А девчонки еще больше тушуются.
– Алисия, если вы слухи слышали, а имя забыли.
Обе, наверное, – курс первый, максимум второй. Последние несколько лет девчонки на боевом факультете доучиваются до третьего курса и переводятся: программа сложная настолько, что они не выдерживают.
Рыженькая вообще заливается краской, а блондинка, похоже, более пробивная из этого дуэта, выпрямляет спину и, пытаясь сделать уверенный вид, протягивает мне руку.
– Я Элла, а это Эмма. – Она представляет себя и соседку. – И мы… двойняшки.
Вот тут уже приходит время удивиться мне. Настолько непохожих двойняшек я еще не видела.
– Ну вот и познакомились, – киваю я. – Если у вас есть какие-то вопросы ко мне, то я предлагаю вам задать их прямо сейчас. Хотя если вам просто хочется болтать и перемывать кому-то косточки, то вряд ли моя правда будет вам интересна.
– Мы… – Элла мнет в пальцах юбку: хоть она и на боевом, но детские привычки все еще не покинули ее, так что да, наверное, все же первый курс. – Просто об этом все говорят, особенно после того, как новый декан сам отдал тебе кристалл.
Вздыхаю, пожимаю плечами, давая понять, что, по сути, это ничего не меняет, а потом стаскиваю с плеча свой мешок с вещами.
В комнате стоят три узкие кровати с твердыми матрасами, все застелены без единой складочки серыми плотными покрывалами. У каждого стола – тумбочка, комод и стол с набором пишущих инструментов. Для формы рядом расположена вешалка. И… все.
Правда, над кроватями девчонок висят картинки: на одной – бушующее море, а на второй – несколько молодых парней, если я не ошибаюсь, то сборная страны по эриболу. Интересно, какая из них Эллы, а какая – Эммы?
То, что девчонки не из простой семьи, выдает только их одежда: под стандартной формой академии у них тонкие шелковые блузки. Студенты из простых семей и нестабильные могут себе позволить себе только хлопковые сорочки, которые выдает академия в том же комплекте.
Над третьей, пустой кроватью стена кажется несколько раз закрашенной. Кажется, предыдущий жилец любил рисовать. Прохожу, ставлю мешок на покрывало и развязываю завязки, чтобы разложить то, что осталось, по местам. Мне еще к комендантше за бельем идти и узнавать, как мне расплатиться за испорченное.
Девчонки рассматривают меня, как диковинную зверушку.
– Алисия, – наконец, решается заговорить Эмма. – Мы ничего не имеем против нестабильных…
А, так вот в чем дело! Я выкладываю зеркальце и шкатулку в тумбочку, а шаль сворачиваю и убираю в верхний ящик комода вместе с сорочками. Ну вот и все, разбор вещей закончен.
– Это правда, что вы можете ночью случайно кого-то спалить или взорвать? – подает голос снова Элла.
– Можем, – киваю я.
А девчонки округляют глаза.
– Но только если нас очень-очень сильно разозлить. Не бойтесь, у вас не получится, если вы не будете собирать всякие сплетни.
Девчонки яростно замотали головами, убеждая меня, что они точно не будут этого делать. Смешные. Но, честно говоря, я им сейчас даже немного завидую: у них впереди еще несколько лет обучения. А у меня… всего несколько дней, от которых будет зависеть вся дальнейшая жизнь.
– А ты вещи перенесешь потом? – задает невинный вопрос Элла.
Стискиваю зубы, натягиваю улыбку и отвечаю:
– Да. Потом. Как-нибудь.
Оставшееся время до назначенной Вальгердом встречи я провожу в заботах о том, где мне раздобыть новую тренировочную форму и постельное белье, как возместить ущерб за испорченные учебники, а также в попытках подсчитать, хватит ли мне на это тех скромных накоплений, которые я умудрилась сделать за учебу.
Результат оказывается неутешительным. Комендантша, которая и так исподтишка доставала всех нестабильных на протяжении пяти лет, теперь, воспользовавшись случаем, решила отыграться.
Она, как будто одаривает, выдает самый, наверное, старый комплект постельного белья, сквозь который, как сквозь марлю, смотреть можно. И требует трижды прийти на отработки после занятий в прачечную.
Да уж, моими руками только белье стирать. Но кого это интересует, так?
