Подъезжаем к его дому минут через двадцать. Я сворачиваю к воротам, и у меня отваливается челюсть.
Это не просто дом. Это новостройка бизнес-класса в центре Москвы, где квартиры стоят как крыло самолета. Черные кованые ворота, охранник в будке, который узнает Соколова и сразу открывает шлагбаум. Высотка из стекла и бетона уходит вверх, а на самом верху – пентхаус с панорамными окнами.
Я смотрю наверх и думаю: «Круто было бы когда-нибудь побывать там. Увидеть, как живут люди с обложек журналов».
А потом одергиваю себя. «Да ладно, Варя. Учитывая образ жизни этого человека, тебя уволят через неделю. Максимум. И ты будешь счастлива, если просто сохранишь диплом».
– Спасибо, – Соколов тянется здоровой рукой к ручке двери.
И тут его телефон, лежащий на торпеде, вспыхивает. Сообщение.
Он берет телефон. Читает. И лицо его каменеет.
Секунда. Две.
А потом он с размаху бьет кулаком по приборной панели.
– Твою мать!
Я подскакиваю так, что чуть не ударяюсь головой о крышу.
– Эй! Это же каршеринг! – кричу я. – И твоя… здоровая рука! Ты что творишь?!
Телефон выскальзывает у него из пальцев и падает на сиденье между нами. Экран все еще горит.
И я вижу.
Сообщение от контакта «Алина».
«На тебя совершенно нельзя положиться. Сын ждал тебя два часа. ДВА ЧАСА, Артем. А ты наверняка был с очередной девушкой. Поздравляю, ты снова отец года».
У меня внутри все сжимается.
Сын. У него есть сын.
Соколов сидит, откинувшись на спинку сиденья, смотрит в потолок. Дышит тяжело, зло.
– Может… – я осторожно подбираю слова, – может, напишешь ей, что ты был в травмпункте?
Он коротко, зло смеется.
– Я же был там из-за девушки.
– Но не так! Не из-за…
– Какая разница? – Он поворачивается ко мне, и в его глазах такая ярость, что я невольно отшатываюсь. – Для нее это все равно будет одно и то же. Очередная баба, очередная разборка, очередное доказательство, что я никогда не изменюсь.
Он резко наклоняется, выхватывает телефон с сиденья. Пальцы моей руки оказываются слишком близко, и он грубо отталкивает их.
– Больше никогда не бери мои вещи! – рычит он.
Дверь распахивается. Он выходит, хлопает так, что машина содрогается. Шагает к подъезду, не оборачиваясь, держа больную руку прижатой к груди.
Я сижу в тишине, смотрю ему вслед. На охранника, который кивает ему. На стеклянные двери, которые автоматически раздвигаются. На его силуэт, исчезающий в холле.
И понимаю, что, кажется, знаю как найти ключик к этому человеку.
Дома я сажусь за ноутбук, открываю новую вкладку и набираю: «Артем Соколов».
Первая страница выдачи – это именно то, что я и ожидала.
«Шеф-плейбой замечен с новой пассией на Рублевке». «Соколов разбил сердце очередной красотке». «Гений кулинарии и мастер скандалов: кто следующая жертва?»
Я морщусь. Конечно. Таблоиды, сплетни, фотографии с разными девушками на мероприятиях. Он обнимает то блондинку, то брюнетку, то рыжую. Всегда улыбается. Всегда выглядит так, будто жизнь – это одна большая вечеринка.
«То, что и ожидала», – думаю я и почти закрываю браузер.
Но рука зависает над тачпадом.
«Сын ждал тебя два часа».
Я пролистываю дальше. Опускаюсь ниже по выдаче, ищу что-то старое, что-то настоящее. И наконец нахожу.
Статья двухтысячного года. «Скандальный развод Соколовых: актриса против бизнесмена».
Открываю.
Мать Артема – Елена Соколова, когда-то известная театральная актриса. Отец – Евгений Соколов, бизнесмен девяностых, «решала» с сомнительной репутацией. Развод был громким, грязным. Отец лишил семью всего: выгнал из квартиры, забрал деньги, оставил мать с десятилетним сыном практически на улице. Через год он женился на двадцатилетней модели и уехал жить в Лондон.
Есть старое фото. Мальчик лет одиннадцати, худой, с большими темными глазами, держит мать за руку. Она плачет. Он – нет. Он смотрит в камеру с таким выражением лица, что у меня внутри что-то сжимается.
Я узнаю этот взгляд. «Я никому ничего не покажу. Я буду сильным».
«Так вот почему, – думаю я, глядя на экран. – Так вот почему он ненавидит проигрывать. Так вот почему вечно играет альфа-самца, контролирует всё вокруг, никому не доверяет».
Я не хочу его понимать. Не хочу чувствовать к нему сочувствие. Но оно уже просачивается, против моей воли.
Листаю дальше.
Находжу фотографии бывшей жены. Алина Белова. Известная фотомодель, лицо нескольких рекламных кампаний. Высокая, длинноногая, с идеальными скулами. На всех фото – холодная красота, отстраненность.
