– Почему я должна что-то вам рассказывать? – ее голос переполняла горечь.
– Я могу вам помочь.
– Вы могли мне помочь, но получилось у вас не очень, а теперь слишком поздно.
– Почему слишком поздно?
– Вы знаете… Но я не пойму, как вы узнали.
В голосе Мейсона послышалось нетерпение:
– Слушайте меня, вы двое. Секунды дороги, а вы лепечете что-то невнятное. Заканчивайте и перейдем к делу. Я собираюсь вам помочь, Джулия.
– Почему? – спросила она. – Денег у меня нет, наскребу разве что сто пятьдесят долларов.
Стелла Кенвуд приподнялась со стула.
– У меня есть двести. Можешь их взять, Джулия.
– Давайте сейчас забудем о деньгах, – отрезал Мейсон. – Я собираюсь вам помочь, Джулия, но я должен знать, что произошло. Я полагаю, многое можно сказать в вашу пользу, несмотря на то, что вы сделали. Браунли был абсолютно безжалостным человеком и начисто лишен угрызений совести. Он состряпал обвинение в непредумышленном убийстве, которое висело над вами многие годы. Он лишил вас семейного счастья и не дал вам даже ломаного гроша. Вам пришлось зарабатывать себе на жизнь. Можно долго говорить о том, каким трудом вам все давалось, но сейчас мне надо знать, что произошло. Я не говорю, что пройду с вами весь путь, но хотя бы начало. А теперь выкладывайте. Вы убили Браунли?
– Нет.
– Кто убил?
– Не знаю.
– Вы виделись с ним этой ночью?
– Да.
– Где?
– В портовом районе, около набережной.
– Расскажите мне, что произошло.
Она тряхнула головой, голос вдруг стал безучастным и усталым.
– Какая разница? Вы мне не поверите. Никто мне не поверит. Прекрати рыдать, Стелла. Мне придется держать ответ. Это мои похороны. Ты не при делах.
– Хватит! – раздраженно бросил Мейсон. – Рассказывайте, что произошло. Если кто-то и может вам помочь, так это я!
– Ладно, если вы так хотите это знать, я попыталась надавить на Браунли.
– Как именно?
– Когда Оскар закончил старшую школу, он подарил Оскару часы. Это была семейная реликвия, разве что Ренволд вставил в них новый механизм. Эти часы были ему очень дороги. Они остались у меня. Я взяла их с собой на работу в тот день, когда Оскар сбежал. Старик мечтал их вернуть. Я отправила ему записку. С таксистом. Написала, что хочу встретиться с ним на десять минут, если он приедет один в определенное место на набережной, и эти десять минут будет слушать меня, не прерывая. Тогда я отдам ему часы.
– Вы думали, он приедет?
– Я знала, что он приедет.
– Вы не опасались, что вас арестуют по его наводке?
– Нет. Я сказала ему, что часы спрятаны, и он получит их, если только будет играть честно.
– И что? – спросил Мейсон.
– Он приехал.
– Как он узнал, где именно вы будете его ждать?
– Я нарисовала грубую карту и отметила нужное место. И велела ему приехать одному.
– Что он сделал?
– Приехал в портовый район, чтобы я смогла встретиться с ним.
– О чем вы собирались с ним говорить?
– Я хотела привести единственный аргумент, к которому он мог прислушаться. Собиралась доказать ему, что моя дочь – вылитый ее отец, и, если Оскар был ему небезразличен, он должен позаботиться о том, чтобы ребенок от плоти и крови Оскара не остался без средств к существованию. Я собиралась сказать ему, что он может ничего не делать для меня, но я хочу, чтобы ребенок Оскара получил положенное. Я собиралась сказать ему, что девушка, которую он принимал за дочь Оскара – самозванка.
– Почему вы заставили его приехать на набережную?
– Потому что я так захотела.
– Но почему все-таки на набережную?
– Это неважно.
– У вас был автоматический пистолет тридцать второго калибра?
– Да.
– Где он?
– Не знаю. Я не могла его найти еще ранним вечером.
– Этот старый трюк не пройдет. Даже не пытайтесь.
– Это правда!
– Если не вы убили Ренволда Браунли, тогда кто?
– Я не знаю.
– Ладно, продолжайте.
– Я встретилась с ним у одного из яхт-клубов, – ответила Джулия. – Попросила обогнуть квартал, чтобы убедиться, что слежки за ним нет, потом вернуться ко мне. Он все сделал, вернулся и сбросил скорость. Он находился в полу-квартале от меня, когда какая-то женщина в желтом дождевике выскочила на дорогу перед его автомобилем. Естественно, Браунли остановился. Она запрыгнула на подножку и начала стрелять.
– И что сделали вы?
– Я повернулась и побежала максимально, как могла, быстро.
– Куда побежали?
– К моему автомобилю, припаркованному примерно в квартале от этого места.
– Прыгнули в машину и уехали?
– Не совсем. Лил дождь, и двигатель не сразу завелся.
– Кто-нибудь вас видел?
– Не знаю.
– Где вы взяли автомобиль?
– У Стеллы. Она мне разрешила.
– И это лучшая история, которую вы можете рассказать?
– Это правда.
Мейсон покачал головой.
– Может, это правда, может, и нет. Лично я думаю, что нет. Одно я знаю наверняка: ни один присяжный в это не поверит. Будьте уверены, вам впаяют убийство при отягощающих обстоятельствах. Значит так: разложите кровать, выключите этот чертов обогреватель, откройте окна, уберите куда-нибудь плащ, разденьтесь и ложитесь в постель. Если придет полиция, не говорите ни слова. Не делайте никаких заявлений, о чем бы они не спрашивали. Твердите, как попугай, не будете отвечать ни на один вопрос без разрешения вашего адвоката, только скажите им, что ваш адвокат – это я.
