Она прибавляет:
– Мы оба видим, что ответа пока нет ни у кого. Если тебя посетила светлая идея – излагай. Если нет…
И умолкает на полуслове. Дэниэл разевает рот, словно хочет ответить, – и закрывает. Под пальцами у Марго, на изнанке столешницы, лак размягчается, завивается, крошится и мягкими хлопьями сыплется на длинноворсовый ковер.
– Я так и поняла, – говорит Марго. – Давай сотрудничать – хорошо, дружок? Глупо бросать друг друга на амбразуру.
Марго думает о завтрашнем дне. Настанет день – будешь мне бензин в бак заливать, Дэниэл. У меня обширные планы.
– Ну да, – отвечает он. – Ну да.
Она думает: вот так разговаривает мужчина. И вот почему.
Примитивное оружие, датировка – около тысячи лет назад. Провода предназначены для проведения силы. Вероятно, использовалось в бою или для наказания. Обнаружено в захоронении прежнего Уэстчестера.
За восемь лет до
Алли
Чудес много не надо. Ни Ватикану, ни впечатлительным девочкам, месяцами живущим вместе, в страхе за свою жизнь. Много чудес ни к чему. Два – вдоволь. Три – с лихвой.
Есть одна девочка, Луэнна. Очень бледная, рыженькая, щеки сбрызнуты веснушками. Ей всего четырнадцать. Пришла три месяца назад, закадычная подруга Горди. В спальне они делят постель. Тепла ради.
– По ночам ужасно холодно, – говорит Горди, и Луэнна улыбается, а другие девочки смеются и пихают друг друга локтями.
Луэнна нездорова – еще с тех пор, как у нее не было силы. И от врачей никакого толку. С Луэнной что-то происходит, когда она волнуется, или пугается, или слишком смеется, – закатываются глаза, и Луэнна падает, где стояла, и вся трясется, того и гляди переломится хребет.
– Надо ее держать, – говорит Горди. – Обнять за плечи и держать, пока не проснется. Она проснется сама, просто подождать надо.
Нередко Луэнна спит по часу, а то и больше. Горди сидит, обхватив ее за плечи, в полночь в трапезной или в саду в шесть утра, ждет.
У Алли насчет Луэнны подозрение. Звенящее предчувствие.
Алли вопрошает: Она?
Голос отвечает: Похоже на то.
Как-то ночью случается гроза. Сгущается далеко в море. Девочки вместе с монахинями смотрят с террасы в глубине монастыря. Тучи сине-лиловые, свет размыт, молния раз, другой, третий бьет в океан.
Когда смотришь на грозу, в пасме зудит. Все девочки чувствуют. Саванна не может сдержаться. Спустя пару минут пускает дугу в половицы террасы.
– Прекрати, – говорит сестра Вероника. – Прекрати сию секунду.
– Вероника, – говорит сестра Мария Игнасия, – она же ничего плохого не сделала.
Саванна хихикает, пускает еще один слабый разряд. Хотя могла бы сдержаться, если бы постаралась. Но гроза, она волнует, к ней так и подмывает присоединиться.
– Завтра тебя не кормим, Саванна, – говорит сестра Вероника. – Если ты не способна держать себя в руках, наше милосердие на тебя не распространяется.
Сестра Вероника уже выгнала одну девочку, которая беспрестанно дралась на территории монастыря. Другие монахини предоставили эту роль сестре Веронике, теперь она отбирает тех, в ком прозревает дьявольские козни.
Но “завтра тебя не кормим” – жестокий приговор. В субботу на ужин дают запеченное мясо.
Луэнна тянет сестру Веронику за рукав.
– Ну пожалуйста, – говорит Луэнна. – Она нечаянно.
– Не трогай меня, девочка. – Сестра Вероника отдергивает руку, слегка отпихивает Луэнну.
Но на Луэнну уже подействовала гроза. Голова запрокидывается назад и вбок – эту манеру все знают. Губы открываются и смыкаются, но звука не выходит. Луэнна рушится навзничь, падает на террасу. Выбегает Горди, но сестра Вероника загораживает ей дорогу тростью:
– Оставь ее.
– Но, сестра…
– Мы и так эту девочку разбаловали. Нечего было впускать эту дьявольщину в себя, а раз впустила – пусть расплачивается.
Луэнна бьется в припадке, затылком колотится о половицы. На губах кровавые пузыри слюны.
Голос говорит: Давай, ты знаешь, что делать.
Алли говорит:
– Сестра Вероника, можно я попробую прекратить это безобразие?
Сестра Вероника хлопает глазами на Еву, тихую и трудолюбивую девочку, которой Алли прикидывается уже не первый месяц. И пожимает плечами:
– Если знаешь, как эту ерунду прекратить, – будь любезна.
Алли опускается на колени подле Луэнны. Остальные девочки смотрят так, будто Алли предательница. Все же понимают, что Луэнна не виновата, – чего это Ева делает вид, будто может помочь?
Алли нащупывает электричество в теле Луэнны – в позвоночнике, и в шее, и внутри головы. Чувствует, как бегают вверх-вниз сигналы, спотыкаются, спохватываются, теряются и идут не в лад. Алли видит – ясно, как глазами: вот здесь и здесь затор, а вот здесь, в основании черепа, сбивка с такта. Совсем чуточку поправить – силы нужно столько, что и не ощутишь, никто больше не умеет дробить силу так тонко, нужна лишь крохотная ниточка вот здесь.
