Близняшки заулыбались, а вот Янке было не до смеха. Но мне не хотелось говорить об Эдике. Эта тема была для меня неприятной, запретной и какой-то пугающей. В конце концов, для чего мы тут собрались? Обсуждать слизняка Кравеца? Ну уж нет! Поэтому я, напомнив, что не хочу говорить о женихе моей сестры, перешла к главному – предложению Антона Владимировича встретить Новый год всем классом.
– Думаю, из вашего класса тоже желающие найдутся, – с энтузиазмом сообщила я близняшкам после рассказа о предстоящей поездке. – Конечно, все это так волнительно и ответственно… Ведь это мне нужно организовать сбор.
– Странно, а почему это он тебе предложил этим заняться? – сощурившись, спросила Яна.
Я покраснела.
– Наверное, понял, что я не подведу.
«Я всегда знал, что могу на вас рассчитывать, Наташа…»
– Все-таки я староста класса, – добавила я.
Почему-то в школе взрослые относились ко мне совсем по-другому, нежели родные. В классе я производила впечатление самого ответственного человека. А вот дома мне мама даже не позволяла ухаживать за цветами, боясь, что из-за меня они могут погибнуть. Цветами и уютом у нас в семье занималась только Алиночка.
– Поэтому ты моталась к нему в кабинет после уроков? – уточнила Яна.
– Ну, да.
– Когда он тебя позвать-то успел? После географии ты из кабинета выскочила как ошпаренная.
– Так на перемене, – принялась объяснять я. – Как раз, когда я Макеева с олимпиадой пытала.
– Макеева? – отозвалась Снежана.
– Это тот короткостриженый блондинчик из вашего класса?
– Ага, – помрачнела я, вспомнив, как Тимур поздравил меня с «тет-а-тетом» с географом.
– Он хорошенький, – кивнула Милана.
– Он – чудовище! – скривилась я.
Близняшки удивленно посмотрели на меня.
– Терроризирует бедного Золотка и прогуливает его уроки, – пояснила за меня Яна.
– М-м-м, – промычали сестры, красноречиво переглянувшись. Подруги считали мою увлеченность географом маниакальной.
А Янка вдруг начала хихикать.
– Ты чего? – удивилась я.
– До сих пор не могу забыть, как ты на Новый год Макееву подарила полкоробки шоколадных конфет, – сквозь смех проговорила Казанцева.
– Ой, да я там съела всего-то пару штучек! – запротестовала я. Но, подумав, криво улыбнулась: – Ладно, штук пять…
Эта история произошла в седьмом классе. Тогда мы впервые играли в «Тайного Санту», и мне в «подопечные» достался Тимур Макеев. О «Санте» я начисто забыла до того дня, когда подарок нужно было нести в школу. Тогда я взяла из серванта первую попавшуюся коробку конфет. У нас этих коробок тьма-тьмущая: папу на работе на кафедре с наступающим Новым годом каждый раз конфетами задаривают. Из дома я выскочила в последнюю минуту, не успев позавтракать. Даже решила до школы на автобусе добраться. Всю дорогу я гипнотизировала изображенные на коробке конфеты. Такие аппетитные, с орехом внутри и кокосовой стружкой сверху. Не выдержав, распечатала, и слопала несколько штук. Планировала только попробовать, но одной конфетой ограничиться не удалось. О чем, кстати, до сих пор ни капли не жалею. Конфеты оказались обалденными. В итоге коробку конфет вместе с запиской «Тиму М.» я тихонечко положила в красный мешок «Тайного Санты». До сих пор не знаю, какая реакция была у Макеева, когда он получил свой подарок…
Вскоре я начисто забыла про эту историю, а Янку мой «секрет» так развеселил, что она до сих пор каждую зиму мне это припоминает.
Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Мелкие снежинки хороводили в свете фонарей. Болтая и скрипя свежим снегом, мы добрели до перекрестка, где обычно и расставались. Пока светофор горел красным, Яна хлопнула себя пушистой варежкой по лбу.
