Джош
Эли гуглила, какая информация нужна хакеру, чтобы найти человека.
Это могло стать проблемой.
Я наблюдал за ней через камеру в ноутбуке, пока она читала статью. Ее глаза были полностью сосредоточены, а между бровей пролегала маленькая складочка, когда она начинала хмуриться. Волосы Эли убрала в небрежный пучок. Она была ненакрашенная, в помятой одежде, как будто только вылезла из кровати. Что-то во мне смягчилось от этого зрелища. Я так зафиксировался на придумывании разных фантазий с ней, что ни разу не представлял, как бы все было в реальности.
Я закрыл глаза и представил, как сижу напротив нее за обеденным столом и смотрю, как она пьет кофе после пробуждения. Ее волосы растрепаны, а губы истерзаны после того, что я делал с ними ночью. Я чуть не застонал от этой мысли. Я так давно не делил ни с кем постель ради чего-то большего, чем быстрый перепихон! Когда я последний раз просыпался и видел, как женщина спит на моей груди, греясь от тепла моего тела? То, что я не мог это вспомнить, вероятно, было не очень хорошим признаком.
Тайлер постоянно называл меня затворником, но я никогда об этом по-настоящему не задумывался. А что, если им я и был? Мое нежелание выходить из дома было оправданно, учитывая мое прошлое и вероятные последствия, если меня узнают. Но представив себя внутри этой простой бытовой сцены рядом с Эли, я усомнился в правильности своего выбора. Сколько всего я теряю, отгородив себя от остального мира? Было ли так необходимо продолжать защищать себя от людей и наоборот? Мне было двадцать шесть лет, и пока что мне удавалось существовать, не причиняя никому вреда.
Значило ли это, что я никогда никому не наврежу?
Отец совершил свое первое нападение в раннем подростковом возрасте. В подкасте про его дело любили рассуждать, как раннее детство, полное насилия, и пара черепно-мозговых травм привели его на эту темную дорожку. Он успел причинить мне боль до того, как матери удалось спасти нас от него навсегда, но, по крайней мере, мне достаточно повезло избежать серьезных повреждений мозга.
Триада МакДональда считается устаревшей, но иногда пугающе четко предсказывает склонность к насилию. Первая часть триады – это пиромания. Но сжигать всякую дрянь мне никогда не нравилось. Вторая – недержание мочи. У меня был железобетонный мочевой пузырь с самого раннего детства, и я никогда не мочился в постель. Насчет третьей я всегда волновался больше всего, потому что никогда не пытался пробовать. Это – жестокость по отношению к животным. Но поскольку накануне ночью я не тронул Фреда и даже не испытал такого желания, я впервые за долгое время начал испытывать определенную уверенность, что никогда не сорвусь и не превращусь в своего отца.
Братан, ты прямо сейчас буквально следишь за Эли, напомнил я себе.
Да, это правда. Может быть, я и не представлял опасности для общества, но были во мне черты, которые многие – включая моего терапевта, если бы я когда-нибудь ему признался, – назвали бы проблемными. По крайней мере, я наблюдал за Эли не потому, что хотел приковать ее к батарее в моем воображаемом подвале или что-то такое. Мне просто надо было выяснить, понравилось ли ей то, что я сделал, или нет. Вот и все.
Я закатил глаза. К сожалению, я слишком хорошо себя знал, чтобы поверить в собственную пургу.
Я, мать твою, не собирался останавливаться.
Эли выпрямилась на стуле и начала печатать.
«Может ли кто-нибудь подглядывать за мной через камеру ноутбука?»
О-оу.
Ее глаза распахнулись, когда она прочла ответы, а потом рванулись к верхней части экрана и посмотрели прямо на меня.
– Привет, красавица, – сказал я вслух, мечтая, чтобы она услышала. Хотел бы я посмотреть, как вся краска сойдет с ее лица от страха.
Да уж. Определенно проблемно. Но самоанализом я займусь позже.
«Черт», – пораженно пробормотала Эли, оттолкнувшись от стола.
