Зак покачал головой.
– Ты понятия не имеешь, какой я человек.
Он окинул мое тело темным блестящим взглядом. Я воспользовалась возможностью, чтобы перехватить нож. Хотела взяться за рукоятку, но нечаянно задела его пальцы своими. Зак резко втянул воздух сквозь зубы и отпрянул, будто мое прикосновение оставило на нем отпечаток. Выражение его лица стало свирепым. Он отшатнулся, его взгляд остекленел от эмоции, которую я никогда не видела. Ни у него. Ни у кого-либо еще. Он с громким стуком налетел спиной на раковину. Я так удивилась его бессознательной реакции, что тоже отошла в противоположную сторону.
– Не прикасайся ко мне. – Его слова прозвучали как никогда резко. На сей раз он не шептал, не цедил, не говорил хриплым голосом. Эти простые слова были напрочь лишены контроля.
Вопреки здравому смыслу, я выпрямилась и расправила плечи. Меня будоражила мысль о том, что я каким-то образом повернула ситуацию в свою пользу. В чем бы ни заключалась твоя слабость, я ее найду. А потом буду давить, пока ты не истечешь кровью.
Я вцепилась в край столешницы, стараясь унять жажду крови. Сердце билось так сильно, что я боялась, как бы оно не пробило грудную клетку и не вырвалось из тела. Такой больничный счет мне не по карману.
Зак сжал нож дрожащими пальцами. Я мысленно воспроизвела последние несколько секунд. Он велел мне не прикасаться к нему, а не к его ножу. Это могло ничего не значить, но чутье подсказывало иначе.
Я призвала всю свою уверенность, не сомневаясь, что оказалась на правильном пути.
– И что? Теперь убьешь меня?
Мышцы живота горели. Я чувствовала себя заряженной. Словно провод под напряжением. Меня переполняли злость, раздражение и жизнь. Я хотела наброситься на него и задушить. Завершить ту партию в го. Показать ему, из чего я сделана. Я не могла припомнить, когда в последний раз кто-то, кроме папы, вызывал у меня какие-то чувства. Друзья, парни, знакомые – все они появлялись в моей жизни и исчезали из нее.
Зак стиснул челюсть, двигая ею из стороны в сторону. Все так же на всякий случай направлял нож на меня. Внезапно он будто задумался. Нужно отвлечь его.
– Ты хотел предложить мне сделку, – напомнила я. – Я слушаю.
Нехотя.
Он ухмыльнулся.
– Думаешь, ты заслужила сделку?
Красивый парень, уродливая душа.
– Думаю, потому что ты все еще здесь и гадал, кто я такая, так что, очевидно, нашел во мне то, что искал. Не позволяй своей гордости встать на пути к цели. Уверена, кругом и так полно людей, способных потешить твое непомерное эго. Мне ни к чему становиться одной из них. – По выражению его лица стало ясно, что я, на его взгляд, слишком много говорю, слишком упорно сопротивляюсь и в целом прихожусь сплошным источником беспокойства.
Он даже не дрогнул.
– Ты прислуга.
Резюмировал всю мою жизнь через мои рабочие обязанности. Мило.
– Я домработница, – поправила я и выпрямила спину без тени стыда. – А если хочешь перейти к самой сути вопроса, то я владею «Горничной в Мэриленде» со своей се… – Я чуть было не сказала «семьей», но они не заслуживали так называться. Отнюдь. – Главным образом со своей мачехой.
Зак подошел ближе, взяв себя в руки после странного эпизода между нами.
– Твоя мачеха никчемная.
Я снова почувствовала его запах. Неповторимый свежий аромат, который навевал мысли о скандинавских лесах и безжалостных зимах. Может, я и умная, но о моем теле того же не скажешь. Даже будь Зак Сан дьяволом, я бы охотно позволила ему утащить меня во мрак. Я была Персефоной, готовой последовать за ним в преисподнюю.
– Неправда. От нее много пользы. Если однажды не сможешь заснуть, попроси ее рассказать о своих тяготах с гардеробом.
– Чего я не понимаю… – Он крепче сжал нож, поднеся тупой край к моей ключице, и очень медленно провел им по горлу. У меня перехватило дыхание. – …так это почему единственный в этой семье человек с функционирующими мозгами оказался у всех на побегушках, Осьминожка.
