Передо мной стоял Петрек. В его волосах виднелись остатки штукатурки и пыли. За его спиной я увидела его комнату. Заметила, что он починил дверь и стену, которую я разнесла в приступе ярости. Интересно, как он сумел объяснить Мацеку столь быстрый ремонт?
А он увидел следы слез на моих щеках. Я забыла вытереть лицо.
– Ты воспользовался силой? – спросила я, глядя на нетронутый косяк.
Он обернулся, тоже скользнув по нему взглядом. Он был явно смущен.
– Да… – пробормотал он.
И снова посмотрел на меня.
– Давай поговорим, – попросил Петрек, делая шаг в мою сторону. – Я хочу… я должен попросить у тебя прощения. Не отвергай меня, – попросил он.
– Кажется, это не я тебя отвергла, – возразила я.
Мы молча смотрели друг другу прямо в глаза. Я скучала по нему. Скучала слишком сильно, но не могла простить ему измены. Не хотела, чтобы он стоял сейчас рядом со мной, не хотела видеть его лицо. Это причиняло боль. Слишком сильную боль.
– Я не хочу с тобой разговаривать, – сказала я. – Еще слишком рано.
– Понимаю, – печально кивнул он. – Вики, что мне теперь делать?
– Это не мои проблемы.
Я закрыла дверь. Не хлопнула, как хотелось сначала, а просто закрыла ее. Он не стал меня останавливать. Золотистый контур поблескивал еще мгновение.
Прислонившись щекой к прохладной стене, я положила руку на место, где еще минуту назад была дверная ручка.
Я не могла этого видеть, но Петрек с другой стороны, на Земле, сделал то же самое – прислонился лбом к стене и тяжело вздохнул.
– Как я мог так облажаться? – пробормотал он себе под нос и провел пальцами по шершавой стене.
Теперь нас разделяло нечто большее, чем просто граница измерений.
Я снова заплакала.
Медленно опустилась на пол.
7
Я лежала на бордовой атласной постели. У меня не было ни сил, ни желания вставать. Честно говоря, я даже не видела смысла вставать не только сегодня, но и вообще когда-либо.
Рядом со мной лениво потягивался Бегемот. Я видела, как он мимоходом глянул на меня своими золотистыми глазами. Маленький бандит хотел погрузить когти в подушку, но сдерживался, пока я смотрела на него.
Я вытянула руку и сотворила в ней кружку с горячим шоколадом.
– Знаешь что, котик? – пробормотала я. – Я предпочла бы быть обычной смертной, которая не особо бы верила в загробную жизнь. По крайней мере, я бы заставила себя встать с кровати… а так вовсе и не надо…
Некоторое время в одном из дюжины зеркал я любовалась сеном, которое было у меня вместо волос. Это Белет обустраивал мой дом. По-видимому, он решил, что это отличная идея – увешать всю спальню зеркалами. Наверное, надеялся на какую-нибудь дикую оргию.
Кот, как это умеют только кошки, совершенно меня игнорировал.
– Хочу посмотреть какой-нибудь фильм. Желательно такой, где все умирают, – продолжила я разговор.
На единственной стене, не занятой зеркальными панелями, появились огромные, показные золотые ворота, на которых были вырезаны иероглифы. Я без труда могла узнать, кому они принадлежали.
Разумеется, без стука, в комнату ворвалась Клеопатра. Полупрозрачное платье с длинным шлейфом из перьев подмело пол. Искусно плиссированная ткань веером складывалась на ее бедрах. Золотая корона с королевской коброй на лбу заблестела на солнце, когда Клео одним движением руки распахнула занавески. Густо подведенные черным карандашом глаза с осуждением смотрели на меня.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Разговариваю со своим котом. Мы классно болтаем, – ответила я и заметила, что Бегемот куда-то исчез.
Клеопатра окинула меня очередным неодобрительным взглядом из целой гаммы подобных и села на мою кровать.
– Тебе нужно взять себя в руки, – сказала она. – А теперь рассказывай, как вы расстались. Во всех подробностях.
Терять было нечего. Я рассказала, как чуть не застукала их вдвоем, как съела яблоко и до меня дошло, что он, наверное, изменил мне, а он не стал этого отрицать. Печально…
– Подожди, значит, это ты его бросила? – убедилась она.
– Ну…
– И прекрасно, – довольно улыбнулась Клео.
– Прости? – Я даже приподнялась на локте.
