Я распахнула дверь в комнату Ники и с порога выпалила:
– Ты что, встречаешься с Вадимом?!
Глава 3
Максим
Мы с соседями допивали пятничное пиво. Юля собирала мусор, Настя заваривала себе чай, остальные делали последние глотки. Перед нами стояла опустевшая тарелка с сухариками и кальмарами.
– Слав, сколько с нас? – спросил Артем.
Слава прожевал кальмара и вытянул изо рта длинный розовый волос.
– Да забей.
– Да не, скажи сколько, – настаивал Артем.
– Ой, расслабься, утром с Настькой сожрем просто ваши сырки.
Слава смахнул что-то со столешницы – пошевелил пальцами, так как это что-то было очень цеплючее, и спросил как бы невзначай:
– Насть, а ты никогда не думала, что у тебя очень красивая форма черепа?
– Правда? – Та села за стол с чашкой чая и с довольным видом потрепала себя по гриве.
– Ага. Идеальная форма, ровная такая, большая редкость. – Слава с притворным восхищением разглядывал Настину голову.
– Спасибо, милый.
– Такой череп просто грех прятать.
– В смысле?
– Тебе бы очень стрижка пошла.
– Думаешь? – Настя снова затеребила волосы.
– Уверен. Тем, ты ж художник, скажи же, а?
– Ага. Идеальные пропорции. Все по золотому сечению. – Артем соединил большие и указательные пальцы в рамку и заключил в нее Настину голову, как будто оценивал.
– Настюх, а давай мы тебя побреем? – с восторгом предложил Слава.
И тут Настя заметила, что Артем вылавливает розовый волос из пивного бокала, а Слава стряхивает другой на пол. Она нахмурилась и огрызнулась:
– А кипятком в рожу не хотите? – После чего, хлестнув Славу волосами по лицу и громко отодвинув стул, вышла из кухни с чашкой.
– Нет, ну вот что я опять не так сказал? – закричал Слава вслед, а потом перевел взгляд на нас с Артемом и вздохнул: – Завидую вам. Отношения – это жопа.
Артем под столом незаметно погладил мою ногу своей, а Слава побежал догонять Настю со словами:
– Насть! Ну, Насть! Мы не про то, у тебя и правда охеренная черепня!
Я первым ушел в душ. По дороге из ванной я увидел, как из комнаты Валеры выходит девушка с длинными светлыми волосами. Она двигалась по коридору в другую сторону, к двери, и не заметила меня. Это не была Настя или Юля. Может, подружка Валеры? Скорее всего. Но почему тогда он ее не провожал?
Когда Артем вернулся из ванной, мы стали готовиться ко сну. Он закрыл дверь на замок, а затем помог мне разложить матрасы на полу.
– Блин, Темыч, нам нужно придумать, что можно делать такое общественно полезное, – задумчиво сказал я, застилая простыню.
– Ты это к чему?
– Да вон, Юлька убирается, Валера притаранил ящик мыла, от Славки с Настькой пятничный пивас… А от нас куй.
– Два куя, – поправил Артем.
Я лег на кровать, взял шар предсказаний, повертел в руках.
– Может, посуду за всех мыть?
– Так мы моем. – Артем улегся рядом.
– Так за себя, а я говорю про общественно полезное. Мы как паразиты. Шар, стоит ли нам мыть за всех посуду? – Я потряс и перевернул шар.
Ответ нет.
– Я с ним солидарен! – Артем показал пальцем на шар.
– А что тогда? Что мы умеем?
– Можем концерты давать.
– И на чем играть?
– Смотри! – Лежа на спине, Артем забарабанил ладонями по животу мелодию. – Как? Круто же, а? – Его взгляд был таким чистым и наивным, будто он действительно считал, что это круто.
– Звезда в шоке, – сказал я с сарказмом.
Сарказма Артем не уловил и сказал с гордостью:
– Я нашел свое призвание!
– А я пока нет. Может, готовить что-то?
– М-м-можно! Корм мы любим!
– Может, блинчики на завтрак? – предложил я.
– Блинчики! Обожаю! – протянул Артем мечтательно.
– Ну, не каждый день, конечно, каждый я опухну, но на выхах можно.
Я спросил Артема, как, по его мнению, все отнесутся к этой идее. Он заявил, что ему абсолютно плевать, потому что у него контрольный пакет акций на все принимаемые в этой квартире решения относительно еды. На том и порешили.
Перед сном я снова задумался о том, что хорошо бы рассказать Артему о себе. Я не знал, как и когда начать разговор. До секса, во время прелюдии? Это странно. Во время? Еще страннее. Наверное, можно поговорить после, когда мы обычно просто лежим и болтаем о чем попало, но все же это приятное время не для таких серьезных тем. Может, когда мы оба не думаем о сексе? За обедом, на прогулке, во время подготовки к семинарам. Я представил, как Артем готовит работу по «Пластической анатомии»: делает каркас для фигуры человека, моделирующей пастой заполняет мышцы, прорабатывает черты, избегая прорисовки гениталий, и прикрывает эту область фиговым листком, и тут я такой тычу фигуре в пах: «О, кстати, у меня там все как у этого чувака! Нет своих коков! Я тоже бескокочный чувак!» Думаю, после этого Артем случайно отрубит гипсовой фигуре какую-нибудь важную часть тела.
И снова важный разговор я отложил…
* * *
– Буин, я фспомнил! На Дфека Никофсона похож! – осенило меня, когда я жевал острый «Вестерн гурмэ» из «Макдоналдса».
– Кто? – не понял Артем, держа в руках коробку с двойным воппером из «Бургер Кинга».
