– Тебе кто больше понравился – я, Ирка или Жанка?
– Я на них и не смотрел. Слушай, Настя, ты никому их не показывай, ладно?
– Почему? – насупилась она.
– Потому что я запарюсь от тебя всех этих Назаров отгонять.
– А я, может, хотела, чтобы только ты увидел… – сделалась она серьёзной.
Капец, надо было это срочно прекращать.
– Послушай, Настя, – нахмурившись начал я, подбирая слова, чтобы не обидеть и не ранить, а то они в этом возрасте совсем дурные, но в это время хлопнула входная дверь.
– Мама, – сказал я.
Глотова быстро схватила телефон и убрала в карман.
– О! – воскликнула мама, входя на кухню. – А я думаю, чьи это кроссовки такие гламурные? Привет, Настя. Как дела?
– Здравствуйте, Тамара Алексеевна, – улыбнулась моя гостья, моментально став скромницей.
– Серёжа! Боже мой! Что случилось?!
Мама, мама, мама… а мама у меня врач. Точно. Она педиатр. И всё детство таскала меня по больницам… Вернее, не меня, а своего болезненного отпрыска…
– Решил имидж сменить, – улыбнулся я. – Привет, мам.
– Какой имидж! Что у тебя под глазом?
– Фонарик.
– Кошмар! А на затылке?!
– Да вот, Настя стригла и перестаралась.
–Я?! Нет!!! Тамара Алексеевна!
У Глотовой от ужаса глаза стали, как блюдца, и я засмеялся. М-да… Хотя бы небольшая эмоциональная разрядка нужна же?
– Мам, не беспокойся, пришлось отстаивать свои права. Но зато теперь будущее стало максимально безопасным. Не волнуйся, теперь никаких шрамов и синяков не будет. Сто процентов. А как тебе моя новая причёска?
– Да катастрофа вообще. Просто кошмар. Ну-ка, не крутись, я осмотрю.
Она тщательно и долго рассматривала мой затылок и спросила, наконец:
– Это чем тебя ударили.
– Это я сам. По неосторожности, короче.
– По неосторожности. Вроде не страшно. Голова не кружится? Не тошнит тебя? Ну-ка, следи за пальцем.
Она несколько минут крутила меня, заглядывала в глаза и даже в горло.
– Ты знаешь о чём со мной Салихова хочет говорить? Это с твоими побоями связано?
– Нет, – покачал я головой, и Настя окаменела от ужаса, вспомнив о словах Юли в женском туалете. – Это связано с тем, что я ей сказал.
– И что ты сказал?
– Что она педагог на троечку.
– Ужас! Как ты мог?! Да что с тобой происходит?
– Но никто не слышал, мы один на один говорили. Так что ей волноваться не о чем, никто не узнает.
– Зачем ты это сделал? – воскликнула мама.
– Ну, просто я так думаю. Мам, да не придавай ты этому значения. Она сейчас взвинчена, потому что мы статус меняем. Были школой, а станем лицеем, вот у неё нервишки и не выдерживают.
– Так как не придавать значение? Ты же второгодка, они тебя попытаются выдавить из школы, чтобы другим место отдать. Знаешь сколько платят за то чтобы в вашей школе учиться? Сумасшедшие деньги. А вы не цените! Ты только благодаря Юлии…
Она осеклась.
– Мам, мы ценим. Мы цыплёнка не ели, кстати. Разогреть тебе?
– А что вы ели?
– Яичницу с помидорами.
– Странно… Ну… ладно. Настя, а ты почему к нам не заходишь? Тысячу лет тебя не видела уже. Ты заходи, пожалуйста, а то у этого обормота лысого и друзей-то кроме тебя нет никаких.
Зато врагов хватает и будет ещё больше наверное.
– Кошмар, зачем же ты так побрился, Серёжа?
– Как зачем, я на бокс хочу записаться, а туда хипарей не берут. Ладно, мам, я пойду уроки делать. Мне ещё Насте про интегралы рассказать надо, а то она не шарит.
Настя засмеялась.
– Боксёр, – покачала мама головой. – Скажи ещё, космонавт. Этот переходный возраст меня доконает…
– Пойдём, – кивнул я своей новой подружке.
Мама осталась на кухне.
– Ты правда, давай осторожнее, – сказала озабоченно Глотова, когда мы перешли в гостиную и уселись на диван. – А то выпрут из школы, что я тогда делать буду? Ты же, правда, второгодка.
А почему же я два года-то в девятом просидел? Я начал тыкаться по разным папкам своего архива, но отдел с информацией об этой истории был закрыт. На учёт, наверное. Что за хрень…
– А почему меня на второй год оставили? – спросил я.
– Так ты же… – недоумённо посмотрела на меня Глотова. – Ты же болел целых три четверти.
– Вот именно.
– Нет, я же не говорю, что ты типа… – она смущённо замолчала.
– Да ладно, договаривай. Что? Тупой?
