– Мне прислали с цветами. Я не знаю кто.
Он открывает окно и выбрасывает карточку на улицу.
– Наверное, какая-нибудь горничная позавидовала роскошной свадьбе и решила подгадить невесте.
– Но зачем это горничной?! – недоумеваю я.
Мне такой вариант даже в голову не пришёл. Зачем чужому человеку портить настроение невесте?
– Есть такие люди, солнышко, которых чужое счастье раздражает. У них у самих в жизни нет радости, вот они и пытаются нагадить другим.
Какая-то горничная решила мне нагадить… Даже не знаю. Такое возможно, если подумать.
– Наверное, ты прав. – Я целую его в губы.
– Конечно, прав, малышка. Я удивлён, что ты могла поверить в такой бред. Я люблю только тебя. И я чёртов счастливчик. Потому что мне выпал шанс жениться на лучшей женщине на свете во второй раз. – Вова снова накрывает мои губы своими, и все сомнения рассеиваются, как пыль. Я верю ему, потому что люблю, потому что хочу верить.
Пока мы ждём своего времени в ЗАГСе, Вова уходит поговорить с кем-то из родни, а ко мне подсаживается его мама, Александра Петровна.
– Во второй раз на те же грабли, – начинает она.
– Что, простите? – Я часто моргаю и смотрю на неё. – Что вы имеете в виду.
– А то, что мой сын всё для тебя делает, и никак не поймёт, что не будет у него с тобой спокойной жизни.
Свекровь всегда меня недолюбливала. Не за что-то конкретное. Я не понравилась ей ещё до нашего знакомства. Она мне так и сказала. Просто потому, что нет той женщины, которая заботилась бы о её сыне лучше, чем она сама.
За тот год, что мы с Вовой жили в браке, Александра Петровна успела навести критику на всё, что я делала. Ей не нравилось, как я веду быт. Как я глажу Вовины рубашки, как мою пол, как готовлю, что готовлю. Даже после моей аварии свекровь была единственной, кто сказал мне, что мои шрамы отталкивают. Хотя тот, что на лбу я несколько раз шлифовала у косметолога, и его почти не видно. А на боку… Да. Его никак не убрать. Он портит идеальную кожу своим уродством. Но я стараюсь не думать об этом. Но Александра Петровна не упустила возможности уколоть меня побольнее.
– Это ещё почему? – не знаю, зачем спрашиваю у свекрови, ведь я уверена, что ничего хорошего она мне не ответит.
– Потому что ты собственница. Ты будешь вечно устраивать ему сцены ревности и заставлять сидеть рядом с тобой, как на привязи. Даже работать к нему в фирму пришла. Наверное, чтобы следить за ним было проще, да?
– Он сам позвал меня в свой отдел. У меня на работе была низкая зарплата и постоянные вычеты за непроданные цветы. Вы же это знаете.
– Вот именно. Ты очень выгодно с Вовой устроилась. Ещё, небось, и на работе поблажки просишь. В понедельник выходной поди?
– Ну да, Вова отпустил меня. Но почему сразу поблажки? У него тоже будет выходной. Мы хотели провести хотя бы пару дней только вдвоём.
Нас прерывает сотрудница ЗАГСа.
– Егоровы, вы следующие. Готовьтесь. Две минуты.
Я поднимаюсь и ищу глазами Вову. Свекровь тоже встаёт.
– Я не монстр, Полина, – добавляет она. – Я всего лишь мать, которая хочет своему сыну счастья.
Я наклоняюсь к ней:
– И я хочу того же, Александра Петровна.
К нам подбегает Лида, и отдаёт мой букет невесты. Слева подходит Вова и берёт меня за руку под локоть. Слова свекрови становятся для меня неважными.
Двери церемониального зала открываются. Оркестр начинает играть «Марш Мендельсона». Дальше всё закручивается в сказочном ритме.
Мы с любимым обмениваемся кольцами. Потом фотосессия, шампанское и дорога до отеля на лимузинах.
В банкетном зале ресторана ведущий произносит речь. Столы ломятся от разнообразной еды. Всё-таки Вова очень много вложил в свадьбу. Ему хотелось, чтобы этот день был для меня особенным. Праздник, после всего плохого, что пришлось пережить.
Потом гости нас поздравляют и вручают подарки и конверты. Александра Петровна показательно обнимает меня при всех.
– Какая ты красавица, Полина, – говорит мне с улыбкой. И встаёт между нами с Вовой, чтобы Алиса сделала снимок.