Библиотекарь, наоборот, говорит, что отработкой я не отделаюсь, учебники придется финансово компенсировать. Это удручает еще больше.
А когда я понимаю, что тренировочную форму мне не выдадут, потому что «на выпускном курсе не положено», я вообще унываю.
Собственно, с этим настроением и иду к Вальгерду в малый тренировочный бокс. Почему-то жду, что он, как все преподаватели, будет просто ждать меня там. Но по факту оказывается, что Вальгерд тренируется сам.
В своей тонкой рубашке и брюках, плотно облегающих узкие бедра и подтянутые ягодицы, танцует с мечом. Да! Он не просто размахивает им или отрабатывает движения – декан по-настоящему танцует.
Его движения, плавные и в то же время до идеала отточенные, заставляют восхищаться, завораживают. Я останавливаюсь, едва сделав шаг внутрь бокса, и, чуть ли не открыв рот, слежу за Вальгердом, за движениями его мышц, за траекторией его меча.
Декан не замечает меня и продолжает смертоносный танец, ускоряется. Я вижу, как вибрирует меч от той магии, которой его наполняют. Быстрее, еще быстрее, поднимая с пола песок, которым устлана площадка.
Шаг, шаг, перехват, а потом… Вальгерд резко разворачивается и делает шаг вперед, направляя меч точно в мою грудь.
Глава 13
В любой другой момент я бы взорвала где-то что-то. Сильно взорвала, не как те несчастные часы в комнате встреч. Но магия во мне заблокирована как минимум дней на десять.
С одной стороны, это хорошо: все осталось целым, а с другой – именно сейчас я понимаю, что теперь беззащитна, как котенок!
Вальгерд, естественно, успевает остановить меч, однако не останавливает всего движения, а шагает вперед и делает подсечку. Я не успеваю среагировать и оказываюсь на песке.
Тут срабатывают, наверное, рефлексы, потому что при следующем выпаде Вальгерда я резко бью его под колено, а сама перекатываюсь в сторону. Пользуясь случаем, хватаю пригоршню песка и вскакиваю на ноги.
Декан отбрасывает меч и наносит серию быстрых ударов, я изворачиваюсь, блокирую их как могу, а потом, улучив момент, выдуваю песок из ладони в лицо Вальгерда. Он успевает заметить и остановить песчинки магией, но это дает мне время отдышаться.
В глазах Вальгерда загорается азарт, по моим жилам растекается жидкое раздражение. Я восхищена мастерством своего куратора, но в то же время меня злит его отношение. Это подталкивает к решению не сдаваться.
Внезапно Вальгерд делает обманный выпад, я отвлекаюсь и не успеваю отреагировать на то, как он, используя свое преимущество в силе и опыте, хватает меня за запястья и прижимает к земле.
Наши взгляды встречаются, и я вижу в глазах наставника искорку уважения. Он понимает, что я делаю все возможное, но пока мне просто не хватает мастерства, чтобы противостоять ему.
Его крепкие пальцы сжимают мои запястья, не давая ни малейшей возможности вырваться. Я барахтаюсь, извиваюсь, пытаясь освободиться, но тщетно: хватка Вальгерда неумолима.
Чувствуя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, я постепенно затихаю, только тяжело дыша. Вальгерд, ощутив, что я сдаюсь, слегка ослабляет хватку на моих запястьях. Его голос звучит строго, но в нем проскальзывают нотки одобрения.
– Плохо обученный боевой маг – мертвый маг, – говорит он, нависая надо мной. – И маг, который не сдаст экзамен.
Он медленно наклоняется ближе, его дыхание обжигает мою кожу. Я замираю в ожидании его следующего движения, сердце бешено колотится от страха и волнения.
Неожиданно Вальгерд резко разжимает хватку и встает, а потом поднимает меня за предплечья, не касаясь перебинтованных ладоней.
– Что в лазарете сказали про магию? – поправляя свои перчатки, спрашивает он.
– Так вы все-таки знаете? – отвечаю вопросом на вопрос я. – Зачем тогда все это?
Я искренне пытаюсь восстановить дыхание и не думать о тех мурашках, которые разбежались по телу, когда Вальгерд прижал меня к земле. Да что со мной за безобразие творится?
– Ты должна понимать, что магия – не единственное, на что ты можешь опираться. Иначе грош цена твоим навыкам, – поясняет он. – Но, должен признать, Ферст не разочаровал меня.