– Это женщина должна первой бросать мужчин. А не они ее. – Внезапно Клеопатра как будто потухла.
– Что случилось? – спросила я.
Она посмотрела на меня с грустью в глазах. Я увидела в них слезы, но ни одна капля не скатилась по ее щеке. Царица не могла позволить себе испортить свой макияж.
– Азазель бросит меня.
– Что? – Я не могла поверить своим ушам.
Азазель не мог ее бросить. Он ведь сделал все, лишь бы Клеопатра была только его. В том числе подрался с Цезарем, что привело к громадному скандалу на балу у Сатаны. Я уже не говорю о том, как Азазель затолкал Наполеона в вазу за то, что тот посмел приставать к его любовнице. Не может быть, чтобы она так быстро надоела дьяволу.
– Ты сотворишь им крылья, и они уйдут в Рай. Азазель меня бросит, – объяснила она.
Я села рядом с ней и приобняла ее. Вдруг, вместо того чтобы горевать самой, я стала ее утешать. Очевидно, Клеопатра пришла сюда только за этим – я была уверена в этом на сто процентов. Она вовсе не была доброй самаритянкой, которая протянет руку убитой горем подруге.
– Он тебя не бросит. Наверняка что-нибудь выдумает, кого-нибудь подкупит и перетянет тебя в Аркадию. Ты ему небезразлична.
Я говорила эти слова, прекрасно зная о том, что Азазель любит только себя. Может, ему в самом деле было наплевать на Клеопатру? Или – еще хуже – он был заинтересован в ней до тех пор, пока мог пользоваться их взаимной близостью, а теперь он бросит ее, потому что на горизонте появилось нечто получше.
Нечто получше, то есть райское гражданство.
– Он бросит меня, – вздохнула Клеопатра, глядя пустым взглядом перед собой. – Как Цезарь. Тот меня тоже бросил.
– Но он вроде бы бросил тебя, потому что умер… – вставила я.
Она задумалась, сморщив свой точеный носик.
– И правда. Вообще-то, это я его бросила, потому что потом стала встречаться с Марком Антонием, – тут же повеселела она, поняв, что это она доминировала в этих отношениях. – Его я тоже бросила. Он мучил меня. Сколько можно быть с одним мужчиной? После первого тысячелетия все становится таким скучным и обыденным…
Хм… мои самые длинные и единственные отношения длились четыре месяца. У меня не было такого опыта.
Я неловко похлопала ее по плечу.
– Вот увидишь, все будет хорошо. Азазель заберет тебя в Рай.
– Он этого не сделает. У меня нет шансов пересечь золотые врата Аркадии, – возразила она, гордо приподняв подбородок.
– Клео, все ведь можно устроить. Ты сама мне это говорила. Неважно, сколько грехов совершил человек за свою жизнь, важно, кто торговался за его душу. Может быть, получится провести за тебя еще один торг.
– Новые торги за мою Ба?[1 - Ба – согласно верованиям древних египтян, духовный элемент. В сочетании с Ка (отражением человеческого тела, его жизненной силой) он создавал душу. (Прим. авт.)] – усмехнулась она. – Это ничего не даст.
– Мы ведь говорим об Азазеле, – возразила я. – Он едва не развязал войну на Земле и чуть не сверг Люцифера с престола. Наверняка он найдет способ протащить тебя в Рай.
– Ты ничего не понимаешь, – пробормотала она. – Когда велись торги за мою душу, речь шла не о Рае или Аде. Меня хотели сослать в Тартар… К счастью, дьявол был способным шарлатаном и сумел меня спасти. На решение сильно повлияла и моя красота, о которой ходили легенды еще при жизни. Мне повезло, что я такая красавица и попала в Нижнюю Аркадию.
Я изумленно уставилась на нее. Что она имела в виду?
– Какой Тартар? Что это? – спросила я.
– Наверняка ты о нем слышала. Должна была слышать.
Клеопатра закусила губу. Это была неприятная для нее тема.
– Мы обе знаем, что я убила много людей, – вздохнула она. – Но это пустяки. У меня все равно был шанс попасть в Рай. Проблема в том, что я ни о какой из этих смертей не жалею. Никогда не жалела и не буду жалеть. Так им и надо, этим мерзавцам. Особенно моему брату, за которого мне пришлось выйти замуж. Когда ты ни о чем не жалеешь, даже самую малость, то не можешь попасть в Рай.