Она поднялась, развернулась и исчезла из моего поля зрения – вернее, я всю дорогу наблюдал ее зад. Ох, что бы я сделал с этим задом! Я всегда считал себя скорее по сиськам, но Эли доказала мою неправоту.
Я слышал, как она копошится неподалеку, а потом она вернулась ко мне на экран с изолентой и ножницами в руках. Она собиралась заклеить камеру.
Черт.
Разочарование и недовольство как будто сдавили мое нутро, и я не смог удержаться. Я достал телефон и написал ей короткое сообщение в два слова.
«Не надо».
Ее телефон на моем экране просигналил, и она отвлеклась от отдирания изоленты, чтобы взглянуть на него. На ее лице промелькнул ужас – сладкий, восхитительный ужас, – но быстро сменился злобой.
«Слушай, ублюдок, – сказала она, опустив телефон, уперевшись локтями в стол и нагнувшись поближе. Господи, она была прекрасна, когда злилась, и ее темные глаза становились почти черными, когда сужались от ярости. – Я найду тебя, и тогда мы посмотрим, как тебе понравится вернуться домой и найти кого-то, поджидающего тебя в темноте».
По моему телу пробежал трепет и сосредоточился прямо в члене. Становилось ясно, что мне действительно сильно это нравится. Я не стал бы даже пытаться мешать тем двухбитным хакерам, которых она сможет нанять: пусть найдут меня, если это закончится тем, что она будет поджидать меня с пистолетом или ножом. Я стал бы ее добровольной жертвой. Или даже проверил бы, насколько далеко она сможет зайти.
У меня не было стремления к смерти. Я не хотел, чтобы она застрелила меня, или что-то такое, но мне было любопытно, какая тьма таится за этим красивым фасадом. Если она хочет немножко меня отметелить, я могу ей это позволить.
На самом деле нет. Вычеркиваем. Я лучше буду качественно обороняться, доведу ее до крайности, и тогда посмотрим, чему она научилась на своих уроках по самообороне. Эли не выглядела как женщина, склонная смягчать удар, и с учетом ее мускулистой фигуры и того, насколько хорошо она знала свое тело после долгих тренировок, она вполне могла нанести реальный урон, даже кому-то типа меня, тяжелее ее килограммов на тридцать.
Я зловеще улыбнулся. К несчастью для Эли, я изучал различные боевые искусства с одиннадцати лет. Мама записала нас обоих на первые занятия, как только мы ушли от отца, чтобы мы могли защитить себя, если он когда-нибудь снова попытается нас обидеть. Даже теперь я раз в неделю практиковался с Тайлером, который начал заниматься вместе со мной в старшей школе.
Я пропущу пару ударов Эли, чтобы она почувствовала, будто у нее есть шансы, а потом пригвозжу ее к земле и найду способ убедить, что трахаться лучше, чем драться.
Я откинулся на стуле и стал наблюдать, как она отдирает кусочек изоленты от мотка. От меня не ускользнуло, как быстро ее охватила идея мести. Она могла бы пригрозить заявить на меня, или потребовать больше к ней не вламываться, или сказать, что позвонит в полицию. Но она ничего такого не сделала. Значило ли это, что отчасти ей понравился мой поступок? В конце концов, «нормальный» человек точно пошел бы в полицию. Попросил бы профессионалов найти меня, а не пытался отыскать самостоятельно.
А Эли не только не сделала ничего такого, она даже не попросила больше за ней не шпионить.
Я нащупал эрекцию сквозь шорты. Ей это нравилось. Она могла убеждать себя, что это не так или не должно быть так, но так и было. Я просто знал. Как-нибудь я найду способ заставить ее принять это в себе.
Она снова оперлась на стол и подмигнула мне в камеру. Увидев это, я схватился за основание члена с такой силой, что стало почти больно.
«Скоро увидимся», – издевательски сказала она и налепила изоленту.
