– Отлично, тогда давайте сменим тему. Вы уже проходили медицинское обследование и фитнес-тест, которые БКА предписывает делать каждые два года? Насколько я помню, вашим последним результатам не менее четырех лет.
– Скажите честно. Я похож на того, кто сможет пройти этот тест?
Его кожа была бледной, лицо осунувшимся, подбородок еще более заостренным, чем обычно.
– Вы боитесь провалиться?
Снейдер не ответил.
– Что ж, – сказала она, – по крайней мере, вы смогли открыть эту дверь и приготовить себе сомнительный чай на мини-кухне. Это уже начало. – Она улыбнулась.
На мгновение на лице Снейдера появилась странная холодная улыбка, которую она часто видела у него и которая всегда заставляла ее содрогаться. Кладбищенская улыбка, которая тут же исчезла.
– Хорошо, давайте забудем про тесты и просто поговорим о вас, – согласилась она.
Снейдер снова откинулся назад.
– Я чувствую себя дерьмово, спасибо, что спросили. За последние полгода мне удалось раскрыть семнадцать совершенно неважных дел, но я не раскрыл одно, самое серьезное, и это меня угнетает, поэтому я курю слишком много травки, пью слишком много водки с табаско, плохо питаюсь… на самом деле совсем не ем, если разобраться… и прескверно сплю. И нет, спасибо, снотворные таблетки бесполезны, я их уже пробовал, а аутогенные тренировки, цветочные настои доктора Баха и гомеопатические гранулы из вашей психоаптеки можете засунуть себе куда подальше.
Веко Карин дернулось.
– Как мне не хватало этих сеансов с вами, – вздохнула она и посмотрела на него внимательнее. Он действительно выглядел нездоровым. Отполированная лысина и бледное лицо, похоже, уже несколько месяцев не видели солнца. Узкие бакенбарды, начинавшиеся около уха и спускавшиеся тонкой линией к подбородку, создавали яркий контраст, как на одной из больших черно-белых картин ее отца. – Вас беспокоит то же дело, что и полгода назад?
– Мне можно здесь курить?
– По-прежнему нет. – Она подняла глаза к потолку. По крайней мере, на этот раз он не снял детектор дыма.
– Да, все то же дело.
– Хотите поговорить об этом?
– Даже если бы вы серьезно относились к своему обязательству о неразглашении, мне нельзя говорить о текущих расследованиях.
Она наклонила голову.
– Вы, конечно, никогда на это не пойдете, но что, если бы вы хоть раз не последовали правилам?
– Ну тогда… – он поднял брови, – я бы, наверное, сказал, что ровно год у нас в БКА продолжается утечка информации.
– Тогда я бы спросила, что в этом такого плохого.
– «Что в этом плохого?» – переспросил бы я, – сказал Снейдер, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. – Вы бы сочли плохим, если бы кто-то передавал секретные внутренние данные во внешний мир, тем самым саботируя операции БКА против организованной преступности?
– О да, я бы сочла это плохим.
– Видите ли, я тоже. – Он открыл глаза. – Шёнфельд, мой бывший студент в академии, недавно погиб во время одной из таких неудачных операций полицейского спецназа. Его жена, Майкснер, тоже моя бывшая студентка, теперь мать-одиночка с шестилетней дочерью. Я и Марк Крюгер…
– Марк Крюгер и я…
– Вы хотите узнать или нет?
– Продолжайте, – вздохнула она.
– Мы с Марком уже вышли на след крота, тем не менее этот вопрос не дает мне покоя, потому что кротом должен быть высокопоставленный инсайдер. Но в этом случае мало кто подпадает под подозрение.
– Значит, круг подозреваемых довольно сильно сузился?
Он удивленно посмотрел на нее:
– Да, это так. Крот может быть только в высшем руководстве БКА. Вас это не беспокоит?
– А должно? – Она покачала головой. – Я убеждена, что вы его найдете.
– Я…
Зазвонил мобильный. Он опустил зажигалку в карман пиджака и достал телефон – чехол с красно-бело-синими полосами голландского флага невозможно было не заметить.
– Да? – буркнул он.
Он слушал десять секунд.
– Спасибо, больше ни слова… Я сейчас буду, – наконец сказал он и завершил разговор. Затем отпил из чашки и встал. – Мне нужно к Марку, у него может быть новая зацепка.
– Вы уходите с сеанса раньше времени?
– Вы забываете, что я пришел за полчаса до вас. Спасибо за чай и беседу.
Затем он исчез из кабинета.
Она с недоумением посмотрела ему вслед: «Он действительно поблагодарил меня».
Глава 3
Сабина Немез вошла в аудиторию номер 3 с ноутбуком и материалами и направилась к кафедре. Зал был уже полон. Двадцать пять студентов Академии БКА для особо одаренных молодых кадров ждали ее на предпоследней лекции. Хотя посещение было обязательным, она не отмечала присутствующих. Во-первых, не хотела тратить время на оглашение фамилий. Во-вторых, прогульщики все равно не пройдут модуль, потому что каждый семестр она разбирала что-то новое, так что готовых учебных конспектов не существовало.
Она читала лекции не одна, а в паре с приглашенным доцентом, которого Снейдер привел в академию. Он мог поделиться еще большим личным опытом, чем она сама, и это, очевидно, было одной из причин, почему лекции пользовались такой популярностью.
– Доброе утро, – поприветствовала Сабина и прошла за кафедру для лектора.
