– Всё, уезжай скорее! Бери дочь и беги из города, пока они не хватились!
– А ты…
– Мне тут закончить надо! Пошла! Бегом!
Она заскочила в машину. Движок пахал, его не глушили. Хлопнула дверь, взревел мотор и «буханка» стала пятиться назад. А я вернулся к яме.
– Никита! – крикнул я. – Иди сюда. Крутая подстава. Многоходовочка, да? Ты на такие мастер. Но я не злюсь.
Он не ответил.
– Никитос!
Я встал в свете фар и бросил пистолет в снег.
– Брат! – снова закричал я. – Я без оружия! Хорош шугаться! Выходи! Не дури, думаешь, я смог бы в тебя шмальнуть?..
БАХ!
Твою мать! Никитос… По груди разлилась острая боль… Всё закружилось, в глазах потемнело…
– Никитос…
Я захрипел. Во рту стало солоно, потекла, запузырилась кровушка. Я поморщился и повалился назад, на спину. В покрытый корочкой и почерневший снег. В острых лучах появилось лицо Никиты – заострившиеся черты, злой и холодный взгляд. Как в Афгане… Он молча вытянул руку с пистолетом, направил мне в лицо и подождал пару секунд… Ничего не сказал, просто внимательно посмотрел и… снова выстрелил…
БАХ!
Стало темно…
1. Красивый, Крас, Краснов
События этой книги – выдумка. Даже те, которые очень похожи на то, что вы видели, слышали или делали сами. Все персонажи вымышлены, а совпадения с реальностью случайны. Если вы узнали себя – это непреднамеренно, и нет повода паниковать. Впрочем, не забывайте, в жизни за некоторые поступки могут наказать. А за чтение этой книги максимум что вам грозит – нагоняй от директора школы
Когда я открыл глаза, грудь по-прежнему болела. Правда, по-другому… И было светло. И нехолодно. И лежал я явно не в снегу, а на чём-то твёрдом и, похоже, в помещении. Кажется, на полу. А лица, склонившиеся надо мной принадлежали не Ширяевским бандюкам и не ментам, а детям. Подросткам. Наглым и дерзким. Впрочем, может, они и на Ширяя работали. Но, это мы разберёмся.
– О, зашевелился, – скривился в усмешке один из них. – Выжил гад.
Болела не только грудь, но и затылок. Я двинул рукой. Блин, болело всё тело, вообще-то.
– Мэт, – покачала головой деваха с длинными светло-розовыми волосами и в огромной, явно с чужого плеча кофте. – Я думала, ты его убил. Рил. Он ведь не дышал…
Я коснулся рукой груди. Она оказалась сухой, крови не было. Пошарил… Точно, крови не было…
– Красивый, потерял чего? – усмехнулся пацанчик, похожий на девчонку.
– Он проверяет, не выросли ли сиськи.
Подростки заржали.
– Алис, – осклабился один из малолеток, самый деловой, похоже, – даже если бы я его наглухо вальнул, папа бы меня по-любому отмазал.
Папа, блин… Ласковый какой…
Девчонка бросила на него сердитый взгляд и покачала головой. А я попытался подняться. Лежать, как Буратино на лекарском консилиуме мне не улыбалось. Нужно было разобраться в том, что случилось и выяснить, где кто.
Больше всего меня сейчас интересовало, удалось ли Юле скрыться от этих уродов. И где моя Катя, опять же. И… Никитос. Мой друг и брат… Теперь, по-любому, один из нас должен уплыть по реке смерти, или как там у древних народов…
– Так, – сказал я, усаживаясь на полу, – где Юлия?
Сказал и… осёкся. Голос прозвучал сипло, с надломом. Блин… Наверное, пока лежал на снегу простудился.
– Зачем тебе Юлия? – зло воскликнул парнишка, похожий на боксёра, единственный приличного вида из всей компании.
– Да он стучать собрался! Отброс! Слышь, Красный, ты охренел?
Кто-то пихнул меня кончиком ботинка.
– Так, шакалята, ну-ка брысь отсюда! – рыкнул я. – Пока я вам уши не открутил. В натуре.
Все заржали. Я потрогал рукой затылок. Блин! Стреляли в грудь, а в крови башка. На камень наверное грохнулся или на палку какую-нибудь…
– Вы гляньте, Крас у нас резко гигачадом стал, – сквозь смех воскликнула розовокудрая Алиса.
– Крас – гигачад, – подхватил кто-то.
– Потому что он Красивый!
Над чем они смеялись, я не понял, но это вообще не имело значения.
– Мэт, – сурово бросил боксёр, – надо его в медпункт.
– Да мне фиолетово, что ему надо. Пусть идёт, куда хочет. Слышь, Крас, завтра если не принесёшь лавэ, я тебя точно урою, и мне ничего не будет, ясно? Не слышу! Не слышу, я сказал! Алё, тебе ещё вломить или как?
Это он мне что ли? Я поморщился, прислушиваясь к своему телу.
– Фиолетово тебе или нет, – не останавливался боксёр, – но тут его нельзя бросать. Тебя, может, и отмажет папаша, а нас потом директриса замотает и родители мозги выжрут. И Юлия, опять же.
Так, Юлю, значит, они знают.
– Ну, тебе надо, ты с ним и нянькайся.
– Ничё так ты, молодец. Ты его нокнул, а я разгребать за тобой должен?
– Ну, не разгребай, – ухмыльнулся Мэт.
– Мудак, – с презрением резюмировал боксёр.
– Чё ты сказал?! Ты попутал, лошок?
– А ты не забылся, мажорчик? Я-то не Крас, вломить могу.