Скорее, чем ты думаешь, детка, подумал я, когда экран почернел. Прошлой ночью я разработал новый план проникновения в ее дом, но теперь усовершенствовал свою идею так, чтобы у нее было столько же контроля, сколько и у меня.
Я сунул руку под пояс шорт и лениво погладил член, откинувшись на стуле. Пусть Эли временно заблокировала мою возможность смотреть на нее, но экран ее компьютера все еще отображался в одном из окон моего. Следующим она загуглила, как полностью отключить камеру. Я наблюдал, как она проходит шаг за шагом, и вздохнул, когда она закончила. Она прервала трансляцию с камеры, но оставила включенным микрофон. Я слышал копошащиеся звуки, представляя, что она может там делать, и тут услышал гудки телефона.
Кому она звонила?
На той стороне ответил до боли знакомый голос.
«Эли?»
Я оторвал руку от члена. Она звонила Тайлеру? Какого хера?
И почему мне неожиданно захотелось поехать к нему в офис и надавать по роже?
Держи себя в руках, сказал я себе. Он твой лучший друг.
«Тайлер, привет, – сказала Эли. – Извини, что звоню так неожиданно. Я не собираюсь умолять тебя вернуть наши отношения или что-то такое, просто у меня к тебе есть довольно странная просьба. Если это покажется тебе наглостью, то просто скажи мне отвалить».
«Оке-е-е-ей?» – протянул Тайлер. Я узнавал эту интонацию. Он ей не верил. Он сто процентов считал, что она собирается сделать ему предложение.
Эли сделала глубокий вдох.
«Я, кажется, припоминаю, что ты называл своего соседа компьютерным гением?»
О.
Черт.
Нет.
Она же не собиралась…
Она же не могла реально…
Тайлер рассмеялся с явным облегчением.
«Так и есть. А что?»
«Он может кое-кого найти? В интернете? У меня тут небольшая ситуация…»
Черт!
Я все же представлял опасность. Для Тайлера. Потому что я убью его за то, что он так много ей рассказал.
Вся веселость испарилась из голоса моего друга, когда он спросил:
«Что за ситуация? Эли, с тобой всё в порядке?»
«Эм… – начала Эли, и мне бы очень хотелось видеть ее лицо. – Наверное? Слушай, мне просто нужно узнать, сможет ли твой сосед найти для меня человека».
Я вскочил на ноги и схватился за голову. Это было плохо. Это было очень плохо.
«Эли. Серьезно, – сказал Тайлер. – Если кто-то тебе угрожает или что-то такое, то нужно идти к копам, а не к моему соседу».
«Мне не угрожали, – долгая пауза. – Вроде как».
Черт побери. Насколько я знал Тайлера, в такой ситуации он точно предложит справиться со всем сам.
Подтверждая мою гипотезу, он произнес:
«Просто скажи мне, что нужно, и мы с Джошем обо всем позаботимся. И – между нами – кто бы это ни был, мы заставим пожалеть его о том, что он родился на свет».
«Я сама справлюсь, – сказал Эли, и в ее голосе проскользнули нотки раздражения. – Мне просто нужно найти человека. Все. Может Джош помочь мне или нет? Я заплачу».
Тут дал о себе знать мой член, приподнявшийся в штанах, как только она произнесла мое имя.
«Прибереги деньги, – сказал Тайлер. – Он сделает это бесплатно».
Я чуть не перевернул свой хренов стол. Отлично. Теперь я никак не мог отмазаться от помощи Эли. Во всяком случае, не выставив себя колоссальным мудаком и не вызвав у Тайлера вопросы. Это было бы чертовски странно, если бы я сказал нет.
Эли вздохнула.
«Спасибо. Тогда скажи, в какое время мне лучше зайти?»
Зайти? Зайти сюда?
Моя голова резко развернулась влево, в сторону характерного дивана у дальней стены, который частенько присутствовал на моих видео. А потом – в сторону кровати с дурацким сделанным под заказ изголовьем, потому что не мог же я пойти в «Икею», как все остальные люди на этой чертовой планете! Нет, мне нужно было что-то особенное. Уникальное.