– Мне же тетя привезла печенье с предсказаниями. Я вам несколько штук взяла.
Она полезла в сумку и достала яркую коробку. Мы стояли под сплошным снежным кружевом и делили печенье. И почему-то это мне показалось настоящим зимним таинством, преддверием новогоднего волшебства.
Снежана и Милана решили съесть печенье дома, а я свое в нетерпении разломала сразу. Под желтым светом фонаря мы хором прочитали послание: «Иногда нужно что-то разрушить, чтобы освободить место для чего-то нового».
Мы переглянулись.
– И что это означает? – удивилась Яна.
– Определенно что-то хорошее, – с энтузиазмом отозвалась я, думая о предстоящей на каникулах поездке за город.
Глава третья
Следующий школьный день оказался ничем не примечательным. Разве что еще утром я проснулась со странным чувством, будто сегодня должно произойти что-то такое, из-за чего жизнь моя сойдет с привычной орбиты и все вокруг больше не будет прежним. Непонятное и оттого немного неприятное ощущение поселилось внутри.
После уроков классуха собрала нас на классном часе и рассказала всем об идее Антона Владимировича отправиться вместе на новогодние каникулы кататься на лыжах за город. Ребята восприняли эту новость с энтузиазмом. Еще бы. Ведь географ был всеобщим любимцем. Но главное: поездка за город – это долгожданная свобода. Заснеженные склоны, лыжи, горячий шоколад, хорошая компания и никакой школы. Многим показалось это очень воодушевляющим. Правда, в зимнюю сказку пока не особо верилось. За ночь весь вчерашний снег растаял, оставив после себя наутро лишь неприятную слякоть. Но даже если в городе не будет снега, как в прошлом году, за городом-то его – завались! Еще одна причина покинуть мегаполис и отправиться в поход. Классная поручила мне заняться списком желающих встретить Новый год в Васильево.
После новости о предстоящем походе с Золотком и одобрительного гудения я зачем-то обернулась к парте, за которой сидел Тимур. Хотелось посмотреть на его разочарованное лицо. Но Макеева на месте не было. Конечно, это же Макеев. Делать ему, что ли, больше нечего – посещать после уроков всякие там классные часы. В том, что он откажется от поездки с Антоном Владимировичем и не запишется, я даже не сомневалась. Макеев, как выяснилось, вообще со списками не дружит.
После классного часа Янка сразу засобиралась домой, а мне пришлось еще немного задержаться, чтобы выяснить у классной все организационные вопросы.
Когда вышла из кабинета, школьные коридоры были уже пусты. Занятия у второй смены пока не начались, поэтому в здании было непривычно тихо. Я отнесла журнал в учительскую и спустилась в гардероб. Наматывала огромный шарф горчичного цвета на шею и с тоской смотрела в окно, как ветер размазывает крупные капли по стеклу. Погода снова была не декабрьской. Вместо вчерашних снежных кружев в городе снова дождь и серость.
Еще со школьного крыльца я заметила знакомый синий «Киа Сид», и настроение мое еще больше испортилось. И тут же вспомнилось то странное чувство тревоги, которое посетило меня сегодня утром. На душе стало тяжело.
«Сид» принадлежал Эдику. И если он приехал к моей школе без Алины, то ничего хорошего от нашей встречи я не жду.
Кравец вышел из машины один. Огляделся по сторонам и, разумеется, сразу заметил меня на школьном крыльце. Больше-то здесь никого не было. Я напряглась. Что ему надо? Когда Эдик, глядя на меня, широко заулыбался, я нахмурилась. Если он думал, что я подойду к нему – не тут-то было. Не горю желанием… И вдруг в голове поселилась неприятная мысль: а если его послала Алина? Вдруг что-то стряслось? Тогда я все-таки сбежала с крыльца и направилась к Эдику. По мере того как я подходила, улыбка на лице Кравеца становилась шире. Если бы у моей сестры были неприятности, вряд ли бы Эдик так сиял. Хотя я ничему уже не удивлюсь. Этот парень вселял в меня какой-то неподдельный ужас.