– Да пошёл ты, – включил заднюю Мэт. – Чё хочешь, то с ним и делай, можешь в жопу поцеловать. Я пошёл, короче.
Он перешагнул через мои ноги и зашагал прочь. Я осмотрелся. Мы находились на лестничной площадке на верхнем этаже. На полу, выложенном явно новым и недешёвым кафелем, валялись окурки и банки из-под пива, что ли… Мэт весело и непринуждённо начал спускаться по лестнице и все потянулись за ним.
Остались только боксёр и розовая Алиса.
– Алиса, ты идёшь? – крикнул с лестницы Мэт, но она даже не глянула в его сторону.
Он притормозил на мгновенье, но не получив от неё ответа, поднял руку, оттопырил средний палец и пошёл дальше.
– Как хочешь, – насмешливо бросил он. – Сестра милосердия. Ты ему сделай приятное что-нибудь, чтоб он не плакал.
Его спутники загоготали.
– Так, ребятки, – мотнул я головой и заскрежетал зубами.
Движение отозвалось резкой болью.
– Осторожней, – недовольно обронила Алиса. – Рожков, что с ним делать-то? Медкабинет не самое хорошее решение. Там же спрашивать будут. «Упал» – не вариант. Как так упасть, чтобы и затылок разбить и бланш под глазом получить? У него и грудь наверное вся синяя.
– У него сотряс, по ходу, – отозвался боксёр. – Смотри, какой бледный. Слышь, жертва, голова кружится?
Девчонка приставила к губам блестящую розовую коробочку с мундштуком, втянула через неё воздух и выдула небольшое облачко пара. Запахло джемом и фруктами.
– Так, ребятки, – поморщился я, пытаясь встать. – Как я здесь оказался, можете мне объяснить?
Японский городовой, а что это на мне такое? Я уставился на узкие джинсы и стоптанные синие кроссовки с большой буквой «N» или «Z». А ещё на поношенную футболку и короткую джинсовую куртку. Ковбой, бляха… Мало того, что одежда была незнакомой, но и ноги мои… ёлки… Ноги выглядели тощими и длинными, как у подростка. А руки…
Я тупо уставился на свои ладони. Потом перевернул… Пальцы худые, грязные, ногти обкусаны под корень… На запястье дурацкие часы без циферблата…
– Смотри, как его штормит, – хмыкнула розовая и выпустила ещё одно облачко.
Может, это был типа «тот свет»? А что, выжить после выстрела в лицо с такого расстояния дело крайне сомнительное. Но если так, мне тут не нравилось.
– Он и так гением не был, – покачал головой боксёр, – а теперь вообще кретином станет.
– Гадить где попало будет? – засмеялась Алиса.
Если на мне одежда была в облипочку, то на ней висела, как на вешалке. Длинные, широкие джинсы, типа, как «пирамиды», мели по полу.
– Так, я сам с собой разговариваю, детвора? – рыкнул я. – Можете мне чётко объяснить, как я здесь оказался?
– Пипец, – покачала головой розовая.
– Ты что, не помнишь? – прищурился Рожков. – Или прикалываешься? Тебя Шалаев вызвал сюда.
– Какой ещё Шалаев?
Фамилия эта была мне хорошо известна, но…
– Конечно, прикалывается. Матвей Шалаев, Мэт. Уж кого другого, а его ты точно должен помнить. Всю жизнь.
Но никакого Матвея Шалаева, да ещё и Мэта, я однозначно никогда раньше не видел и не знал. Сто процентов. Я бы точно не забыл.
– А Юля где?
– Да блин, зачем тебе Юля? – недовольно воскликнул боксёр, – Ты стукануть реально решил? Ну, иди, она в кабинете, у нас урок уже начался. Но она тебе точно не поможет, а вот репутация твоя…
– Да какая у него репутация, ты совсем что ли, – перебила его Алиса.
– Юля Салихова, хозяйка ларька на Кирова. Какой кабинет, какой урок? Вы чего мне мозги канифолите? Молодёжь, блин! Знаете её?
– Чего?
Они переглянулись и начали ржать в голос.
– Не, Краснов, – вытерев слёзы, выдала Алиса, – ты прям юмористом стал, чётко ролфишь. Тебе надо в «Плюшки», там такой тупой юмор на ура заходит. Или в «Камеди» хотя бы.
– Посмеялись? – зло спросил я, и они начали ржать по-новой.
– Это когда Юля ларьком обзавелась? – хохотала Алиса. – Ой, не могу. Хозяйка ларька!
– Да хорош ржать, – воскликнул я. – Как только с вами учителя справляются? Это что, школа?
– А ты прямо Шерлок Холмс и капитан Очевидность. Ладно, заканчивай свой стендап.
– Где туалет? – спросил я. – Умыться надо.
– В медпункт пойдём, – твёрдо сказал Рожков.
– Туалет где, бляха?
Внутри меня всё клокотало, так что я не стал дожидаться, пока они ответят, махнул рукой и пошёл к лестнице. О-па… Качнуло меня нормально так. Боксёр подскочил и подхватил под руку.
– Хорошо смотритесь, – съязвила розовая Алиса.
Мы спустились на этаж ниже, прошли по коридору и зашли в туалет. Вернее, Алиса пошла на урок, а мы с боксёром – в гальюн. Надо же… Это что за школа с такими цивильными туалетами? Ни вони, ни грязи, импортная сантехника, плитка. Похоже, родители здесь не самые простые…
Я шагнул к умывальнику и замер…
– Твою мать… – не сдержался я. – Охренеть…
Из зеркала на меня глядел пацан лет семнадцати. Нескладный, растрёпанный, патлатый, как хипарь, неопрятный. Жесть. Под глазом ссадина, футболка вытянута. Смотреть противно, короче.