Мы встретились на обеденный перерыв у «Арбатской»: сидели на автобусной остановке, перед нами лежали наши «гробики». Где-то поблизости клали асфальт, в уши врывался резкий шум дробилки – будто в голове стояла барабанная установка, за которой сидел Чед Смит[4 - Ударник рок-группы Red Hot Chili Peppers. Входит в список «100 лучших барабанщиков» по версии журнала Rolling Stone.], и в этот день он явно был в ударе.
– Да ректор наш.
– Точно, похож, – согласился Артем. – Значит, этот мужик был у нас дома.
– Э-э-э… Надеюсь, без топора?
– Да не, не сам чувак. Но похожий на него. Вытри, у тебя там холопеньо. – Артем показал себе на подбородок, и я стал вытирать. – Давно было. Лет в семь я посмотрел «Сияние», а потом домой к отцу заявился этот мужик.
– Все? – спросил я, выпятив подбородок.
– Не, еще осталось, вот тут.
– Вытри сам.
Артем потянулся ко мне губами. При этом он смотрел на меня, не отрываясь, и все переводил взгляд с одного моего глаза на второй, будто спрашивая у каждого – можно слизнуть? Я в ужасе отстранился и покраснел.
– Тем, люди!
Но рядом никого не было.
– Да никто не видит!
– Они ходят. И машины.
Артем продолжил тянуться, я двигался назад.
– Да всем плевать, Макс, это Москва!
– Мне не плевать.
Мимо прошел человек, и Артем все же отстранился – не так уж ему все равно на людей вокруг. Я счистил кружочек перчика ладонью.
Вообще мы с Артемом толком не говорили о чувствах и о том, как вести себя на людях, – просто как-то инстинктивно поступали в той или иной ситуации. Я еще не знал, как об этом говорить. Все изменилось не так давно, но, переехав в Москву, мы стали вести себя будто супружеская пара со стажем: делали вид, что между нами все ровно, спокойно, естественно, как и должно быть. Будто мы знаем каждый шаг друг друга. И будто не было ни генерала, ни дуэли, ни чувственных разговоров на даче. Казалось, мы играли заученные роли в спектакле, но режиссер дал мне только мои реплики, а Артему – его. Не хватало сценария целиком, чтобы понять, как строить отношения, как играть. Мне очень хотелось прочитать Темину часть сценария, узнать, что он думает. Хотелось искренних, личных разговоров, но я боялся их начать. Вдруг он подумает, что я трахаю ему мозг? Я не хотел этого, вот и молчал. Я понимал: молчание до добра не доведет и однажды кончится плохо. Но первые месяцы нашей новой жизни были счастливыми.
– Чего с тем мужиком-то? – напомнил я про Джека Николсона.
– Да я тогда чуть не обосрался. Оказалось, это папин знакомый какой-то.
– Стоп! Ректор нашего универа – кореш твоего отца? – спросил я потрясенно.
Артем нахмурился и взял с сиденья свой клубничный молочный коктейль.
– Честно, не знаю, кореш или нет.
– А он тебя не узнает? – Я потянулся к своему коктейлю, ванильному.
– Кто, ректор? Да нет, конечно, у него вон сколько студентов…
– А по фамилии?
– Да что фамилия? Князевых знаешь сколько? Да и что, если узнает? Он ушел радостный, так что подгадить не должен.
– А чего он радостный?
– К отцу тогда многие бегали… Он как крестный отец, блин. Постоянно чьих-то сынков к себе пристраивал.
У Артема пиликнул телефон. Он глянул на экран и что-то прочитал, а затем радостно сообщил, что нас сегодня позвали на тусню его одногруппники.
– Нас?
А я там каким боком?
– Ну, я сказал, с другом буду.
– Тем… – заныл я. Уж больно не хотелось тащиться после работы к непонятным людям. – Мы сегодня до ночи почти. Мне захочется ноги отстегнуть и в окно выбросить и больше ничего.
Артем с мольбой посмотрел на меня.
– Да недалеко совсем, Мась! Давай, ненадолго? Отдохнем, потусим.
Я вздохнул и в итоге уступил, несмотря на усталость и мечту зарыться под одеяло, а не идти на тусовку. В принципе, сейчас свое нежелание тусить я мог оценить на шесть с половиной из десяти – а это не такое уж большое нежелание. Лучше я откажусь от тусовки в другое время, когда нежелание потянет хотя бы на восьмерку – а такие случаи бывают и будут частенько.
* * *
– Привет, я Кристи!
Блондинка – та самая, которую я видел в универе, – открыла дверь и с очаровательной улыбкой впустила нас. Я хмыкнул. Тяжелые и прямые – явно славянские – волосы Кристи были окрашены техникой «эйрТач», той самой, которая длится восемь часов и стоит десять штук. Когда твоя сестра – крашеная блондинка, экстраверт на все 24 балла из 24 и помешана на уходе за волосами, а ты для нее брат только в третью очередь, во вторую – человек, а в первую – мыслесборник на ножках, ты волей-неволей втягиваешься. Через меня она размышляет, вот. Есть такие люди, которые просто не могут оставаться один на один со своими мыслями, им обязательно нужен ходячий «транзистор», через который они могли бы громко думать. Так что понятно, почему я в теме техник окрашивания … Нет, если Динке что-то требовалось, она все же смотрела на меня как на брата, но редко. Например, когда я был в седьмом классе, сестра шантажировала меня, требуя каждый день покупать ей «Сникерс», а не то она всем расскажет, что я смотрю «Папины дочки». Наша трогательная любовь длилась месяца два, пока однажды на кухне за обедом Динка не чихнула, а пуговица от ее джинсов не обрела полную самостоятельность и не стрельнула прямо в кастрюлю с щавелевым супом. Так эра «Сникерсов» канула в лету, и я освободился от кандалов шантажа.