– Да почему сразу тупой… Я же знаю, что ты просто забил, потому что тебя ну… Обзывали там… Но ты же сам сдал экзамены после девятого. Мне, кстати, эта канитель ещё предстоит весной. Эх, была бы я на полгода старше, а так… Говорят, экзамены будут прям пипец, лицей ещё свои профильные поставит и всех будут отсеивать прям конкретно. Чтобы там разных сыночков принять… Короче, ты тоже берись за учёбу. Хватит уже, ладно?
– Слушай, Насть, мне надо человека одного найти, не знаю, как?
– Какого человека? – нахмурилась она. – Это ту девку, с которой ты в больнице лежал?
– Да блин, какую девку. Это когда было вообще? Нет чувака одного надо пробить.
– Ну, а ты гуглил?
– Нет.
– Ну, загугли, может есть инфа в сети. Или в ВК. Что за чувак? Он кто?
– Ему уже за пятьдесят.
– О, зачем тебе скуф какой-то? – она прищурилась. – Или это… Это твой отец биологический?
– Тьфу! Ну и фантазии у тебя. Не отец.
– Ну, скажи, кто? Давай, я сейчас поищу в ВК. А почему ты никак не зарегишься? Давай тебе тоже акк сделаем.
– Потом сделаем. Ты сможешь пробить в ВК?
– Давай попробуем. Говори имя.
– Щеглов Никита Антонович, – назвал я Никитоса.
Она ткнула на значок на экране телефона и на появившейся на том же экране клавиатуре, набрала имя Никитоса.
– Смотри сколько здесь Никит Щегловых, – помотала она головой. – Двести человек… Есть тут твой?
Мы стали листать. Там в основном были молодые пацанята, хотя и взрослых дядек тоже хватало. Но на моего Никиту никто не походил.
– Ну… давай в Яндексе поищем, – пожала плечами Глотова и, смахнув с экрана программу, запустила другую.
В принципе это выглядело довольно просто, но надо будет хорошенько разобраться.
– О! – удивилась она. – Смотри. Сразу выдало. Начальник областного УВД генерал-майор Щеглов прокомментировал слухи о вызове в Следственный комитет. Вот фотка. Посмотри.
Она протянула телефон, и мне пришлось хорошенько постараться, чтобы не выдать эмоций. Это был Никитос. Заматеревший, раздобревший и ставший седым, но, безо всяких сомнений, Никитос. Сердце забилось, как перед боем. Я сжал зубы.
– Он? – засмеялась Настя.
– Нет, – тихо ответил я. – Не он… А можешь глянуть Екатерину Викторовну Шалаеву в ВК?
Сердце застучало ещё сильнее и даже голос будто бы стал другим.
– А это кто? – нахмурилась Глотова.
– Ну… девушка там одна… семьдесят третьего года рождения.
– Тоже мне девушка, – усмехнулась Настя. – Даже на милфу уже не тянет. А вот, тоже в Яндексе… Но это старая заметка, десять лет назад было. Жена начальника ГУВД задекларировала недвижимость на астрономическую сумму… Но это желтизна какая-то, не…
– Дай! – излишне резко воскликнул я и вырвал телефон из рук Глотовой.
– Ты чего?
– Где фотографию посмотреть?
– Ну, ты нажми на ссылку, там, может, и фотка будет. Это она что ли?
Я не ответил и жадно впился глазами в фотографию десятилетней давности. Сердце оборвалось, во рту пересохло. Вне всяких сомнений это была Катя. Моя Катя. Повзрослевшая, но всё ещё красивая. С той же улыбкой и тем же мягким, проникающим в душу взглядом. Ухоженная. Дорогая…
Я, значит, сидел тут на диване с малолеткой, пытавшейся меня соблазнять, а она… А она была женой начальника городского управления Щеглова. А теперь, стало быть и областного…
– Молодец Никитос, – процедил я сквозь зубы и сжал кулаки. – Молодец…
– Какой Никитос? – удивилась Настя.
Я не ответил.
– Слушай, – вдруг воскликнула она. – А этот ваш Мэт? Ну, из твоего класса… Это не её сын? Он же тоже Шалаев? Ей сколько, значит, сейчас? Пятьдесят два что ли? А ему шестнадцать. Значит она его в тридцать шесть родила?
– Что-то поздно… – покачал я головой.
– Почему поздно? – пожала она плечами. – Нормально. Вполне может его матерью быть. Дай-ка я его профиль в ВК проверю. Да, точно, вот он. Мать Катя. Она у него в друзьях, прикинь?
Настя засмеялась.
– Почему ты смеёшься?
– Маменькин сынок! Она его контролирует. А, смотри, у него ещё старшая сестра есть. Живёт в Америке. Ни фига себе. У сестры муж и двое детей.
У моей Кати двое внуков… В голове это не укладывалось…
– Ну что? Её ты искал?
Лучше бы не нашёл! Я нахмурился. Нужно было возвращаться. Туда, в лес, в снег, к яме с перепуганной Юлей. Хоть чучелом, хоть тушкой, но возвращаться, потому что получалась полная хрень! В этот момент я чувствовал гнев, ярость и острое желание оторвать Никитосу башку.
