Глава 12
Филипп де Моранси
Мне показалось, что она говорила искренне, и в ее голосе не было жалости, а только участие и сострадание. Она даже смотрела на меня как-то по-дружески. Я был поражен ее реакцией. Она первая за последнее время, кто не считал меня жалим, когда я кашлял, а пытался помочь.
Я даже растерялся. И отчего-то растрогался.
Опять разозлился на себя. Еще немного, и расскажу ей обо всех своих бедах.
Да, Филипп, докатился ты.
Грозный и устрашающий герцог де Моранси говорит по душам с прислугой. Но сейчас она не была похожа на эту самую прислугу, а больше походила на друга, который искренне хотел помочь излечить меня.
Пахло от нее чем-то нежным, цветочным ароматом. Мои ноздри жадно раздулись, когда я вдыхал ее едва уловимый сладковатый запах.
А они были бледно-голубыми. Ее глаза. Как цвет морозного неба зимой. Я как раз разглядел их в этот миг. Она по-доброму смотрела на меня.
Просто ужас! По-доброму! А должна была со страхом или уж на крайний случай со смиренным почтением, как на своего господина. Ну что за непонятная девчонка?
– Не твое дело, – грубо ответил я, чтобы уже отделаться от нее. Ее близость вызвала у меня странные реакции. – Ступай и жди за дверью.
В тот вечер герцога я больше не видела. Эжени с радостью согласилась показать мне хозяйственные помещения на первом этаже и баню. Оставила меня там мыться. Даже дала чистое полотенце. Вещей у меня было всего ничего, маленький узелок.
После бани Эжени проводила меня в мою комнату. Спальня оказалась маленькой, но очень уютной. И такой чудесной. В нежных голубых тонах, с расшитыми гобеленами на стенах.
Именно здесь мы с Эжени расстались до завтра. Было уже за полночь. И, естественно, никаких платьев герцогини мы не успели посмотреть. Решили сделать это завтра поутру, до завтрака.
Я прикрыла дверь своей комнаты и прошла внутрь. Большое окно с синими портьерами, кресло, стол и мягкая постель казались такими красивыми. У меня никогда не было своей комнаты. В аббатстве я спала на кровати с другой такой же сиротой, в общей комнате, а у трактирщика вообще на лавке за печкой в кухне.
Сейчас же, оказавшись одна в этой спаленке, я ощутила, что у меня наконец-то появилось какое-то подобие дома. Хотя бы временного. Возможно, скоро я должна буду отсюда уйти, как сказал де Моранси, но все же на краткий миг я могла почувствовать себя человеком. Свободным и заслуживающим хоть какого-то уважения.
Я тихонько присела на удобную кровать, на которой даже было белье и светлое покрывало, и вдохнула аромат комнаты. Она мне очень нравилась.
Смотрела на падающие снежинки за большим окном и ощущала себя совершенно счастливой в этот миг. Я была сыта, чиста после бани, сидела на мягкой постели в своей собственной комнате!
Нет, господин герцог был слишком щедр ко мне! И почему люди говорили, что он жесток и у него нет сердца? Явно это была ложь. Он совсем не такой.
Конечно, высокомерный, вспыльчивый, даже вредный. Но уж точно не жестокий. Трактирщик был жестоким, это да, не брезговал отвесить мне оплеуху, как и его толстая женушка, если я провинилась в чем-то.
Поправив уголья в небольшом камине, чтобы они не погасли, я решила ложиться спать. Завтра предстоял важный ответственный день. Надо было подружиться с маленьким Мишелем и сыграть его матушку. И я уже знала, как себя вести.
Раздевшись до рубашки, я улеглась в прохладную чистую постель. Прикрывшись теплым одеялом, долго смотрела в потолок, лежа в темноте. Почти не верила в свое счастье.
Как же мне повезло, что этот герцог заехал к нам в трактир и увидел меня. Нет. Это определенно случилось не просто так. Я искренне верила в это.
Пожелав спокойной ночи своему ангелу-хранителю, я прикрыла глаза и мгновенно уснула.
Проснулась я внезапно, от чьего-то крика. Такой испуганный и несчастный вопль, от которого сжималось все нутро.