Алли обхватывает голову Луэнны ладонью, вжимает мизинец в ямку под основанием черепа, тянется тончайшим усиком силы – и дерг!
Луэнна открывает глаза. Судороги стихают мгновенно.
Луэнна моргает.
Говорит:
– Что такое?
И все понимают, что должно быть не так, что обычно Луэнна спит час, а то и дольше и потом неделю сама не своя.
Эбигейл говорит:
– Ева тебя вылечила. Она коснулась тебя – и ты исцелилась.
И то было первое знамение, и в тот день пришли они и сказали: вот, особенная она пред Небесами.
К Алли приводят другую девочку – тоже надо исцелить. Иногда Алли возлагает руки и нащупывает, где больно. Иногда просто болит то, что могло бы и не болеть. Мигрень, тик, головокружение. Алли, никчемная девчонка из Джексонвилла, столько тренировалась, что Ева, невозмутимая и немногословная девушка, умеет возложить руки на человека и отыскать точку, куда нужно ткнуть иголкой силы и все наладить хотя бы временно. Исцеляет она воистину, но не насовсем. Алли не умеет научить тело работать как надо, но умеет ненадолго исправить ошибки.
И остальные начинают верить в нее. В Алли что-то есть, считают они. Ну, девочки так считают – монахини-то нет.
Саванна говорит:
– Ева, это что – Бог? С тобой говорит Бог? У тебя внутри Бог?
Саванна произносит это вполголоса, как-то вечером, в спальне, когда уже погашен свет. Остальные прислушиваются из коек, делая вид, будто спят.
Ева отвечает:
– А ты как думаешь – что это?
Саванна говорит:
– Я думаю, у тебя власть исцелять. Как мы читали в Писании.
В спальне бормочут, но никто не возражает.
На следующую ночь, когда все укладываются, Ева говорит десятку девочек:
– Завтра на рассвете идемте со мной на берег.
Они спрашивают:
– Зачем?
Она отвечает:
– Мне был голос, он рек: “На рассвете приходи на берег”.
Голос речет: Как по нотам разыграла, девонька, говори им, что должна сказать.
Когда девочки в ночнушках и пижамах спускаются на берег, небо бледно-серое, точно галька, с облачным оперением, а океан тих, точно мать, что баюкает младенца.
Алли говорит Евиным голосом, мягко и тихо. Говорит она так:
– Голос рек мне, что мы должны войти в воду.
Горди смеется:
– Ева, ты чего? Поплавать охота?
Луэнна прижимает палец к ее губам, и Горди умолкает. У Луэнны не случалось припадков дольше нескольких секунд с тех самых пор, как Ева возложила на нее руки.
Эбигейл говорит:
– А потом что?
Ева отвечает:
– А потом Бог покажет нам, чего Она хочет.
И это “Она” – новое учение, сотрясение основ. Но девочки понимают, все до единой. Этой благой вести они и ждали.
Девочки заходят в воду. Ночнушки и пижамы липнут к ногам, от острых камней под ступнями все морщатся, хихикают, но друг у друга в лицах читают священный трепет. Сейчас что-то будет. Занимается рассвет.
Они встают кружком. Забрели в море по пояс, руками болтают в холодной и ясной воде.
Ева говорит:
– Матерь Святая, покажи, чего ты хочешь от нас. Освяти нас любовью Своей и научи, как нам жить.
И вдруг у всех девочек подгибаются коленки. Словно гигантская рука давит на плечи, толкает под воду, и все с головой ныряют в океан, и восстают, фонтанируя водой с волос, ловя воздух ртом и зная, что Бог коснулась их, что в сей день они родились заново. Все пали на колени в воде. Все почувствовали, как их толкнула вниз рука. Все они на какой-то миг поняли, что сейчас умрут, нечем дышать, а затем, вознесшись над водою, все они возродились.
Они стоят кружком – головы мокрые, лица изумленные. Одна Ева не ныряла – и стоит сухая в воде.
Они почувствовали, что Бог рядом, промеж них, и что Она возрадовалась. А потом птицы воспарили над ними, блаженно взывая к новой заре.
Где-то десять девочек окунулись тем утром в океан и свидетельствовали чудо. Прежде все они не верховодили среди полусотни молодых женщин, что жили с монахинями. Не харизматичные девочки, не самые популярные, не самые веселые, не самые красивые, не самые умные. Эти девочки, если их что и объединяло, больше всех страдали, пережили самые жуткие истории, яснее всех понимали, почему опасны другие люди и они сами. Однако с того утра они переменились.
Ева берет с них клятву хранить молчание о том, что видели, но девочки не могут не делиться. Саванна рассказывает Кайле, а Кайла – Меган, а Меган – Дэниэлле, что Ева говорит с Творцом всего сущего, что Ева получает тайные послания.
Они приходят и просят их научить.
Спрашивают:
– Отчего ты называешь Бога “Она”?
Ева отвечает:
– Бог – не женщина и не мужчина, но женщина и мужчина разом. Однако теперь Она пришла явить нам другую сторону лика Своего – ту, на которую мы так давно закрывали глаза.
Они спрашивают:
