Мне не хватает времени в этих чертовых сутках!
– Потерпи еще один день, ладно? Завтра у бати выходной – прошу её.
– Не пойду! Неть! – разворачивается, пытаясь удрать.
Но я тут же беру дочь в охапку и заношу внутрь.
А внутри – пытаюсь стянуть с неё куртку, пока она упорно рычит и сопротивляется, пытаясь меня цапнуть.
Но цапнуть не получается.
Удрать – тоже.
– Спасите! Ю-ю-ди! – начинает тогда кричать на весь садик.
Вот жучка, а…
– Лиса! – рявкаю на неё. – А ну прекратила! Быстро!
Ноль.
– Спасите-помогите! А-а-а-а! – орет так, как будто её режут. – Бовьно! Ю-ю-ди! Умиваю! – выгибается в моих руках, откидывая голову назад. – А-а-а!
Родители в ужасе оглядываются на меня. Кто-то даже пытается заступиться за мою Лису, говоря, что я издеваюсь над ребенком. Другие – молча и понимающе стоят в стороне.
И все дружно наблюдают за нашим сольным концертом.
Ор, плач, рычание…
Минута славы, блять!
– Хорошо… – сдаюсь я. – Хорошо! Ладно. Поедешь со мной на работу. Но только сегодня!
Тут же перестает кричать.
Только всхлипывает в ответ тихонько. Во взгляде – явное возмущение.
Мол "и зачем тогда было меня доводить? ".
– Успокоилась? – спрашиваю строго.
Молчит, упрямо глядя мне в глаза.
– Никаких криков на работе. Это ясно?
Хмуро кивает, поджав губы.
– Ну, пошли тогда, цветок жизни! – вздохнув, поднимаюсь с места.
И, да!
Я прекрасно знаю, что нельзя идти на поводу детских капризов.
Но еще понимаю, что здесь ей на самом деле плохо, а я – никак не помогаю. Только все время требую у неё еще немного потерпеть.
И увы, эти просьбы не заканчиваются.
Еду с ней на работу.
Снова держась за мои брюки, дочь топает со мной к отделению. Глаза заплаканные, нос красный, взгляд – до глубокой степени оскорбленный.
– Они хотеви убить Пауковника! – выговаривает мне.
– Я понимаю.
– А ты меня – к ним! Опять!
– Согласен, перспектива была так себе…
Радует, что во всем этом пиздеце хотя бы прослеживается четкая логика.
И я даже могу понять свою дочь!
Зажав сигарету в зубах, останавливаюсь на пороге, замечая, как к отделению подъезжает очередной бобик.
А вот и новые гости!
Вдвоем с Лисой смотрим, как из машины выводят молоденькую девчонку.
Два опера хватают её под руки, прямо как матёрого преступника, и ведут к отделению.
– Ну что? С возвращением в родные края, Берская! – ржет один, стреляя в неё глазами.
Девочка-то красивая…
– А то мы уж думали, ты про нас забыла… Не заходишь совсем. Мы даже соскучились! Пойдем-пойдем…
Ага, местная звезда, значит.
И Лиса, навострив свои уши, тут же поднимает вверх Полковника…
– Опусти – тыкаю в него пальцем.
Но Полковник снова упрямо выглядывает из-за моей ноги.
Дочь моя – выглядывает следом за ним, подчеркнуто не обращая на меня внимания.
– Лиса-а – зыркаю на неё предупреждающе. – Здесь мы никаких мам не ищем.
– Почему?!
– Нет здесь хороших человеков. Поняла? Так что – никаких поисков.
Но суровый взгляд не срабатывает.
И Лиса моя, так же хмуро глядя мне в глаза, резко разжимает свою ладонь, больше не оттягивая мне брюки.
Принципиально.
Бочком делает пару шагов от меня, в сторону…
Мол "ну и ладно, обойдусь без тебя как-нибудь. Поиски матери – в приоритете."
Та-ак…
Ясно!
Бросив недокуренную сигарету в урну, скорей сгребаю дочь в охапку и уношу к себе в кабинет.
– От греха подальше… – бормочу себе под нос. – И не рычи мне там!
Глава 3 Новости из Шервудского леса
Василиса
– Ну что? С возвращением в родные края, Берская! А то мы уж думали, ты про нас забыла. Не заходишь совсем. Мы даже соскучились! Пойдем-пойдем…
Ага, соскучились они, как же…
Тяжело вздохнув, переступаю порог полицейского участка.
Да, к сожалению, все правильно.
Берская – это я.
И сейчас всё дело в том, что я снова в полиции.
Как я сюда попала?
Вопрос уже почти риторический.
Всё дело в том, что я – это я. И этим, обычно, можно объяснить любое неприятное происшествие.
– Товарищ дежурный! Но вы же знаете… – начинаю аккуратно.
– Что ты опять не виновата?
– Так точно! – уверенно отвечаю я.
Смеются.
– И что на этот раз случилось в Шервудском лесу? – спрашивает меня дежурный.
В полиции ко мне относятся хорошо.
Даже очень.
Иногда мы с этими ребятами пересекаемся в поисковых отрядах.
Например, когда ищем пропавших детей.
Я – как волонтер, они – как официальная контора.
– Да соседка у меня… С придурью! Детей не кормит. Все на водку спускает. Ну я у неё деньги и забрала.
– Что еще?
– Ну, припугнула для верности. Но пальцем не тронула, клянусь! А все деньги её старшей дочке отдала, которая за мелкой смотрит. Вы у неё спросить можете! Она как раз иск в суд подала, чтобы опеку оформить!
– Спросим – со вздохом.
– А на свои деньги я малышке смесь молочную купила, пюре, подгузники тоже… Знаете, как все это дорого?
– Не-а. В душе не чаю.
– Очень дорого, товарищ Маркарян! У меня чек в куртке. У девочки аллергия на обычные подгузники. Ей японские нужны! Они гораздо дороже. А купишь другие – плачет. Кожа краснеет. Я по ночам слышу!
– Это не повод брать чужие деньги, Вась. Вот вообще ни разу.
– А что прикажете? Молча все это слушать каждую ночь? – спрашиваю возмущенно.
– Дальше.
– Ну, а дальше она на меня заявление и написала… Её мужик побил, с которым водку пила, а написала, что я. Ну и, что деньги у неё украла – тоже.
– Но ты ведь украла.
– Тут важны нюансы, товарищ дежурный! Семейный бюджет не пострадал. Пострадал только Алкомаркет.
Ребята вздыхают, устало переглядываясь между собой.
