– Ну, и, наконец, последний билет, – сказала она, просияв, – я хочу вручить своей лучшей подруге – Елене Коваль!
– Дорогая, ты что-то напутала, – недоумённо посмотрел на неё директор, – моей дочери нет в списке, но зато в нём есть Маргарита Лидо, которую ты так и не назвала.
– Да, я знаю, – холодно улыбаясь, сказала дочка мэра, – но мой папа сказал мне, что если я захочу, то могу изменить Ваш список по своему усмотрению. Мне не нравится эта оборванка Лидо, и я хочу подарить билет своей подруге, разве это плохо? Это же Ваша дочь, пан директор, почему Вы не довольны?
Елена с торжествующим видом встала со своего места и подошла к Веронике.
– Моей дочери не нужен благотворительный билет! – едва сдерживая гнев, сказал пан Коваль. – Я покупаю для неё платный билет.
– Но, папа! – воскликнула Елена.
– Замолчи! – побледнев, сказал директор и, положив перед Вероникой деньги, добавил, – Отдай, пожалуйста, билет тому, кому он предназначен.
– Ну, раз уж Вы считаете для себя унизительным получить от меня подарок, – с глубочайшим презрением в голосе сказала Вероника, – то я передам его…Марку Красину. Марк, подойди, пожалуйста, сюда!
Он встал и, недоумевая, пошёл навстречу Веронике, и как только они поравнялись, та вцепилась ему в руку и расплылась в ослепительной фальшивой улыбке.
– Ну, хорошо! – сквозь зубы процедил пан Коваль. – Если ты так настроена, то я сам куплю для Лидо этот паршивый билет! И пусть тебе станет стыдно за то, что ты творишь!
– Это тебе, папа должно быть стыдно, – закричала Елена, – за то, что ты так открыто покрываешь любимчиков! И что ты только нашёл в этой проклятой оборванке?
Пан директор весь затрясся от гнева, но в этот момент со своего места встала Марго и сказала:
– Спасибо, пан Коваль, вы, как всегда, были очень добры ко мне, но я, к сожалению, не смогу пойти на бал. Я действительно оборванка и мне просто нечего надеть, чтобы идти туда. Не станете же Вы и костюм для меня покупать? Кроме того, я давно не видела отца, а он очень болен. Мне будет лучше это рождество провести дома. Ещё раз благодарю Вас, но не стоит обо мне беспокоиться. Она взяла свои книги и со слезами на глазах вышла из столовой.
Сочельник
Худенькая, маленького роста девочка в синем коротеньком полупальто и бело-синем шарфе в шотландскую клетку медленно брела по замёрзшей улице. Рыжие замшевые ботинки с трикотажными отворотами были предназначены для более тёплой погоды и сейчас бессовестно скользили по обледеневшему асфальту. Недлинные пепельные локоны развевал промозглый ветер, а огромные оливковые глаза, с меняющимися оттенками цвета, уже успели высохнуть от слёз, и были наполнены странным сочетанием живого интереса к окружающему и чувством невыразимой тоски и одиночества. Маргарита медленно брела на железнодорожную станцию, вяло таща за собой старый светло-коричневый кожаный рюкзак.
Пустынный перрон казался больше, чем обычно, и ледяной ветер беспрепятственно гулял по нему. Руки девочки совсем замёрзли, и она то и дело потирала их и согревала своим дыханием, пританцовывая на месте. Вскоре подошёл поезд, и Марго, войдя в вагон, уселась на свободное место у окна. Ехать ей было недалеко, и поэтому она не стала забираться вглубь вагона. За окном проносились празднично украшенные дома и унылые, чуть прикрытые снегом пустыри, над которыми низко-низко висело свинцовое небо. И только вездесущие вороны, да ещё чайки суетились над кучами мусора. «Вот и моя остановка» – подумала Маргарита и вышла на перрон.
Ветер стих, и даже выглянуло солнышко. Автобуса ждать не хотелось, тем более что пешком можно было дойти всего за каких-то двадцать минут, а в движении всё теплее. Она отправилась пешком. Она шла и думала о том, какой сегодня выдался на редкость неудачный день, но больше всего её огорчала мысль о Марке. Не успела она обрадоваться тому, что он сам познакомился с ней, как появилась эта папочкина дочка – Линдрес!
«Теперь, конечно, ему будет не до меня! – думала Марго. – Кто я такая? Жалкая оборванка, которой даже нечего надеть на бал и для которой выделяют бесплатные билеты, а другие девочки даже не хотят, чтобы я вообще там появлялась. А Вероника! Она такая красивая, богатая, воспитанная дочка мэра! Куда мне до неё! Наверное, у неё будет самое красивое платье на балу. Ну, хватит лить слёзы! Пора забыть Марка. Ведь он про тебя, глупенькая, наверное, уже и думать перестал рядом с Вероникой».
Так, размышляя, она шагала по дороге, то и дело пиная ногами камешки. Впереди показалась ослепительно белая башня маяка с примыкающим к ней домиком смотрителя. Маргарита зашагала быстрее. Возле дома Марианна вешала только что выстиранное бельё, которое парило на холодном воздухе. Её маленькие чудовища – сыновья – развлекались на берегу, швыряя мелкими камнями в чаек. Марианна подняла глаза и воскликнула:
– Бог мой! Она пешком пришла! Александр, иди скорее сюда! Брось ты свою машину, твоя дочь сама пришла домой!
С другой стороны дома появился отец Марго – Александр Лидо – и, увидев дочь, побежал ей навстречу. Марианна тоже бросила своё бельё и побежала к девочке, а мальчишки со всех ног помчались в дом.
– Дорогая, да ты же совсем холодная! – воскликнула Марианна, взяв руки Марго в свои. – Ты что совсем не соображаешь? Разве можно по такому холоду бродить пешком в такой лёгкой одежде? Заболеть хочешь? Посмотри, Александр, – обратилась она к подоспевшему мужу, – она словно ледышка!
Отец обнял и нежно поцеловал дочь, говоря:
– Доченька, Марианна права. Ты же можешь простудиться! Пойдём быстрее в дом, выпьешь горячего молока и бегом в ванну попариться.
Марианна осталась, чтобы развесить всё бельё, а Марго с отцом, обнявшись, пошли в дом. Выпив стакан молока, девочка поднялась к себе в комнату и, подойдя к двери, увидела висящую на дверной ручке дохлую крысу.
«Как же они мне надоели!» – подумала она и, аккуратно взяв крысу за хвост, пошла и положила её на пороге комнаты братьев.
После ванны она опустилась вниз, на кухню, где Марианна уже во всю колдовала над праздничным ужином.
– Ну, как, согрелась? – улыбаясь, спросила она.
– Да. А что вы делаете?
– Я собираюсь печь яблочный пирог, не хочешь ли мне помочь?
– С удовольствием, – ответила Маргарита, и ей вдруг вспомнилось, что мама тоже всегда пекла яблочный пирог к рождеству.
– Там, в чулане стоит мешок яблок, – продолжала Марианна, – пойди, пожалуйста, и набери полную корзину, чтобы и для утки осталось.
Маргарита взяла корзину и отправилась в чулан. Было почти совсем темно. Свет не включался (наверное, перегорела лампочка), и Марго на ощупь стала набирать яблоки из мешка, всё время опасаясь прикоснуться к мышке, пауку или таракану. Вдруг она услышала уже знакомое тихое позвякивание, похожее на звон крошечных колокольчиков, и увидела, как в дальнем углу что-то сверкнуло и исчезло. Она долго всматривалась в темноту, но явление больше не повторилось.
«Странные вещи происходят со мной сегодня», – подумала она и понесла яблоки на кухню.
Ужин прошёл без особых происшествий, если не считать того, что всё та же дохлая крыса чуть было не отправилась на стол, увенчав собой пирог. После ужина и чая с пирогом под телевизор, возле ёлки, все дружно отправились спать. В доме было тихо. Все давно уже спали, но Марго никак не могла уснуть. Она сидела на подоконнике, обняв руками колени, и смотрела на море. К ночи ветер разогнал все тучи, и небо было ясным, как никогда. Крупные яркие звёзды мерцали на фоне тёмного небосвода и отражались в холодных водах. «Наверное, с высоты это смотрится ещё красивее», – подумала Маргарита, и тут ей в голову пришла одна странная мысль. Ведь она никогда не поднималась наверх башни ночью!
«Я сделаю это!» – сказала она себе мысленно. – Это же просто здорово в рождественскую ночь наблюдать за звёздами с маяка!
Чтобы не создавать лишнего шума поисками одежды в шкафу, она снова надела свою затёртую джинсовую юбку, старый серый свитер, ботинки, полупальто, клетчатый шарф и, бесшумно ступая, вышла из комнаты. В коридоре никого не было. Она быстро спустилась по лестнице и, пробежав по коридору, открыла дверь на лестницу в башню маяка. Осторожно ступая по старым, гнилым ступеням, она подошла к двери какого-то чуланчика, которая всегда была заперта. В этот момент какая-то тень пронеслась возле самого её носа, от неожиданности Марго отпрянула назад и …ввалилась в открывшуюся дверь чуланчика. От страха при падении она закрыла глаза, но стоило ей их открыть вновь, как золотое сияние окружило её, и со всех сторон зазвенели хрустальные колокольчики.
Глюк
– Рад приветствовать Вас, благородная госпожа, – послышался звонкий голосок из темноты, и в тусклом свете единственного крошечного окошечка появился худощавый молодой человек в коротких коричневых штанах, в зелёном жилете поверх широкой белой рубахи с закатанными почти до локтей рукавами и такой же зелёной маленькой остроносой шляпе с рыжим петушиным пером. Он сделал шаг навстречу Марго.
– Не приближайтесь ко мне, иначе я закричу, – испугано прошипела она.
– И это совсем напрасно! – ответил незнакомец. – Если Вы закричите, то перепугаете всех в доме, а я исчезну, и Вам никто не поверит, что Вы меня видели. Кроме того, Вы потеряете великолепную возможность излечить Вашего отца.
– Что вы знаете о моём отце? – с подозрением спросила Марго.
– Да много чего. Ну, например, то, что он болен душевно, и никто не может его исцелить, а ещё то, что заболел он сразу после смерти Вашей несчастной матушки, леди Евы, на которую Вы, прелестная госпожа, очень похожи, особенно Ваши оливковые, постоянно меняющие оттенки цвета глаза, как и у всех женщин из Вашего рода.
Маргарита онемела от неожиданности и изумлённо уставилась на странного гостя. Немного помолчав, она тихо спросила:
– Кто вы?
– Имею честь представиться, – чопорно произнёс он и отвесил Марго такой низкий поклон, что копна его соломенных волос чуть не коснулась пола, а золотые и хрустальные бубенчики, пришитые к штанам, жилету, воротнику, шляпе и даже высоким остроносым ботинкам, засияли и зазвенели тихим, нежным звоном. – Я – Глюк от Ундинов, главный концертмейстер Его Величества Пана XII, повелителя Ундинов, Наядов и Дриадов, властелина садов, пашен, лугов, виноградников, цветников и зелёных лесов.
– А что вы делаете здесь ночью? – прошептала полностью сбитая с толку Марго.
– Я пришёл за Вами, леди Моргана, – ответил незнакомец и снова поклонился.
– Меня зовут Маргарита.
– О, нет, прекрасная леди! – возразил он, – Вас назвали в честь Вашей покойной бабушки по материнской линии, а её звали Моргана.
– Да, меня действительно назвали в честь бабушки, но мою бабушку звали Маргарита.
– Это в Вашем мире её звали Маргарита, – продолжал настаивать Глюк, – а в том мире, откуда она пришла, её звали Моргана, следовательно, и Вас, благородная Госпожа, тоже зовут Моргана.
– И откуда вам только известны такие подробности из жизни моей семьи? – недоумевала Марго.
– О, прошу Вас, благородная Госпожа, – взмолился Глюк, – не обращайтесь ко мне на вы, ибо я сего не достоин! Зовите меня просто Глюк.
– Хорошо, – ответила она, – но, в таком случае, и ты, Глюк, зови меня просто Маргаритой или Марго, ну, если хочешь, то можешь и Морганой, только не причитай больше: «О, благородная Госпожа!» Идёт?
– Идёт! – радостно подпрыгнув на месте, воскликнул Глюк и зазвенел всеми бубенцами, сверкающими в лунном свете.
– Ну вот, – продолжала Марго, – теперь, когда мы разобрались с тем, кто же ты такой (хотя я, если честно, почти ничего не поняла из твоих слов, ну, да ладно) объясни мне, пожалуйста, чётко и ясно, что ты здесь делаешь?
– Я же сказал, что пришёл за Вами, то есть, за тобой.
– Что значит, пришёл за мной?