А. Вопрос на все времена. На миг я задумалась, не солгать ли ему. Когда говоришь правду, становишься наиболее уязвимым. Но я решила этого не делать. Закари Сан подловит меня на лжи еще до того, как успею договорить. Не имело смысла что-то от него скрывать, пусть даже я знала, что сам он полон секретов.
Отчетливо осознавая, что нас могут подслушивать, я понизила голос и убрала нож от своего подбородка.
– Мне нужно решить пару проблем, прежде чем смогу с ними распрощаться. Юридические вопросы. – Я нахмурилась. – Как бы там ни было, разве ты пришел не для того, чтобы орать на меня из-за подвески? – Да. Мне так отчаянно хотелось сменить тему, что я согласна, чтобы на меня накричали.
– Крик – проявление взбалмошности, и от него нет толку. Ты заслуживаешь наказание, а не легкий выговор. – Зак приподнял мой подбородок кончиком ножа, заставляя посмотреть ему в глаза. – А это возвращает меня к нашей сделке.
Я судорожно сглотнула, испытывая то ли ярость, то ли любопытство. Мне правда следует бояться этого человека. Я не понимала, почему не могла пробудить в себе это чувство. Может, потому что он казался слишком уж сдержанным, чтобы убить кого-то без раздумий. А может, дело в чем-то еще. Манера, с которой он держал нож, очень напоминала, как мой пожилой сосед держался за трость. Или как соседский ребенок придерживал свое одеяльце. Будто часто им пользовался. Непринужденно. Держал как аксессуар, призванный помочь в ежедневных задачах.
Я поджала губы.
– Ай, и что ты сделаешь? Заставишь меня выйти замуж, как тот твой дружок-психопат?
Всем известно, что Ромео Коста силой притащил свою красавицу-жену, южанку, к алтарю, пока та сопротивлялась, как могла. А то, что теперь они стали самой почитаемой и любимой парой в округе, не имело никакого значения. История их становления как пары навсегда запечатлелась в моей памяти. Как он запер ее в золотой клетке. Как она трясла прутья, придавая им форму его сердца, и взяла его измором, шаг за шагом меняя его внешний облик, пока он не стал полностью, неоспоримо принадлежать ей.
«Легенда о темном Ромео и упрямой Джульетте, – шептали сплетники. – Переписанная классика, в которой все обрели свой счастливый финал».
Но я не Даллас Коста. Если бы в результате какой-то трагичной случайности Зак Сан вынудил меня выйти за него замуж, я бы не стала играть в долгую. Наверное, просто заколола бы его шпагой, пока он спал.
Зак запрокинул голову, глядя на меня так, будто я вызвала у него галлюцинации.
– Не обижайтесь, мисс Баллантайн, но я скорее женюсь на диком койоте, чем на вас. С койотом хотя бы будет гораздо приятнее проводить время. К тому же если буду кормить его, то, возможно, сумею приручить.
Я улыбнулась, да так, чтобы непременно сверкнуть клыками.
– Осторожнее. Я могу задать тебе жару в го.
– Полегче, Осьминожка. Я помню, как ты убежала посреди игры, потому что загнала саму себя в ловушку.
Я вполне могла закончить игру. Каждую ночь со званого вечера я мысленно воспроизводила нашу партию. Таков побочный эффект прекрасной памяти и нездоровой одержимости победой. Я помнила, где лежал каждый камень. Предвидела все ходы, которые Зак мог сделать. И, самое главное, как использую их против него. Я прищурилась и посмотрела на часы, висящие на стене у него за спиной.
– Тогда чего ты хочешь?
У меня еще много работы. Остатки лазаньи на полу сами себя не уберут, а такими темпами семейство Ахмади имело полное право урезать мне зарплату за опоздание.
Зак не спешил с ответом, стоя передо мной во всем своем беззастенчивом, неоправданно привлекательном великолепии. Жесткий, холодный и неумолимый. Безупречная скульптура, брошенная перед полировкой.
– Тебя.
Глава 10
= Фэрроу =
Я налетела спиной на стену. Очень не вовремя осознала, что он шаг за шагом заставлял меня отступать. Загнал меня в угол. Вторгся в мое личное пространство, даже не прикоснувшись. Вот в чем дело. Зак и впрямь никогда не нарушал моих личных границ. Во всяком случае, своим телом.