Рудольф Хоровиц, бывший профайлер бернской криминальной полиции, был уже на месте и сидел в своей электрической инвалидной коляске, которую год назад ему купило немецкое БКА.
– Давайте сразу приступим. Сегодня мы сделаем акцент на том, что следователь БКА не выдвигает теорию, а потом ищет под нее улики, – начала лекцию Сабина, – а сначала собирает улики и лишь затем выдвигает свою теорию.
Она кивнула Хоровицу. Пока Сабина подключала свой ноутбук к видеопроектору и настраивала изображение, Хоровиц продолжил за нее.
Он выкатился из-за кафедры в середину лекционного зала. За последний год его седые волосы изрядно поредели, морщины и мешки под глазами также указывали на то, что ему семьдесят три года. Однако он обладал совершенно ясным умом и соображал лучше многих студентов, которые сейчас выжидающе смотрели на него.
– Никогда невозможно предсказать, как и когда удастся завершить расследование, – скрипучим голосом сказал он на швейцарском диалекте в микрофон, прикрепленный к спинке его инвалидной коляски. – Когда вы работаете над делом, все данные хранятся в глубинах вашего подсознания, как на жестком диске вашего компьютера или на серверах в облаке. И там они обрабатываются. Ваш мозг создает новые нейронные связи, объединяя воспоминания с ассоциациями. Вам просто нужно следить, чтобы интернет-соединение с вашим сервером не оборвалось – в нашем примере это контакт с вашим подсознанием – и что данные всегда доступны. Следственная работа часто задействует ментальные методы. В какой-то момент будет нажата правильная кнопка, и внезапно появится результат. И иногда нужно помочь себе маленькими хитростями.
Сабина пролистала видеофайлы, открыла один из них и сразу нажала на паузу. На проекционном экране появилось крупнозернистое серое изображение комнаты для допросов без окон; судя по ракурсу, съемка велась камерой наблюдения в верхнем углу помещения. Сабина и Снейдер сидели напротив женщины средних лет. На столе между ними находились только микрофон, стакан с водой и разложенная карта.
По залу пронесся радостный ропот. Сабина улыбнулась. Она знала, что студенты любили наглядные материалы по расследованиям Снейдера. И особенно сейчас, когда летний семестр подходил к концу, было неплохо дополнительно смотивировать юношей и девушек.
– Две недели назад мы со Снейдером допросили подозреваемую, которая, как мы были почти уверены, призналась в убийстве своего мужа, чтобы защитить настоящего преступника. Послушайте и убедитесь сами. – Сабина нажала на кнопку воспроизведения.
– Куда вы спрятали улики? – спросил Снейдер.
– Вы имеете в виду орудие убийства?
– И вашу окровавленную одежду, перчатки и окровавленный ковер из вашей гостиной.
– В сундук, о котором я вам рассказала.
– И сами его утяжелили, чтобы он утонул?
– Да, камнями.
– Должно быть, этот сундук был чертовски тяжелым и громоздким.
– Да.
– Как и тело вашего мужа.
– Да.
– Вам кто-то помогал?
– Нет.
– Значит, вы сами привезли ночью на машине тело вашего мужа и сундук к водохранилищу и сбросили в воду?
– Да.
– В том месте, которое вы указали нам на карте?
– Да.
– В этом месте? – Снейдер ткнул в карту.
– Да, это было именно там.
– И как вы перетащили все это через двухметровый забор?
– Если женщина волевая, – уверенно ответила его собеседница, – то ей все по плечу.
Снейдер кивнул.
– Это правда, за исключением одного момента. Здесь вообще нет забора.
Женщина оторопела:
– Что?
– Я почти поверил вам, но вы плохо подготовились, – сказал Снейдер.
Она уставилась на карту, скрежеща зубами.
– Черт… – вырвалось у нее.
Снейдер повернул голову к зеркальной стене и кивнул. Затем в комнату вошли двое сотрудников в форме и увели женщину.
После того как дверь снова закрылась и они остались одни, Сабина повернулась к Снейдеру:
– Откуда вы знали, что там нет забора?
Прежде чем раздался ответ Снейдера, Сабина нажала на кнопку паузы.
– Откуда он знал? – спросила она.
– Он был там! – тут же выкрикнул один студент.
– Он посмотрел это место в Гугл-картах, – был следующий ответ.
– Он знает об этом из полицейского протокола об обнаружении трупа.
Последовало еще несколько ответов, но ни Сабина, ни Хоровиц не комментировали их ни словами, ни жестами. Сабина сохраняла бесстрастное выражение лица и просто слушала.
Наконец в зале стало тихо. Затем руку подняла Мийю, молодая полуазиатка с длинными прямыми черными волосами, которая редко что-то говорила, но, когда говорила, всегда попадала в цель. Ей почти отказали в приеме в академию, потому что в ее психологическом профиле были обнаружены признаки расстройства аутистического спектра – вероятно, синдрома Аспергера, – но вмешались Сабина, Хоровиц и даже Снейдер, считая, что эта молодая женщина обладает огромным талантом, который абсолютно необходимо развивать.
– Да, Мийю, пожалуйста, – обратилась к ней Сабина.
– Снейдер не знал. Он просто блефовал.
По залу прошел ропот.
– Совершенно верно, – сказала наконец Сабина. – Как вы это поняли?
– Я бы сделала то же самое.
Сабина подавила улыбку. Она знала, что за ответом Мийю скрывалось не высокомерие, а просто ее логика, ориентированная на результат, которая действительно сближала ее со Снейдером.