При сыне она всегда так со мной. Поразительное лицемерие. Но это неважно. Я выхожу замуж за Вову, а не за его мать.
Мы с мужем продолжаем принимать поздравления. Чаще всего все дарят конверты. Я особенно запоминаю синий конверт с объёмными белыми цветами и лентами от Лиды. Она занимается скрапбукингом ещё с университета, и этот конверт точно делала сама. От Олеси забавный, цветастый конверт с котиком, немного замятый в уголках. Небось, еле втиснула его в свой крошечный клатч.
И ещё я запоминаю, как нас поздравил Иван Демьянович. Босс моего мужа. Вообще, этого мужчину трудно не запомнить. Высокий, под метр девяносто, крепко-сложенный брюнет в чёрном костюме. Видно, что очень дорогом. У Ивана Демьяновича хмурый, серьёзный вид. Он пришёл на свадьбу один и вручил нам очень толстый зелёный конверт с долларами. Он еле пролез в прорезь в коробке для открыток.
– С праздником, молодожёны, – коротко поздравил он.
По правде сказать, когда Вова сообщил, что пригласил босса на свадьбу, я даже немного испугалась. Иван Демьянович – владелец фирмы. Он работает в отдельном крыле, куда доступ только топ-менеджерам, таким, как Вова, и помощникам босса. Сама я там ни разу не была. Да и Вовиного начальника видела только один раз, когда он как-то зашёл в наш кабинет. А теперь он тут. Стоит так близко и поздравляет со свадьбой, будто он такой же простой смертный, как и мы.
Два часа банкета пролетают незаметно. Гости потихоньку расслабляются. Настроение у всех приподнятое. Конкурсы заходят на ура. Мы с Вовой общаемся с роднёй и друзьями. Я подсаживаюсь за столик к своим подругам.
– Как вы тут?
– Всё супер! Еда вкусная. И музыка отличная, – хвалит Юля.
Ведущий объявляет конкурс викторин и просит желающих отозваться.
– Я хочу! – Лида тянет руку и встаёт из-за стола. – Полин, я отойду? – Она смотрит на меня, будто ей неудобно уходить, когда я только подсела.
– Да, конечно. Зачем спрашиваешь.
Моя университетская подруга подбегает к ведущему. Олеся смотрит на участников и морщится.
– Ты чего?
– Ненавижу конкурсы с викторинами.
– Да ладно! А почему?
Она смеётся.
– Боюсь на них опозориться, не зная ответа.
– Да хватит, что ли. Это же весело.
– Нет. – Она мотает головой. – Ты представляешь, какой позор? Стоишь там, не зная, что ответить. И все над тобой смеются.
– Невестушка, пора! – Кто-то хлопает меня по плечу. – Я оборачиваюсь. – Это Стас, друг Вовы.
– Куда?
– Я тебя похищаю!
Олеся его тормозит.
– Только не додумайся запихнуть её в какую-нибудь кладовку!
– Плохо обо мне думаешь, рыжуля. Мы с Полиной прокатимся. Вова её точно не найдёт.
Я оглядываюсь. Мужа нигде не видно. Машу Олеське и Стас утягивает меня за собой.
Мы выбегаем на улицу. Он накидывает на меня чёрную куртку с капюшоном.
– Бежим к парковке.
Бежать по холоду и ветру в туфлях и платье такое себе, но не каждый день меня похищают. Можно и потерпеть. Мы сворачиваем на парковку и садимся в машину Стаса. Он поворачивает ключ в замке зажигания, но мотор не заводится.
– Блин, чё за фигня? – Стас пробует ещё и ещё. – Подожди, Полин. – Открывает капот и выходит на улицу.
Я кутаюсь в куртку, стараясь согреться. На улице ещё нет снега, но в машине без движения холодновато. Стас возвращается через десять минут.
– Хрень какая-то. Надо на сервис отгонять.
– Жалко.
– Да уж. А я на панораму хотел с тобой сгонять.
– Ну. – Развожу руками. – В другой раз.
– Ага. Полин, ты тут совсем замёрзнешь. Надо тебя перепрятать.
– А это обязательно? Может, вернуться?
– Нет. Пусть Вовка понервничает, что невеста пропала. – Он смеётся.
– Какой ты добрый, – говорю с сарказмом, но в шутку. – Давай я в нашем номере пережду? Там тепло и никто меня не увидит.
– О, классная мысль! Тебя проводить?
– Не надо.