– Вы предложили мне договор только для того, чтобы издеваться?
Вальгерд поднимает на меня жесткий, холодный взгляд.
– Такие предложения просто так не делаются, Алисия, – в голосе слышится сталь. – А теперь рассказывай с самого начала, что произошло. До мельчайших деталей.
Я замечаю, как он едва уловимо складывает пальцы: ставит звуконепроницаемый купол.
– Ты наблюдательная, – делает вывод Вальгерд, замечая мой взгляд на своих руках. – Когда-нибудь это спасет тебе жизнь. Я жду рассказа.
Спасет… Спасло! Когда я заметила, что ты следишь за мной! Только вот, оказалось, что ненадолго, всего каких-то два года отсрочки.
– Я не знаю, как так вышло, – произношу я, не понимая, с чего начать.
Вальгерд усмехается и качает головой.
– Мне не нужно твоего мнения, как вышло. Мне нужны факты.
Я рассказываю все с того момента, как я пришла в жилой корпус, как увидела следы зелья повсюду, до того как мне назначили отработку в прачечной и озвучили сумму за учебники. Умолчала только о том, что нестабильные не очень радостно приняли мой перевод: не захотелось подтверждать слова Вальгерда о друзьях.
– Замок заперт, охранное плетение не повреждено? – хмуро уточняет декан.
– Да, все верно.
– А окно?
Я озадаченно закусываю щеку: я на это даже не обратила внимание. То есть он думает, что кто-то зашел через окно? Странно, у нас ребята не рисковали лазить по окнам, потому что все стены были снаружи зачарованы от лазания.
– Понял. – Без звука он считывает ответ с моего лица и ругается под нос. – И ты все, конечно, качественно убрала?
Киваю.
– Иначе комендантша не приняла бы комнату.
– С ней я еще отдельно поговорю, – отрезает Вальгерд. – И в зелье были все вещи?
– Практически да. Почти ничего не осталось. – Я развожу руками. – И формы тоже.
Он так окидывает мое тело взглядом, что я немного тушуюсь.
– Разберусь. – Мужчина сжимает зубы. – Какой тебе срок доктор Курт поставила?
– Десять дней. – Я вздыхаю тяжело и вымученно. – Профессор Вальгерд, подскажите. Может, есть какие-то способы ускорить?
Он поднимает меч, вытирает его и убирает в ножны.
– Вейтерия, конечно, пакость еще та. Но, как и у большинства ядов, у нее есть три способа излечиться. Два общеизвестные: первый – просто дождаться истечения срока, второй – изнурительные тренировки.
Ну… так-то логично, ко второму я даже почти готова.
– А третий? – зачем-то спрашиваю я, хотя логически понимаю, что не зря Вальгерд о третьем способе умолчал.
– Третий? – усмехается он и поднимает бровь. – Секс.
Глава 14
Что?! Я не ослышалась?
– Вы сейчас серьезно, профессор Вальгерд?! – ошеломленно произношу я. – Вы предлагаете мне?
В груди клокочет возмущение. Да за кого он меня принимает? Думает, что помог мне и я теперь буду готова на все?
Вальгерд не меняется в лице. Он немного язвительно смотрит на меня, а потом начинает смеяться. Искренним, обволакивающим и согревающим смехом, который обескураживает. Он что, провоцировал меня?
– Вы спросили про способы, – отвечает он, – я вам перечислил. Знаю, что для студентов третий частенько замалчивают. Думаю, что вполне понятно, по каким причинам.
Я киваю: если сказать, что через постель можно снимать действие некоторых ядов, то, боюсь, моральные устои в академии сильно пошатнутся, особенно учитывая, что на боевом факультете и так введен комендантский час.
– Так вот, Алисия… – Вальгерд становится совершенно серьезен. – …работа ищейкой подразумевает то, что порой приходится идти на крайние меры и поступаться своими морально-этическими принципами. – Его теплые шоколадные глаза сейчас режут остро, как вскрывающая магия целителя. – Ты должна быть к этому готова.
Он делает шаг вперед и отряхивает мой пиджак от песка, в котором сам же меня и извалял, случайно касаясь своей прохладной кожаной перчаткой моей шеи. Я вздрагиваю и отступаю, уходя от прикосновения. Вальгерд хмыкает и продолжает.