– Привет! – снова первым поздоровался Эдик.
– Привет! – отозвалась я глухо, оглядывая его машину. И все-таки она была пустой. Эдик без Алины. Тогда я сразу спросила: – Что ты здесь делаешь?
Институт, в котором учились Кравец и моя сестра, находился совсем в другой стороне. Эдик, не переставая улыбаться, смотрел на меня. Он был без шапки, и ветер трепал его светлые волосы.
– А я мимо твоей школы проезжал, – наконец начал он. – Как раз к вам еду. Меня Алина ждет. Думал, вдруг у тебя занятия в это время закончились. И видишь, как повезло? Могу подвезти до дома.
Да уж, везуха, ничего не скажешь. Я обернулась и посмотрела на школьное крыльцо. На нем появился Антон Владимирович. Он посмотрел в нашу сторону, неодобрительно осмотрел Эдика, а затем кивнул мне на прощание. Я растерянно кивнула ему в ответ. Вот проклятье! А если он решит, что этот болван Эдик – мой парень? Хотя какая разница… Антон Владимирович – несбывшаяся мечта. А Эдик… От него я просто не знаю, чего ожидать.
Кравец проследил за Антоном Владимировичем, как-то странно усмехнулся, а затем распахнул пассажирское сиденье «Киа».
– Прошу!
Я с сомнением оглядела пассажирское место. Конечно, заманчиво было бы сейчас нырнуть в машину и с теплом и комфортом домчаться до дома. А с другой стороны… Провести лишние минуты наедине с Эдиком? Кошмар! И тут же что-то странно кольнуло в груди: а если он начнет ко мне приставать? Ну, нет… Выдумываю, как сказала бы моя мама. Скорее всего, на самом деле все обстоит действительно так, как и сказал Эдик. А у меня просто паранойя развивается.
– Ну как? – поторопил меня Кравец, заметив, что я не спешу садиться в его машину.
– Вообще-то я не могу, – не слишком вежливо сказала я. – У меня встреча.
– Встреча? – переспросил Эдик. – Где?
– Прямо здесь, – ответила я. – Что-то вроде свидания.
– Свидание? – удивился Кравец. Будто я не могу с кем-то встречаться. Лицо Эдика стало недовольным.
Я завертела головой в поисках своего выдуманного кавалера.
– Ага. Он как раз сейчас придет. Ну… Мой парень.
Но двор, как назло, был пустым. Наконец дверь школы распахнулась, и на крыльце показался Макеев. Я думала, он уже давным-давно смылся домой, раз прогулял классный час, а он, по-видимому, как обычно, завернул в спортзал, чтобы покидать мяч в кольцо. Сама я этого не видела, но близняшки мне говорили, что наши мальчики имеют привычку торчать после уроков в спортзале.
Макеев похлопал по карманам в поисках чего-то… Равнодушно скользнул взглядом по мне и Эдику и отвернулся.
– Он? – кивнул в сторону Макеева Эдик.
– Он, – во второй раз соврала я.
Снова обернулась и выкрикнула:
– Ти-мур!
Макеев поднял голову и посмотрел в нашу сторону. Я помахала ему. А одноклассник, будь он неладен, остался стоять.
– Я здесь! – снова крикнула я.
– Ага! Я вижу! – громко ответил Макеев.
Мне хотелось рвать и метать. И рычать от злости. Но я продолжала стоять и натянуто улыбаться.
Эдик продолжал ежиться от холодного ветра.
– Может, сядем уже в машину? – снова предложил он уже слегка раздраженно.