Он повернул мою голову в сторону гостиной тупой стороной лезвия. Мне открылся прямой обзор на моих сводных монстров. Меня поражало, с какой четкостью действовал Закари Сан. Он начал направлять меня в нужное русло еще десять минут назад, прекрасно зная о своей цели, пока я болтала о душах.
Вера, Реджи и Тэбби собрались в тесный круг и препирались, как бешеные курицы. Значит, они не подслушивали. Были слишком увлечены тем, что перекладывали друг на друга вину за случившееся.
– …посмотрел на меня, будто собирался пригласить на свидание. – Тэбби взмахнула руками. Ее юбка от Dior задралась, щедро обнажая бедра. – Что мне было делать?
– …могла поклясться, он улыбнулся мне, когда я сказала, что обувь моя. – Реджи шмыгнула носом в платок и высморкалась с таким шумом, какой скорее ожидаешь услышать от страдающего слона. – И кстати, разве это не моя юбка? С чего ты взяла, что она тебе пойдет, Тэбс?
– Посмотри на них, – велел Зак, всем своим естеством источая холодность. – Эти клоуны взяли тебя в заложники. Ты живешь в перевернутом мире, в котором собака держит человека на поводке.
– Решил в наказание заставить меня почувствовать себя дерьмово? – Я убрала нож от своего лица взмахом ладони. – Ты своего добился. Теперь можешь уйти?
– Только после того, как найму тебя своей прислугой, Служанка.
Шок продлился всего секунду. Затем возникло желание задушить его голыми руками. Но он не заслуживал моих эмоций. Поэтому вместо них я преподнесла ему неповиновение. Прижалась затылком к стене и растянула губы в бесстрастной улыбке.
– Уходи. Пока не убила. Мне даже оружие не понадобится. Уж поверь.
– Ты будешь работать на меня – подо мной, – исполнять мои прихоти, – продолжил он, ничуть не смущенный и не впечатленный моим отказом. – Будешь обслуживать, слушаться и угождать мне. Выплачивать долг за то, что безуспешно пыталась меня обокрасть…
– Слушай сюда, ваше придурошное высочество. Я у тебя ничего не украла. Нет доказательства – нет и преступления. Ты можешь подкрепить свои обвинения только крошечным сколом на стеклянном колпаке. Я не мои сводные сестры. Ты не заставишь меня быть у тебя на побегушках.
– Я не упоминал о сколе на стеклянном колпаке.
Ой-ой. Я никогда не совершала таких глупых ошибок. Никогда не распалялась до того, что теряла голову. Закари Сан сумел подвести черту под годами жесткого самоконтроля. Выученного спокойствия, которого ожидают от фехтовальщицы мирового уровня. То есть бывшей фехтовальщицы мирового уровня.
На шее предательски забился пульс, выдавая мое сожаление.
– Упомянул пять секунд назад. – Я стала лгать по-крупному и подняла руку, чтобы не дать ему ответить, ведь не желала угодить в яму, которую сама же вырыла. – И пока ты ничего не сказал, запомни: нет доказательств, нет и преступления. Я просто заблудилась в твоей библиотеке. Скол на стекле уже был.
– Камеры видеонаблюдения рассказывают совсем другую историю. – Он достал телефон свободной рукой и помахал им. Передо мной мелькнул четкий снимок моего лица.
Черт.
Черт, черт, черт.
Я проверяла, нет ли камер на потолке, но даже не подумала посмотреть, не было ли скрытых. Ладно. Были. Но мной овладело отчаяние.
Я расправила плечи с притворной уверенностью.
– У камер видеонаблюдения нет рта. Однако он есть у моего адвоката, и, уверена, она сумеет проявить изобретательность, объясняя случившееся. Властный мужчина. Загнанная в угол женщина в ночной сорочке. – Я склонила голову набок. – Сам подумай.
На самом деле упомянутому адвокату не пришлось бы ничего выдумывать. Закари Сан поймал меня в своем кабинете в одном белье и заставил остаться. Скверная мелочь, указывающая на незаконное ограничение свободы. Тяжкое преступление, за которое грозит до тридцати лет тюремного заключения. Я проверила это сразу же поутру.
Зак вскинул бровь.
– Ты не можешь позволить себе даже обувь, которая не сваливается с ног, и ожидаешь, что меня обеспокоит твое судебное представительство? Насколько мне известно, гугл не сможет представлять тебя в суде. – Он поедал меня взглядом. – Ну и кто теперь позволяет своей гордости встать на пути к цели, Осьминожка?