Она пристально смотрела на него.
– То есть вы собираетесь мне помочь?
– Поначалу – да, – кивнул Мейсон. – А теперь раздевайтесь, и в кровать. И вы, Стелла, не говорите ни слова. Просто сидите и молчите. Сможете это сделать?
В глазах Стеллы застыл испуг.
– Не знаю. Я так не думаю.
– Я тоже, – вздохнул Мейсон, – но сделайте все, что сможете. Тяните время, насколько вам это удастся. А вы, Джулия, запомните – никому ни слова. Не отвечайте на вопросы и не делайте заявлений.
– За меня не волнуйтесь, – заверила она его. – Это я как раз умею.
Мейсон кивнул, вышел в коридор и, закрывая дверь, услышал, как скрипнули пружины раскладываемой кровати: Джулия Браннер не теряла времени даром. Оказавшись на улице, Мейсон обратил внимание, что ливень превратился в холодный, моросящий дождь. Света теперь хватало, чтобы разглядеть плывущие с юго-востока тяжелые облака. Занималась заря. Он как раз заводил двигатель, когда из-за поворота выехал патрульный автомобиль и остановился перед «Сансет армс эпатментс».
Глава 9
Делла Стрит уже сидела за своим столом, когда следующим утром Перри Мейсон вошел в офис.
– И что у нас новенького? – спросил он, бросая шляпу на стол и широко улыбаясь при виде толстой стопки утренней почты.
– Полагаю, ты знаешь, что Джулия Браннер арестована по обвинению в убийстве Ренволда Браунли?
Глаза Мейсона округлились в притворном изумлении.
– Нет, я об этом не слышал.
– Газеты напечатали экстренные выпуски, – добавила Делла. – Джулия Браннер говорит, что ты собираешься ее защищать, так что ты должен об этом знать.
– Нет, – покачал головой Мейсон. – Это большой сюрприз для меня.
Серкретарша наставила на него указательный палец, совсем как ведущий перекрестный допрос адвокат.
– Босс, где ты был в это утро на рассвете?
Мейсон широко улыбнулся.
– Ты знаешь, я не умею лгать. Вышел из того дома на Бичвуд-стрит за шестьдесят секунд до появления полиции.
Делла вздохнула.
– Наступит день, когда твое везение закончится.
– Ничего бы не случилось, если бы они застали меня в квартире, – возразил Мейсон. – Я имею полное право беседовать с моим клиентом.
– Газеты также пишут, что Джулия Браннер отказывается что-то говорить, но Стелла Кенвуд, с которой она делила квартиру, поначалу не отвечала на вопросы, но потом рассказала все.
– Да, – кивнул Мейсон, – этого следовало ожидать.
– Могла она сказать что-то, компрометирующее тебя, босс? – в голосе секретарши послышалась нотка тревоги.
– Я так не думаю. Не думаю, что она вообще может кого-то скомпрометировать. Что еще нового?
– Пол Дрейк хочет увидеться, говорит, что у него есть новости. Радиограмма, которую мы отправили Уильяму Мэллори на «Монтерей» не была передана адресату, потому что епископа Уильяма Мэллори на борту парохода «Монтерей» нет. – Делла Стрит сверилась с блокнотом. – Поэтому я взяла на себя смелость отправить радиограмму капитану парохода «Монтерей» с вопросом, отплывал ли епископ Уильям Мэллори на этом пароходе из Сиднея, и уверен ли капитан, что этого человека сейчас на пароходе нет, под этим или иным именем, в первом или втором классе.
– Умница, – похвалил ее Мейсон. – Мне надо об этом подумать. А пока позвони Дрейку. Пусть приходит и приведет с собой Гарри. Что-нибудь еще?
– Да. Вудвард Уоррен хочет с тобой встретиться. Он говорил со мной и сказал, что готов заплатить сто тысяч долларов, если ты сможешь спасти жизнь его сыну. – Мейсон покачал головой. – Это большие деньги, – добавила Делла.
– Я знаю, что это большие деньги, – с горечью ответил адвокат, – но браться за это дело я не собираюсь. Этот парень – избалованный сынишка миллионера. Все ему приносили на блюдечке с голубой каемкой, ничего не приходилось добывать самому. И впервые столкнувшись с отказом, он схватился за пистолет и начал стрелять. Теперь он говорит, что сожалеет, и думает, что все как-то утрясется.
– Ты мог бы добиться для него пожизненного заключения, – указала Делла. – Это все, о чем просит мистер Уоррен. Ты собираешься защищать эту Браннер, зная, что не получишь ни цента, но отказываешься от такого большого гонорара.
– В деле Браннер есть элемент загадки, намек на поэтическую справедливость, – ответил Мейсон. – Здесь все элементы захватывающей человеческой драмы. Это не значит, что я пройду весь путь до конца. Я просто намерен использовать те таланты, что даровала мне природа, для достижения справедливости. А если я возьмусь за дело Уоррена, то мои таланты и мастерство пойдут на оправдание грязного преступления, совершенного избалованным сынком глупого и во всем потакающего своему отпрыску отца. Не забывай, это не первая передряга, в которую попадает этот мальчишка. В прошлом году, он, управляя автомобилем, насмерть сбил женщину. Папаша его отмазал, купил его свободу. Теперь он хочет купить адвоката, чтобы тот нашел способ спасти сына от смертной казни. Да пошли они оба к черту! Позвони Дрейку. Пусть подходит.