Она затихла на мгновение. Ей нужен был этот разговор, хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями.
– Тогда оставалось два пути: Ад или Тартар. В Тартар попадают наичернейшие души. Убийцы, насильники, безумцы. Никто не знает, что там. Даже ангелы и дьяволы не могут туда попасть, понимаешь? Что это за мир, раз им нельзя туда войти?
– Белет всегда говорил мне, что такие души перестают существовать. Он не произносил при мне названия этого места, – сказала я.
Она презрительно махнула рукой.
– Как обычно, наговорил тебе всякой ерунды. Душу нельзя просто так уничтожить. Без пламенного меча не получится. Все они попадают на эту свалку, коей и является Тартар.
Тартар. Интересно, как там? Никто не может туда войти… это было по меньшей мере интересно. Перед глазами встали недра пещеры из греческой мифологии. Похоже на декорации фильма ужасов.
– Мне нужно подумать, как поступить, – заявила Клеопатра. – Надо разыграть все правильно.
– Что разыграть? – спросила я, вырванная из раздумий.
– Как решить вопрос с Азазелем, – объяснила она таким тоном, будто разговаривала с ребенком. С глупым ребенком. – Я не позволю запятнать свою честь.
– Держу за тебя кулачки, – пробормотала я.
Мне не хотелось в этом участвовать. Худшее, что может произойти, – это быть втянутым в чьи-то любовные игры.
– А вообще, я должна познакомить тебя кое с кем, – сказала царица. – Думаю, она тебе понравится. Она, как и ты, не царского происхождения, но мы и без этого обходились…
Вдруг громко затрещал дверной звонок. Мы с Клеопатрой обе подскочили. Я прислушалась.
Кто-то нажал на него шесть раз.
– Кто бы это мог быть? – удивилась я.
Я не ждала никаких гостей, а Белет наверняка вошел бы в мой дом так же, как и Клеопатра, – прямо в спальню.
Накинув на плечи халат, я сбежала вниз по лестнице. Прямо за мной в золотых сандалиях, украшенных драгоценными камнями, семенила любопытная царица.
Я открыла дверь и замерла. Передо мной стоял мой старый знакомый Бельфегор. Единственный дьявол, который был… трансвеститом. Говорят, давным-давно, когда Ад еще не нанимал дьяволиц, он одевался как женщина, чтобы успешнее искушать мужчин.
Так и повелось…
Зато теперь у него была прекрасная работа, которую он обожал. Бельфегор был секретаршей Сатаны и выполнял эту роль идеально. Кроме того, он заваривал вкуснейший чай!
Он очень мне нравился. Меня слегка задело, что вчера он не пришел со мной поздороваться. Может, он не мог уйти с работы? Или просто не хотел встречаться с Азазелем? Мне кажется, что Бельфегор, к несчастью, был им очарован. Азазель не разделял этих теплых чувств, но с радостью воспользовался его помощью, когда нам пришлось бежать из Ада.
– Здравствуй, Виктория. – Бельфегор печально мне улыбнулся.
Платье с оборками, которое было на нем, так ему шло. А вот эта грустная улыбка – нет. Что-то было не так.
Вдруг я заметила за его спиной три фигуры. Три демона. Эти чудовища тоже были слугами Сатаны. Они работали в Канцелярии, следящей за порядком в Аду, и в его резиденции.
Демоны были довольно уродливыми. Длинные рога, растущие изо лба, красная кожа и красные глаза и серьезные проблемы с прикусом… Они могли обслюнявить любой документ. Вот почему я так не любила посещать адскую Канцелярию. Наверняка из-за этого и Люцифер нанял в качестве своей секретарши опрятного и аккуратного Бельфегора, который не пачкал свое рабочее место.
– Виктория. – Дьявол протянул мне свернутый пергамент. – Сатана хочет тебя видеть. Демоны немедленно проводят тебя в его кабинет.
Я не говорила, что Люцек обрадуется, когда узнает, что я вернулась?..
8
Бельфегор вместе с демонами вел меня по лабиринту белых коридоров в подземельях резиденции Сатаны. Мы миновали десятки белых одинаковых дверей, отмеченных шестерками и четверками – двумя любимыми цифрами всех жителей Нижней Аркадии.
Их страсть к шестеркам граничила с одержимостью. Особенно заметно это было у кабинетов, номер которых занимал два ряда цифр.