Эли была умна. Она, наверное, догадалась, что я живу рядом. Как только ее нога ступит в мою комнату, мне конец.
«Я поговорю с ним после работы и дам тебе знать», – сказал Тайлер.
«Хорошо. Большое тебе спасибо».
Они закончили разговор, а я начал шагать по комнате, как тигр в клетке. Не надо паниковать. Что-нибудь наверняка можно придумать. Для начала, Эли не сможет зайти сюда. Это точно. И как следует разглядеть мои руки – тоже. Мои татуировки были такие же характерные, как и мебель, и доходили до костяшек. К счастью, у меня была пара перчаток без пальцев. Надену их к ее приходу, а если спросит, зачем они, скажу, что замерз.
Я прекратил метаться, схватил телефон и начал составлять всесторонний план, который поможет избежать разоблачения.
Нужно будет выкрутить термостат, чтобы подкрепить ложь по поводу холода. Надо перенести мой ноутбук в гостиную и какое-то время работать оттуда, а не за рабочим столом. И мне определенно нужно заменить отца семейства из Юты на подставное лицо где-нибудь в нескольких минутах езды, если я действительно собираюсь прикидываться, что сам себя выслеживаю.
Мои пальцы порхали над экраном, пока я составлял список в специальном приложении. В организованности мне было не отказать.
После того как я все расписал и четкий план оказался у меня перед глазами, я почувствовал себя относительно лучше. Это была не полная катастрофа, к тому же имелась и положительная сторона. У меня появлялся шанс провести с Эли время, больше узнать о ней и получить лучшее представление по поводу ее мнения о ситуации, в которую я ее втянул.
Закончив, я сунул телефон в карман, но по-прежнему чувствовал себя как на иголках. Надо было выйти и прочистить голову.
Я взглянул на монитор и обнаружил, что колонки, подключенные к микрофону Эли, по-прежнему улавливают какой-то звук. Значит, она еще не отключилась. Я включил трансляцию на планшете, кинул его вместе с бумажником и ключами в сумку, натянул штаны и куртку и ушел из квартиры.
Я подключил планшет к автомобильным колонкам через блютуз и завел двигатель. Пока он с ревом разогревался, я слушал, как Эли двигается по дому. На тот случай, если она пойдет в спальню, я установил телефон на держатель и открыл трансляцию со скрытой камеры.
Мобильный пункт слежения: активирован.
Я целую секунду дико гордился собой, пока не осознал, насколько жутко выгляжу со стороны. Хоть я и знал, какую вину и стыд должен испытывать, ничего подобного не было. Единственное, что я в себе улавливал, – это слабые уколы сожалений, но даже они не способны были меня остановить. В этой точке только правоохранительные органы или просьба Эли отвалить могли бы прекратить это поведение.
Я надеялся на это.
Через двадцать минут я уже второй раз проезжал мимо дома Эли и довольно смеялся над потоком реплик, которыми она засорила мои личные сообщения. Прибыл мой первый подарок, и она была совсем не рада.
«Цветы? Ты купил мне чертовы цветы после того, как вломился ко мне в дом?»
«И, кстати, что я теперь должна делать с целым цветочным магазином?»
«Этот доставщик говорит, что, согласно их политике, они не могут забрать цветы обратно, раз они были оплачены».
«Если это твой способ извиниться, то не получилось».
«Я злюсь на тебя даже сильнее, чем прошлой ночью».
Это последнее заявление пробудило мой интерес. Ее больше взбесили цветы, чем незаконное проникновение? Да, Эли была долбанутой, и она, видимо, даже не понимала, что ее комментарии выдают ее с головой, потому что по-прежнему пыталась убедить себя, что все не так.
Мне очень хотелось что-нибудь ей ответить, но я ничего не написал, потому что это было бы слишком близко к признанию вины.
«Мне некуда все это поставить», – сказала Эли достаточно громко, чтобы и микрофон в ее компьютере, и скрытая камера в спальне это уловили.