Резко распахнула глаза. Была глубокая ночь и темень. Лишь бледный лунный свет проникал в комнату.
Кричала женщина или ребенок, спросонья не разобрала.
Снова раздался тот же рвущий сердце звук.
Я быстро села на кровати, сунула ноги в свои дырявые ботиночки и подбежала к двери. Распахнула ее. Выглянула в коридор. Снова все было тихо.
Мне показалось, что крик слышался со стороны ближайших от меня спален.
Я быстро последовала по мрачному коридору, даже забыв захватить свечу. Однако падающий свет луны достаточно освещал пространство. Через минуту я добралась до конца коридора.
Громкий истеричный вопль раздался снова и тут уже перешел в плач. Я точно поняла, откуда он доносится. Стремительно подошла к нужной двери и чуть приоткрыла ее.
Замерев на пороге темной огромной спальни, я окинула взглядом комнату. Едва различила большую кровать с балдахином, шкафы, потухший камин, еще какую-то мебель.
И тут снова раздался несчастный голосок, полный страдания:
– Не надо, не трогай меня! Я хороший! Уходи!
Теперь я явственно поняла, что это испуганный детский голосок, доносившийся из кровати. В первый миг подумала, что обращаются ко мне.
– Уходи, чудовище! – снова закричал ребенок.
Малыш заплакал. Я поняла, что он говорит не со мной.
Озираясь по сторонам, осторожно приблизилась к кровати с балдахином. В ночном мраке разглядела на ней маленькое тельце ребенка. На вид светловолосому малышу со спутанными волосами было года четыре или меньше. Он лежал головой на высокой подушке и испуганно прикрывался одеялом до самого носа. Смотрел куда-то в сторону окна.
Я тут же повернула голову. Невольно заметила у портьеры какую-то тень. Однако в ночном мраке было ничего не разглядеть. Снова обернулась к мальчику, уже подходя к кровати.
– Малыш, что случилось? – тихо спросила я, стараясь не напугать ребенка.
Мальчик резко обернулся ко мне и замер. Его глазенки в темноте ярко сверкали, а лицо выражало такой страх, что я решила, будто напугала его. Но через миг малыш чуть опустил одеяло и тихо пролепетал:
– Матушка, это вы?
Глава 13
Тут же сбоку послышался громкий шорох, я невольно взглянула в сторону окон. Увидела, как занавесь и тюль чуть приподнялись и опустились. Я нахмурилась. Там кто-то был?
Но тут же снова обернулась к мальчику и медленно подошла к кровати.
– Мишель, что случилась? – спросила я, прекрасно поняв, кто передо мной.
Естественно, в такой большой спальне с четырьмя окнами не мог спать никто, кроме сына герцога, да и возраст сходился.
– Матушка, это правда вы?
Видя, что мальчик чуть успокоился, я улыбнулась и тихо ответила:
– Я, Мишель…
Не знаю, какой глупый порыв заставил меня так ответить. Я приблизилась к изголовью кровати, понимая, что мое присутствие успокаивало малыша. Он перестал плакать и говорил без страха в голосе.
В этот миг я боялась одного, что сейчас он разглядит, что я не его мать, и снова заплачет. А мне не хотелось пугать его.
– Матушка, вы вернулись? – спросил малыш и даже привстал на локтях.
– Да, дорогой. Я уезжала, а теперь вернулась, – ответила я, склоняясь к нему.
Он вдруг протянул ко мне тонкую ручонку. Даже в темноте было видно, как его большие глаза на тонком лице радостно загорелись. Я прекрасно поняла, что он хочет. Присела рядом с ним на широкую постель, взяла его ладошку в свою.
– Вы живая, матушка, а Мадлен и Марта говорили, что вы умерли! – выпалил мальчик. И тут же обнял меня, обхватив мою талию ручками.
– Нет, я жива, Мишель. И вернулась к тебе, – ответила я, гладя его по спутанным русым волосам.
Вдруг раздался какой-то странный шум. Приглушенный и едва слышимый. Мишель резко повернулся в сторону окна. Как-то напряженно посмотрел туда и сказал:
– Вы прогнали его, матушка! Благодарю вас!