Но все же я отказывалась отступать. Открыла рот, готовая дать ему дерзкий ответ. Зак остановил меня, прижав нож к моим губам. Надавил ровно с такой силой, чтобы их разомкнуть. Не знаю, что он увидел, но у него расширились зрачки. Это продлилось всего долю секунды, после чего они снова сузились.
Зак покачал головой, прогоняя это наваждение.
– Сделка не предложение. Это твой единственный шанс на спасение.
– Хочешь, чтобы я вытирала пыль с твоих полок и облизывала тебе пальцы на ногах, лишь бы напомнить, что ты лучше меня? Нет уж. Я не стану воплощать больные фантазии, которые обитают в твоей ненормальной голове.
– Могу заверить, что твои прикосновения – последнее, о чем я фантазирую.
– Ладно. – Я отодвинулась от его ножа и закатала рукава, внезапно почувствовав, что мне стало необычайно жарко. – Я признаюсь.
– Сомневаюсь, что ты сможешь распознать честность, даже если она треснет тебя по голове табличкой, на которой написано это слово.
Меня нисколько не смутила его насмешка.
– Допустим, я хотела тебя обокрасть. И что? – Я пожала плечами. – Мне же это не удалось. Доказательств тоже нет. Комната осталась нетронутой. В худшем случае меня осудят условно и отправят на исправительные работы за незаконное проникновение на чужую территорию. Приступай.
С этими словами я развернулась, готовая сорваться с места, но он схватил меня за запястье. Вот тебе и не фантазируешь о прикосновениях ко мне, придурок. Я ухмыльнулась. Повернулась, желая его этим попрекнуть. Но к тому времени, как я развернулась, Зак уже отпустил мою руку и отошел назад. Его безупречные черты исказило смятение, смешанное с отвращением. Он посмотрел на руку, которой до меня дотронулся, потом на мое лицо, потом снова на свою раскрытую ладонь. Казалось, выжидал, не вспыхнет ли она пламенем.
Ой-ой. До чего же я ему неприятна, раз он чуть не вскричал? Меня пронзило еще одно незнакомое чувство. Обида.
Я скрестила руки, впиваясь короткими ногтями в локти, насколько позволяла их длина.
– Если я тебе так противна, не прикасайся ко мне.
Зак расправил плечи и расслабил челюсти, приобретя все то же пугающе бесстрастное выражение.
– Ты будешь на меня работать. – Слова прозвучали медленно, пока он, нить за нитью, сплетал свое самообладание.
– Не буду. – Я покачала головой, озираясь. – Что ты вообще от меня хочешь? Ты думаешь, что я пыталась тебя обворовать. Напрашиваешься на повторение ситуации или что?
– Тебя нужно поставить на место.
– Мое место – подальше от тебя.
– Твое место – служить всюду и любому, кто может тебя себе позволить. Я могу.
– Я не объект, которым ты можешь обладать.
– Ты субъект, которым я буду обладать, – возразил он, безразлично на меня глядя. – Пока не почувствую, что ты мне надоела. Не волнуйся, это должно случиться очень быстро. Я предлагаю тебе очень скоротечную и выгодную сделку. Нужно быть дурой, чтобы ею не воспользоваться.
Наконец – черт возьми, наконец-то! – в голове зазвенели тысячи тревожных звоночков, которые должны были сработать еще час назад. Почему он хотел нанять именно меня? Да, я бросила ему вызов в го. Но то же самое мог бы сделать какой-нибудь гений с девятым даном в Кубке Инга[26 - Международный чемпионат по игре в го.]. Почему я?
Да какая разница? Ты обещала отцу, что вернешь подвеску. Можешь лгать всем, но только не ему.
– Ладно. – Я смахнула ошметок помидора с рубашки, целясь Заку в ботинки. Поделом ему. – Если вернешь мне подвеску, я заключу с тобой контракт на три месяца.
– Подвеска даже не обсуждается. Ты никогда ее не получишь. – Зак глянул на часы и покачал головой. – Контракт будет на шесть месяцев, а я – твоим единственным клиентом. График работы: с половины девятого утра до половины седьмого вечера. Пять раз в неделю. Выходные оплачиваются по тройной ставке.