Я покачала головой. Обернулась к Макееву и замахала рукой, подзывая его к нам. При этом попыталась сделать самый умоляющий взгляд из всех возможных. Наконец до Тимура дошло. Он спустился с крыльца и неторопливо направился в нашу сторону. Эдик впился в Макеева угрюмым взглядом.
– Вот ты где! – не нашла я ничего лучше, как начать разговор с этой глупой фразы. Сказала это так неестественно весело, будто Макеев был ребенком, который спрятался, просто прикрыв лицо ладонями, а я делала вид, что его долго искала.
Тимур покосился в сторону недовольного Эдика и кивнул:
– Вот я где.
– А я тебя жду, жду…
– Меня? – недоумевал Макеев.
Тогда я порывисто обняла растерянного Тимура и повисла на нем, как сосиска. Макеев меня в ответ обнимать не стал.
– Ну, мы пошли, – нарочито счастливо сказала я Эдику, оторвавшись от объятий с Тимуром.
– Ага, – отозвался Эдик.
– Алине привет!
Кравец натянуто улыбнулся и обошел машину. Сел за руль, громко хлопнул дверью, завел мотор… Но «Киа» почему-то не трогалась с места. А мы с Макеевым продолжали молча стоять, как два истукана. Я готова была проклясть все на свете. Ведь теперь вместо того, чтобы на законном основании идти домой после школы, я вынуждена буду слоняться пару часов по улице, находясь якобы на свидании. Еще и погода хуже некуда. Ветер словно озверел. Редкий колючий снег летел в лицо.
Эдик так и не уезжал, чем очень раздражал. Продолжал сидеть в машине и смотреть на нас с Макеевым.
– Возьми меня, пожалуйста, за руку, – попросила я Тимура.
– А?
– И уведи куда-нибудь.
Наконец Макеев без лишних вопросов сделал так, как его просят. Взявшись за руки, мы направились по аллее в противоположную сторону от школы. Тимур держал меня за руку осторожно, будто не знал, чего от меня ждать. Да я и сама иногда этого не знала. Выдумала же вот себе свидание…
– Кто этот тип? – спросил Макеев, когда мы немного отошли.
– Жених моей сестры, – ответила я.
– И он тебе не нравится?
– Терпеть его не могу, – призналась я Макееву. И ведь снова не объяснишь, что ничего плохого мне Кравец не сделал. Просто у меня дурное предчувствие на его счет.
Некоторое время мы так и шли молча, не расцепляя рук, хотя синяя «Киа» была уже далеко позади. Словно, оба о чем-то задумавшись, не обращали внимания на внезапную и такую непривычную близость. Когда до меня наконец дошло, что происходит, я немного смутилась и первой выпустила теплую широкую ладонь Тимура. Он на это никак не отреагировал, просто продолжил шагать рядом со мной. Тогда я осторожно покосилась на профиль одноклассника. Правильные черты лица, прямой нос, черные изогнутые ресницы, красивые губы… На Макееве модный черный пуховик и подогнутая шапка. Изучив лицо, я скользнула взглядом по серебряному колечку в левом ухе. Пожалуй, Макеева можно признать очень даже симпатичным, странно, что я никогда не обращала на него внимания. Хотя… У меня совсем другие вкусы и идеалы. Тимур для меня слишком неформальный и безалаберный. А вот Золотко… Эх, Антон Владимирович, Антон Владимирович… Ну почему вы так недосягаемы для ученицы одиннадцатого «А» класса?
Тимур, думая о чем-то своем, вдруг улыбнулся.
– Почему ты на меня так пялишься? – спросил он, так и не поворачиваясь ко мне.
Я страшно смутилась:
– С чего ты взял?
– Я вижу боковым зрением, – сказал Тимур, глядя себе под ноги. Он продолжал улыбаться.
– Как голубь? – спросила я.
Тогда Макеев хрипло рассмеялся. Из его рта вырвался пар.
– Да, что-то вроде того. Как рыба.