А рядом с ней – мальчик лет семи. Сын Соколова. Темные волосы, такие же глаза, как у отца. Фотографии из Парижа, Милана, Нью-Йорка. Алина возит его по миру, по съемкам, по показам.
Читаю комментарии под фото: «А где папа?», «Отец года, ага», «Соколов опять забыл про сына».
И потом нахожу интервью Алины, данное год назад.
«Артем думает только о себе. Он никогда не был рядом, когда было по-настоящему нужно. Когда Макар заболел – его не было. Когда сын выступал в школе – его не было. Он присылал деньги, подарки, но это не то, что нужно ребенку. Макару нужен отец, а не спонсор».
Я смотрю на эти слова и чувствую укол.
Знакомый. Болезненный.
Потому что я сама была таким ребенком. Тем, кого предавали взрослые. Кто ждал, надеялся и оставался один.
Мой отец ушел, когда мне было пять. Обещал приходить, звонить, забирать на выходные. Не пришел ни разу.
И я ненавижу мужчин, которые бросают своих детей. Ненавижу всей душой.
Но сейчас, глядя на фото Артема с забинтованной рукой, вспоминая его лицо в машине – эту ярость, эту боль – я не могу просто назвать его плохим отцом и закрыть вопрос.
Потому что в его глазах я видела не равнодушие.
Я видела отчаяние.
Закрываю ноутбук. Ложусь в кровать, смотрю в потолок.
Глава 4. Сенсация
Меня будит телефонный звонок.
Тянусь к тумбочке вслепую, нащупываю телефон, смотрю на экран сквозь слипшиеся ресницы. Семь утра. СЕМЬ УТРА.
Кто вообще звонит в семь утра?
«Игорь Петрович» светится на экране.
Продюсер.
Черт.
Принимаю звонок, пытаюсь звучать бодро:
– Алло?
– ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ЧИТАЕШЬ МОИ СООБЩЕНИЯ?! – с порога взрывается Игорь.
Я моргаю, отодвигаю телефон от уха. Проверяю уведомления. Тридцать семь непрочитанных сообщений. Тридцать семь! И все из чата «Съемки – На ножах и в огне».
Когда меня туда вообще добавили?
– Я… – начинаю я и понимаю, что оправдания нет. Я спала. Как нормальный человек. – А я что, должна была?
– Пока ты в моей команде, – цедит Игорь, и я слышу, как он ходит туда-сюда, – ты даже дышать должна по моему графику! Удалось починить Соколову руку?
Сажусь на кровати, провожу рукой по лицу. Вспоминаю забинтованные пальцы, лангету, лицо врача: «Минимум неделя. Никаких нагрузок».
– Думаю… на это уйдет неделя, – говорю я осторожно. – Две. Может, даже больше.
– ЭТО НЕПРИЕМЛЕМО!
– Но это, блин, живая рука! – Я вскакиваю с кровати, чувствуя, как внутри закипает. – Его при вас ранили! Прямо на выходе из студии! Какого черта вы вообще от меня хотите?!
– А я тебе сказал: сделай все, чтобы этого не произошло! И раз ты не справилась…
– Стойте! – выдыхаю я.
Пауза. Я слышу его дыхание в трубке.
Мысли несутся. Вчерашний вечер, ноутбук, статьи. «Сын ждал тебя два часа». Алина Белова. Интервью. «Он думает только о себе».
И вдруг меня осеняет.
– Что если вместо шоу у вас будет инфоповод?
Игорь притормаживает.
– С нетерпением жду, что ты скажешь, – в его голосе скепсис, но он слушает. Это уже что-то.
– Алина Белова в Москве, – говорю я быстро. – Вместе с сыном Соколова. Они здесь на неделю, у мальчика каникулы.
– О, только не начинай! – восклицает Игорь. – Мне не нужны их семейные драмы в эфире!
– А если мы покажем его как хорошего отца? – Слова льются сами. – Образ плейбоя ему точно не на руку играет. Все таблоиды только об этом и пишут. А что если мы покажем другую сторону? Отец учит сына готовить. Семейный выпуск. Трогательно, человечно, и…
– Ты сейчас серьезно? – перебивает Игорь.
– У меня есть аргумент, – отвечаю я. – Ему не все равно.
Игорь молчит. Слышу, как он что-то печатает.
– У тебя двадцать четыре часа, Крылова, – наконец говорит он. – Если не уговоришь – вылетаешь. И не важно, что там с твоим дипломом.
Я открываю соцсеть Алины Беловой, нахожу контакты для рекламы. Пишу:
«Здравствуйте! Меня зовут Варвара Крылова, я новая помощница Артема Соколова. Хочу сообщить, что вчера вечером Артем Евгеньевич попал в больницу с травмой руки. Все в порядке, но он не смог приехать к сыну по уважительной причине. Если будут вопросы – готова предоставить документы из травмпункта».
Отправляю. Смотрю на экран. Жду.
Через минуту телефон снова звонит. Игорь.
– Крылова, ты гений или идиотка – еще не решил, – говорит он без предисловий. – Но сейчас твоя задача доставить Соколова к врачу. Я записал его к лучшему ортопеду Москвы, он посмотрит, что можно сделать, чтобы ускорить восстановление. Адрес скину. И Крылова?
– Да?