– Кого? – не поняла я, приподнимая мальчика и прижимая его к своей груди.
Слава Богу пока он не заметил подмены и вроде совсем успокоился. Даже слезы высохли на его глазах.
– Чудовище! Оно хочет меня сожрать, – дрогнувшим голосом произнес Мишель.
– Что ты такое говоришь, милый?!
– Оно там было, у окна. Оно приходит ко мне! А я так боюсь его!
Теперь было понятно, отчего Мишель так кричал и плакал. Ему, видимо, приснился страшный сон, кошмар. Но, может, у окна действительно кто-то был? Когда я вошла в спальню мальчика, на миг мне показалось, что я увидела какую-то тень.
– Погоди-ка, – сказала я, мягко высвобождаясь из плена детских ручонок.
Стремительно подошла окну. Быстро отодвинула качающуюся занавесь и увидела чуть приоткрытое окно. Стекло было до пола, полностью открывая взору заснеженный балкон. Выглянула наружу в приоткрытую створку. Никого не было видно. Я поняла, что ветер распахнул окна и потому занавесь шевелилась, испугав Мишеля.
Неудивительно, что ему снились кошмары. Такая огромная спальня, а он такой маленький.
Я не понимала, почему он спит один? Почему с ним не оставили няню или кого из прислуги. Чтобы ему не было так страшно. Или, на крайней мере, зажгли бы свечу у кровати.
И только тут я увидела, что стою босая. До этого выбежала из своей комнаты на крик Мишеля, даже не заметив, что не надела ботиночки.
Быстро закрыв створку окна, я задернула занавесь и вернулась к мальчику. Зажгла свечу, стоявшую на его тумбочке у кровати.
– Это всего лишь ветер, Мишель, – объяснила я, снова присаживаясь на кровать. – Он распахнул окно и трепал занавесь. Там нет никакого чудовища.
– Оно было! Оно приходит ко мне, матушка. Я не вру. Никто не верит мне. И ты тоже? – добавил он нервно, и его глаза опять увлажнились.
При свете я смогла рассмотреть его лучше. Изможденное бледное лицо с черными кругами под глазами. Худенькая фигурка и тощие руки. Губы его были обкусаны и тонки.
Я видела, что он вот-вот опять заплачет.
– Ты что, Мишель? – Я погладила его по голове. – Я верю тебе.
– Правда?
– Да. Но сейчас все уже хорошо, чудовище ушло, ты не должен бояться.
– Оно придет снова, она всегда приходит, – со страхом заявил Мишель.
– Не придет. Обещаю. Если хочешь, я посижу с тобой.
– Да, матушка, хочу, чтобы вы остались. С вами не страшно.
Я прилегла с мальчиком рядом, обняла его, и он прижался ко мне. Начала гладить его по голове, успокаивая.
– Хочешь, я спою тебе песенку, чтобы ты снова уснул?
– Да.
Облегченно вздохнув, я улыбнулась. Все же и при горящей свече он не понял, что я не его настоящая мать. Видимо, герцог был прав, и я очень походила на покойную герцогиню.
Я затянула тихую колыбельную, которую однажды слышала и запомнила. Вскоре почувствовала, как Мишель перестал дорожать, и мое сердце тоже забилось ровно.
– Я не верил, что вы умерли… – произнес в какой-то момент мальчик, зевая. – И няня моя сказала, что вы обязательно вернетесь. Я ждал вас, матушка. Очень-очень.
От его слов я даже растрогалась. И сама прекрасно знала, каково это, жить в этом мире без близких людей. Сама с детства никому была не нужна. В этот миг мне казалось, что Мишель такой же, как и я когда-то в детстве. Одинокий и несчастный мальчик.
Когда Мишель уснул, я осторожно переложила его головой на подушку и укрыла одеялом. Мальчик забылся тревожным сном, чуть подергивая руками. Я немного посидела с ним, на случай если он снова проснется.
Спустя полчаса, оставив горящую свечу на прикроватной тумбе и поправив ее, чтобы она не упала ненароком, я вышла из спальни маленького герцога. Тихонько прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить малыша.
Вернулась в теплую постель в своей комнате и мгновенно уснула снова. События последнего дня измотали меня.