– Окей. А я пойду Вована отвлеку, чтобы вы с ним не пересеклись.
Я бегу до гостиницы и поднимаюсь на лифте к номерам. Дохожу по длинному коридору до нашего с Вовой люкса и открываю дверь.
Открываю, чтобы замереть и перестать дышать.
С меня спадает куртка Стаса. Я стою, открыв рот, потому что вижу на нашей кровати для молодожёнов свою подругу в одном лифчике и с раздвинутыми ногами. А между её ног, прямо там, в укромном местечке, голова моего мужа.
Глава 3
В воздухе ощущается прохлада, будто кондиционер тут включен на максимум, но меня бросает в жар. Комната начинает кружить перед глазами. Я хватаюсь за дверной косяк, чтобы устоять на ногах.
На кровати, раскинув рыжие кудри по белоснежной подушке, лежит Олеся. Она замечает меня первой. Но не пугается, не вскакивает, не отбрасывает от себя моего мужа. Нет. Мы с ней встречаемся взглядами. И она ухмыляется.
Вова меня не видит. Лёжа в одних белых боксерах, он осыпает тело Олеси поцелуями. Поднимается от её трусиков выше к животу, осыпает поцелуями шею и впивается в губы моей подруги. И она обхватывает его голову руками, запуская пальцы в короткие волосы, и жадно отдаётся поцелую, зная, что я смотрю на них.
В их близости есть что-то естественное, слишком естественное для того, чтобы это была ошибка. Они делают это не в первый раз… Проносится в голове догадка.
В моём мозгу будто щёлкает выключатель. Я больше не могу управлять своим телом. Не могу сдвинуться с места и растолкать их друг от друга. Смотреть на происходящее становится невыносимо, будто в глаза ударил ветер с песком. Я их зажмуриваю и чувствую, как дрожу всем телом.
– Ты такая горячая, детка, – томно произносит мой муж. – Не то, что эта мышь, Полина.
В сердце что-то разрывается. Мне кажется, я физически ощущаю, как там что-то лопнуло и теперь оно изливается кровью. Боль медленно вытекает наружу, как просыпающаяся лавина, заполняя каждую клетку моего тела. Из моих глаз вырываются струйки горячих слёз. Они текут так быстро, что за секунду достигают подбородка и льются уже по шее.
– Вова, прекрати, – срывается с губ мольба сквозь слёзы.
Я не могу поверить происходящему. Вова. Мой любимый. Мой родной. Господи! За что?! Только не он. Он не мог. Он же был так добр ко мне, так любил. Он же самое светлое, что было в моей жизни. Он клялся, что не предаст меня. Клялся и умолял начать сначала!
– Полина?! – рявкает он. – Какого хрена ты тут делаешь? Тебя же украли!
Да, украли. Только не меня, а моё сердце. Достали из груди и прошлись по нему дробью, как по мишени. И по мере того как из него сочится кровь, я ощущаю, что слабею. У меня нет сил даже выбежать отсюда, чтобы не видеть происходящего. Если ад есть, то это он.
Я закрываю лицо руками и слышу, как Вова подходит ко мне. Это его походка. Твёрдая, размашистая. Супруг отдёргивает одну из моих рук от лица, запястье обжигает от его хватки. Вова заглядывает мне в глаза каким-то бешеным взглядом и орёт:
– Да, я развлекаюсь с твоей подругой! – Добивает меня контрольным выстрелом в голову. – Потому что после аварии ты стала вести себя в постели, как мышь пришибленная!
Я стала стесняться себя. Но он говорил, что понимает. Что ему не важен мой шрам. И всё же, он начал спать с другой.
– Зачем ты женился на мне? – произношу почти беззвучно.
Вова раздражённо вздыхает, отводит взгляд вверх и отбрасывает мою руку как мусор. А потом говорит сквозь зубы:
– Из жалости! – Снова устремляет взгляд на меня. И в нём столько ненависти ко мне. За то, что я посмела войти и помешать им.
Я вижу, что супруга тоже трясёт. Но не от боли предательства, как меня, а от злости.
– И уже жалею, что сошёлся с тобой!
Больше я не могу это слушать. Я достигла пика возможной боли, выше которого не прыгнуть. Теперь, что бы они ни сказали, что бы ни сделали, больнее уже некуда. У меня наступает состояние шока. Я ощущаю физически, как грудь распирает изнутри, но мозг уже включил защитный механизм, вливая мне в кровь адреналин, чтобы притупить боль.
