умным. Идиота кусок.
Взглядом нахожу Лизу. Она сидит через два ряда и смотрит прямо на них. Не с обидой.
С ревностью.
Острой, колючей, такой, от которой сжимаются кулаки. Она так впивается взглядом в Катю, что, кажется, сейчас прожжет в ней дыру.
Внутри у меня что-то щелкает, тихо и удовлетворенно.
Значит, так.
Есть слабое место.
Мысленно накидываю себе очки. План прост – подойти после пары, сказать что-нибудь простое. «Привет. Как дела? Вчера ты сбежала. Мы не кусаемся». Пригласить в столовую. Без пафоса. По-человечески.
Звенит звонок. А после лекции девчонка срывается с места, как ошпаренная, и пулей вылетает из аудитории, даже не взглянув в нашу сторону.
Я остаюсь сидеть с каменным лицом, собирая книги. Ну что ж. Значит, игра будет сложнее.
И гораздо интереснее…
Глава 5
Лиза
Утро начинается не со звона будильника, а с противного скрежета в трубах. Я включаю кран в раковине, надеясь умыться ледяной водой и окончательно проснуться. В ответ лишь сухой, чахлый кашель где-то в недрах стены.
Нет воды. Опять.
Черт. Вздыхаю и иду к ведру, которое всегда на всякий пожарный стоит в углу крохотной кухни. За ночь на его дне набралось грамм триста ржавой жижи.
Квартира… моя крепость и моя тюрьма. Однокомнатная, с вечно липким от чего-то полом и обоями, которые отходят от стен пузырями, словно хотят сбежать отсюда сами.
Дверь в ванную заедает, и чтобы ее открыть, нужно приподнять и дернуть на себя с точностью ювелира. Холодильник урчит, как старый пес, и периодически вздрагивает, пугая по ночам. Но он хоть работает.
В отличие от конфорки на плите, которая или не включается, или жарит так, будто мстит за все мои грехи.
Как сейчас. Мой омлет из двух яиц вместо того, чтобы подрумяниться, чернеет, издавая запах гари. Выключаю плиту, сгребаю угольки в мусорное ведро.
Живот ноет от голода, но внутри вспыхивает кривая ухмылка. Ладно. Зато не поправлюсь. Вчера после смены съела целую шоколадку.
Я не унываю. Вместо завтрака завариваю крепкий чай и несу его в комнату. Солнце через грязное окно бьет прямо в глаза. Но мне нужно вдохновение.
Отодвигаю стопку учебников и залезаю в старый шкаф. Пахнет нафталином. За грудой свитеров есть едва заметная щель. Нажимаю на боковую стенку. Щелчок. Потайное отделение. Мой сейф с мечтами.
Достаю папку. Толстую, кожзам. Внутри не конспекты.
Внутри целый мир.
Мои эскизы. Смелые, безумные, яркие. Платья, в которых можно покорять мировые подиумы.
Костюмы из материалов, которые я только щупала в магазинах. Шелк, шифон. Здесь нет черного и кислотно-зеленого. Здесь буйство красок.
Я закрываю глаза и представляю, как моя модель идет по подиуму в Милане… а в первом ряду сижу я. Не Лиза-гоу-гоу, а Елизавета Орлова, дизайнер.
Звонок напоминалки грубо возвращает в реальность. Пары! Черт!
Надеваю униформу выживания. Мешковатый серый свитер, джинсы, потертые в коленях, самые простые кроссовки.
В этом образе я невидимка.
Так безопаснее.
Память подкидывает картинку: школьный двор, я в новом платье, на которое мама копила полгода. Одноклассницы во главе с Машкой Кривошеевой. Их смех. «Смотрите, Золушка пришла! А тряпка-то дешевая!» Меня облили компотом. Липким, противным. С тех пор я усвоила: яркость – это мишень. Лучше быть серой мышью.
Метро в час пик мясорубка. Меня вминают в толпу, давят. Чей-то локоть больно упирается в ребра.
– Эй, ты, скелет, проходи, не задерживай! – рычит сзади мужчина.
Я молча продираюсь вперед. Дышу чужими запахами. Стараюсь отвлечься. Думаю о новом костюме.
Универ. Мое убежище и пытка. В лекционной шумно, но вокруг пузырь из тишины.
У меня нет друзей. Вспоминаю Полину. Мою Полю. Она сидела на этом ряду и мечтала получить красный диплом. Недавно вышла замуж за олигарха. Прислала фото с Мальдив. У нее счастливые глаза. Я рада за нее.
Дверь распахивается. Сердце делает кувырок и замирает.
Они.
Демьян и Олег.
Демьян что-то громко рассказывает, размахивая руками, сияя белоснежной улыбкой во всю свою наглую, красивую физиономию.
Олег его тихая, мощная тень. В свитере и с рюкзаком за спиной он выглядит как обычный студент, но от него по-прежнему веет такой холодной силой, что перехватывает дыхание.
Я мгновенно опускаю голову, делая вид, что с упоением вчитываюсь в конспект. Но периферией зрения вижу все. К ним сразу же прилипает Катя Светлова. Звезда, королева, богиня нашего факультета. Яркая, как попугай, в обтягивающем розовом свитере и с броским макияжем. Крашеная блондинка.
Фу!
